Михаил Ротарь - Три закона Дамиано
– «Мяусикс» – это совсем не кошачья организация! Это MI-6, очень серьезная контора! А откуда, Иван, Вы так хорошо знаете русский язык?
– Сначала изучал у тех дворян, потом тот беглый военнопленный помог. Он сначала совсем не говорил по-итальянски. А потом я встретил Дамиано. Он обучил меня очень быстро и доходчиво.
– И как?
– У него свой метод. Он просил никому не рассказывать о нем.
Дамиано предупредил меня, что мой напарник будет со странностями. Были такие нестыковки и противоречия в его рассказах, что я только диву давался. Эти русские дворяне и беглый военнопленный – неужели они такие долгожители? Хотя в Италии с ее морями, фруктами и винами это неудивительно.
Здесь тихо и ненавязчиво крутили музыку по магнитофону. Обыкновенная попса. Какая– то группа вспоминала: «Помнишь, мы купались в декабре?» Моржи, да и только! Но я вспомнил, что это поет австралийская группа, где декабрь намного жарче нашего июля.
Потом шла песня, которая была супер-хитом в те годы, когда я ходил в детсадик. Родители крутили ее много раз. Иван услышал ее, вздрогнул и стал вслушиваться в слова. Он шевелил губами и повторял текст слово в слово. Я не мог понять такой реакции. Песня на итальянском, все ясно. Но на лице его я увидел изумление, он явно слышал эту песню впервые! Он спросил меня, когда эта песня закончилась:
– Кто это был?
Я был в шоке.
– Иван! С этой песней Риккардо Фольи победил в Сан-Ремо. Называется «Повседневные истории». Даже у нас, за «железным занавесом», она была дико популярной. После этого она еще десять лет гремела по всему миру.
– Просто я тогда был не в Италии. Я был …., впрочем, неважно!
Следующим номером в программе была очень интеллектуальная песня: «Какао-какао-какака-о! Кокококо-кококо, о!»
Я налил себе и ему по полному стакану вермута:
– Давай выпьем на брудершафт и перейдем на «ты». Ты хочешь услышать эту песню еще раз?
– Конечно!
Я подозвал официантку и сунул ей сто рублей:
– Поставьте того итальянца, только на полную громкость. Если кто-то рыпнется, пригласите его к моему столику.
Она с удовольствием выполнила мою просьбу. Ей тоже эта песня нравилась. Никто и не рыпнулся, все только стали подпевать, хотя никто, кроме Ивана, не понимал, о чем там поется. Я знал только в общих чертах.
Пора назад, в купе.
Странно, Иван почти не знал современных актеров и певцов Италии, которых знал я, не итальянец. Зато он так красочно и в деталях расписал события семидесятилетней давности, участником которых он никак не мог быть. Наверное, его дедушка и бабушка были хорошими рассказчиками. У Ивана, наверное, цепкая память и хорошая обучаемость.
Что-то он начал объяснять мне, но сразу же бросил. Долгое время не был в Италии? Вполне возможно. Их много разлетелось по свету, и у многих от итальянского остались только фамилии.
Иван разделся и улегся спать. Я поставил остатки вынесенного из ресторана тайком вермута на столик, отхлебнул его и продолжил читать газету. Иван уронил во сне одеяло на пол, и его грудь оголилась. У него не было креста, но это меня уже нисколько не удивило. Я уже был в курсе, что набожность итальянцев сильно преувеличена в наших представлениях. Я поднял одеяло и накрыл его. Он тихо шептал во сне: «Mea culpa, mea culpa!»
Еще я заметил на его руке точно такой же браслет, как и у меня. Почитав некоторое время, я заснул. Пора спать, скоро мы должны приехать в Москву.
Москва слезам не верит!
– Даже не думай отвечать по-русски! Изобрази из себя макаронника, который ничего не понимает! – такую инструкцию выдал я Ивану, когда мы вылезли из вагона.
На перроне стояли охранники. Они перегородили выход турникетом, и миновать их было просто невозможно. Они лениво переговаривались между собой и поглядывали на приезжих. Меня они как будто не заметили, а Ивана затормозили сразу же:
– Ваши документы?
Иван покорно протянул паспорт и визу и ответил:
– Scusi?
На узбека или таджика Иван не был похож. Но турки и албанцы тоже являются «persona non grata» в этой стране. Сильно не страдающий интеллектом гоблин увидел в паспорте «Italia» и расслабился. Видя растерянность в глазах Ивана, я поспешил ему на помощь:
– Начальник, не тревожьтесь! Мы туристы. Это мой босс. Минометов не везем. Я его переводчик.
И тоже протянул ему свою ксиву, хотя с меня ее и не требовали.
Гоблин разочарованно посмотрел на мою харю, сличил ее с фотографией и скомандовал:
– Пропустить.
Ивану хотелось побыстрее смыться отсюда. Мне тоже.
– А почему они сразу на меня напали, а у тебя даже ничего не спросили?
– Потому что ты смуглый. Именуется это превентивной мерой против возможных террористических актов. Цепляют также нелегальных «гастарбайтеров». Проверяют в первую очередь азиатов и африканцев. Практически все откупаются. Но мы пока с тобой иностранцы из относительно развитых стран Европы. Если нас незаконно задержат, за нас есть кому похлопотать.
– Здесь что, война?
– Вроде того. Главное в Москве для приезжих – иметь деньги. Если их нет, то можно посидеть и в «обезьяннике».
– Это что, зоопарк?
– Да. Только в роли шимпанзе выступать будешь ты, внутри клетки. А снаружи гориллы с дубинками будут тебя бить и напоминать правила поведения внутри вольера. Есть особые пожелания?
– Есть. Где тут туалет поблизости?
– Лучше в платный, в здании вокзала. Возле входа есть и бесплатный «био». Но туда не советую. После его посещения аппетит у тебя пропадет дня на три. Тебе еще предстоит увидеть наши «центры дефекации». Поверь, впечатление незабываемое! Но спеши, продолжительность одной минуты для человека сильно зависит от того, по какую сторону двери сортира он находится.
Ивана долго уговаривать не пришлось. Скоро он вернулся с довольным видом:
– У нас в Италии тоже бывают грязные туалеты, особенно в деревнях. Этот еще ничего.
– Не забывай, это Москва, а не провинция. И самое главное – это платный туалет. В бесплатном ассортимент другой. Там хоть была бумага?
– Да, называется «С добрым утром!»
– Ничего. Бывает и поинтереснее, например, «О-ля-ля» или «Киска». Умники не так давно изобрели электронные книги и газеты. Теперь появились электронные сигареты. Если все так дальше пойдет, то скоро изобретут и электронную туалетную бумагу.
– А что означает эта фраза: «Не льсти себе, подойди поближе» ?
– А где ты ее увидел?
– Там, над одним из писсуаров. Она была написана такими жирными чернилами.
Я расхохотался:
– И до Москвы дошло! Раньше такое писали только в провинции. Я потом тебе объясню.
