Павел Торопов - Каменный меч
Сергей чувствовал, что, помимо жара, от щупалец исходит что-то ещё. Что-то неуловимое, пронизывающее, что-то совершенно необычное и чуждое, но при этом, безусловно, родственное тому, что часто ощущалось в стенах Академии, или тому, что ощущалось от половины посоха Руда, выраставшей прямо на глазах.
От щупалец исходила магия.
Где-то через минуту жар усилился. Щупальца начали входить, вплавляться в камень, а после — двигаться, выводя мелкими волнистыми линиями что-то вроде двойной спирали.
— Я был здесь четыре раза. — сказал Руд, глядя вслед быстро удаляющейся мерцающей кавалькаде. — Последние два — брал с собой побольше еды и пытался зайти подальше. Эти ходы тянутся на десятки лиг, а потом — уходят вниз. Там, внизу… я не знаю, что это. То ли постройки, то ли ландшафты. То ли гнёзда, то ли города…
— Города? Хочешь сказать, что они разумны?
— Я не знаю, Сергей. Не знаю. Они очень тонко чувствуют окружающий мир, в этом нет сомнений. Очень ревностно следят за тем, чтобы сохранялась определённая гармония… из-за этого и пострадали мои несчастные соплеменники. И… они очень древние. Я пытался исследовать эти узоры — мы, гномы, многое понимаем в камне и его обработке. Порода очень необычная, и в средствах я был ограничен, так что точно определить не удалось — но некоторым узорам сотни тысяч лет. Возможно, миллионы.
— Мы… пойдём туда?
Было видно, что гном колеблется. Не принимает решение, а именно колеблется, пытаясь побороть неуместный, но давний и сильный интерес.
— Нет. — наконец тяжело промолвил Руд. — Нет, конечно. Пора возвращаться — предстоит ещё очень многое.
Глава 5
Каменный мешок. Проклятый каменный мешок.
Мурт Раэрктах шёл по Рифтрану, безуспешно пытаясь придать лицу менее подавленный вид. В прошлом мельм немало попутешествовал и побывал в местах, где не было вельда. Он даже посещал Лигу, но тогда большую часть времени всё-таки провёл под открытым небом и среди растений. А сейчас, после десятилетий в Лесу, ломать голову над сложнейшей задачей, да ещё в этом, в этом…
Проклятый.
Каменный.
Мешок.
То, что ситуация сложилась очень непростая, стало понятно сразу. Ужасное, разрушительное бедствие, невероятным, но очевидным образом связанное с Лесом, да ещё и Сергей… было, отчего схватиться за голову.
Но уже через два дня всё запуталось ещё сильнее. Молодой гном, Крондин… с самого начала казалось, что его что-то гложет изнутри. Что-то, связанное со случившимся. Во время рассказа он едва ощутимо напрягался, будто не был согласен с тем, что произносил. Посланник Лиги Ог-Дразд очень неплохо владел собой, но Мурт, за столетия жизни видевший столь многое глазами столь многих, был особенно чувствителен к таким вещам. Впрочем, мельм не пытался специально вызвать Крондина на откровенность. На второй день полёта, мучимый мрачными предчувствиями и незнакомой, чуждой механической обстановкой гномьего воздушного корабля, во время бессонной ночи Мурт вышел на палубу и там застал задумчиво смотревшего вдаль капитана. Разговор состоялся сам собой — оба держали в себе слишком многое, а бездонная, пронизанная ветром тьма вокруг слишком хорошо предохраняла от чужих глаз и ушей. Сначала мельм захотел уточнить кое-какие детали, потом почти неосознанно начал вспоминать произошедшие месяц назад несчастья и бурно высказывать сомнения в виновности Сергея. И, в конце концов, с удивлением слушал, как мрачно опустивший глаза гном говорил вещи, вполне способные потянуть на государственную измену. А также, на измену собственной семье.
По прилёту оказалось, что правители Лиги Ог-Дразд совершенно не настроены долго ждать результатов расследования. По крайней мере, двое из них. Первый, одетый в красную мантию, кипел яростным горем и жаждал мести. Его злость и недоверие были готовы выплеснуться на любого, подвернувшегося под руку.
А вторым был отец Крондина. Мрачный, закрытый, владеющий собой почти идеально. Но даже его идеальное владение собой не могло скрыть океана агрессивной, деятельной силы, бурлящей внутри. Именно такие, как он, от случая к случаю повергали империи в прах и возводили новые.
Несколько холодных и едких замечаний главы Чёрного Клана насчёт неспособности Академии держать джина в бутылке и невозможности ждать результатов месяцами воздействовали куда сильнее слепого гнева предводителя Клана Красного Самоцвета.
Мурт от души надеялся, что Крондин ошибается в своих подозрениях. Иметь такого врага было бы поистине страшно.
Последняя проблема выявилась при знакомстве с образцами. Мейстер Гвулид, глава тех, кто в Лиге занимался магией, оказался приятным, вежливым и знающим, пусть и несколько рассеянным гномом. Он подробно рассказал, что было сделано с останками, каким процедурам их подвергли. К сожалению, гномы, хоть и пытались действовать осторожно, всё же не были специалистами в растениях, и поэтому погубили несколько хороших образцов. Остальные почти полностью иссохли, и исследовать их было трудно. Совершенно точно, это потребовало бы не дней, а, как минимум, недель.
И поэтому Мурт Раэрктах шёл сейчас через Рифтран, проклиная непривычную обстановку. Странная, неопределённая ситуация выводила его из себя, и гномий город казался всё более и более раздражающим.
Мельм злился также и потому, что не видел какого-то ясного смысла в своей прогулке. Мурт не искал решения, не пытался понять, что делать дальше. Он понял, что делать дальше, уже больше суток назад, почти сразу после того, как первые опыты показали, что консервативные методы не дадут сколько-нибудь быстрых результатов. Однако, то, что предстояло сделать, было радикальным и довольно неприятным. И даже опасным. Кроме того, не существовало никаких гарантий, что будут получены хоть какие-то ответы. А даже если и будут — они, скорее всего, лишь добавят головной боли. Ведь в такой ситуации, посреди могучих сил и яростных амбиций, просто добыть знание — недостаточно. Необходимо ещё правильно поступить с этим знанием. Но как понять, как поступить, если у тебя на руках почти ничего, кроме догадок и домыслов, половина из которых — даже не твои?
Мурт Раэрктах задавал себе этот вопрос вновь и вновь, пытаясь найти что-нибудь, что помогло бы сделать ситуацию хоть немного более ясной. В конце концов, он отправился на улицы Рифтрана. Отправился под смешным предлогом — чтобы пройти путь, которым прошёл Сергей в день страшной катастрофы, и, возможно, понять что-то. Хотя, на самом деле, Мурт просто убегал от будущего, оттягивал то, что предстояло совершить.
Раздражённый, потерявшийся, запутавшийся мельм шёл через раздражённый, потерявшийся, запутавшийся город. Катастрофа оставила свою печать на всём: движениях и разговорах, выражениях лиц и глаз. Всё вокруг было словно придавлено невидимым грузом. Не только грузом горя, потери, но и грузом давящего, тягостного предчувствия.
