Олаф Бьорн Локнит - Карающая длань
Неожиданно перед варваром словно из-под земли вырос человек в странных одеждах – на нем красовался плащ из шкуры громадного волка с капюшоном в виде волчьей головы. На шее неизвестного болталось ожерелье из кривых волчьих клыков, простая кожаная одежда была увешана резными фигурками различных животных, косточками, зубами и тому подобными сухо звякающими амулетами.
«Шаман,» – сообразил Конан. Шаманы, вне всякого сомнения, относились к колдунам, а колдунов варвар на дух не переносил и потому без колебаний замахнулся на неведомо откуда взявшегося противника, решив ненадолго отложить расправу со старейшиной.
Но прежде чем меч киммерийца опустился, шаман резко выдернул из-под мохнатого плаща матово-черный шар с плавающими внутри красноватыми огоньками и сунул под нос варвару. Тот удивленно посмотрел на оказавшуюся перед глазами непонятную вещь… Алые точки и их движения в непроглядной темноте казались такими плавными, завораживающе-красивыми… Меч выпал из внезапно ослабевших пальцев, а сознание начало растворяться в бездонных глубинах шара… Тяжелое тело качнулось вперед и гулко стукнулось о землю у ног шамана.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ,
в которой Конан пробует себя в роли жертвы
– Северный ублюдок все еще в стране грез?
– Нет, он скорее в шаманском шаре!
Голоса долетали откуда-то издалека и звучали глухо, точно их обладатели сидели в огромной бочке.
– Надо его разбудить. Дай ему твоей гадости нюхнуть, может, очухается.
Под нос Конану ударил резкий отвратительный запах анисового корня, смешанного с чем-то совершенно невообразимым. Несмотря на свою едкость, смрадный аромат несколько прочистил мозги и варвар медленно поднял ставшую почему-то очень тяжелой голову. Она незамедлительно отозвалась на столь привычное действие резкой болью, по всему телу прошла судорога. Киммерийца затошнило, он попытался нагнуться вперед, но что-то крепко держало его на месте. Это «что-то», вонзившись в тело, вызвало новую волну боли, и Конана все-таки вырвало. После этого стало полегче, варвар наконец-то разлепил глаза и огляделся.
То, что он обнаружил, совершенно его не обрадовало. Во-первых, он был абсолютно голым, во-вторых, крепко привязанным к толстому столбу. Чуть дальше виднелся еще один столб с неподвижной человеческой фигурой, и еще один… Столбы располагались по кругу, за ними начинался строй мрачных елей, а в центре обширной поляны возвышался огромный деревянный идол. Приглядевшись (первое время зрение то и дело отказывало), Конан понял, что идол изображает оборотня… Только при жизни лесные твари выглядят гораздо симпатичнее.
Огромная пасть зверя была полуоткрыта и густо вымазана чем-то темным – наверняка кровью – а глаза выкрашены в пронзительно-алый цвет. Статую вырезали с потрясающей и пугающей правдоподобностью, резчику как-то удалось передать в мертвом дереве настороженность жуткого существа и его затаенную готовность к стремительному прыжку.
«Интересно, – отстраненно подумал варвар. – Может, создатель этой штуки тоже был оборотнем? Ну до чего похоже…»
Столбы с пленниками образовывали вокруг идола кольцо. Справа от Конана стоял Веллан, его светлые волосы слиплись от крови – видимо, бритунийцу в схватке разбили голову, небрежно затянутая повязка на ноге побурела. Веллан был бледен и часто облизывал пересохшие губы.
Слева на веревках висел Вальсо. Зингарец постоянно кашлял, плевался кровавыми сгустками и вообще выглядел неважно.
Напротив киммерийца находился совершенно спокойный Хальмун. Поймав на себе блуждающий взгляд варвара, ванир заговорщицки подмигнул и ухмыльнулся. Лицо Эмерта как всегда, не выражало ничего, кроме снисходительного презрения. Гарт изо всех старался казаться невозмутимым, но с тревогой поглядывал на старшего брата. Веки Гильома слиплись от крови, сочащейся из раны на лбу, и его лицо напоминало жутковатую красную маску. Последний столб был закрыт идолом, и Конан не мог разглядеть, кто там стоит. Значит, восемь человек из отряда оказались в плену и один остался на свободе… или мертв. Но киммериец сильно сомневался в том, чтобы Эрхард или его неугомонный племянник позволили каким-то немытым крестьянам так просто расправиться с собой.
Окончательно придя в себя, Конан повернул голову и вполголоса окликнул Веллана. Окликать пришлось дважды: бритуниец, казалось, совершенно не понимал, где находится и кто его зовет. Наконец, Веллан услышал и с трудом отозвался:
– Конан, это ты?
– Я, кто ж еще, – буркнул варвар. – Кого не поймали?
– Эрхард там, я его вижу, – медленно проговорил Веллан. – Значит, Эртель успел сбежать…
– Эй, вы, заткнитесь! – раздался сердитый оклик, вслед за которым последовал удар кулаком по губам. Киммериец ударился затылком о бревно и с ненавистью посмотрел на крестьянина, нацепившего на свой пояс один из мечей Гарта. По разбитому подбородку заструилась кровь, Конан набрал ее побольше в рот и смачно харкнул в лицо глазеющей деревенщины, сопроводив пожеланием:
– Чтоб ты сдох, паскуда!
Кмет слегка побледнел, торопливо вытерся и потянул клинок из ножен. Варвар с презрением наблюдал за его неуклюжими движениями. Да, такие способны только беспомощных пленников резать…
Крестьянина остановил гневный оклик шамана, возившегося у подножия идола, поэтому кмет ограничился тем, что отвесил пленнику еще парочку ударов в лицо и по ребрам и отошел, недовольно ворча под нос. Слой мышц на животе защитил киммерийца от серьезных повреждений, а за подпорченную физиономию эта сволочь потом ответит…
По поляне слонялись только крестьяне, видимо, ответственные за сохранность и целость пленников, да шаман с подручными, готовящие церемонию. У Конана не возникало никаких сомнений в том, что весь отряд в скором времени самым гнусным образом принесут в жертву неизвестно какому божеству. Эта мысль отнюдь не способствовала улучшению настроения.
Сильно поредевшее население деревушки Грейзи толпилось за соснами, оттуда то и дело раздавались причитания и угрожающие выкрики.
«Жаль, не успели всех порубить», – в который раз посетовал варвар. Но все еще можно исправить в лучшую сторону… Если он каким-нибудь способом освободится от веревок, то свернуть шею сторожу не составит труда. Кстати, о веревках…
Конан напряг мышцы, повел плечами, но путы не поддались, а только крепче врезались в тело. Однако киммериец не сдавался.
– Брось, – прохрипел Вальсо, сплевывая очередной кровавый сгусток. – Они крепче корабельных канатов. Даже тебе их не порвать…
Варвар не стал его слушать, рванувшись изо всех сил. На долгий миг сознание затопила боль, а из-под веревок брызнула кровь.
