Андре Нортон - Трое против Колдовского мира
— А теперь, Кайлан из рода Трегартов, давай освободимся от панциря.
Её рука легла на глиняную корку у меня над грудью. Ногтём большого пальца Дахаун прочертила на спёкшейся глине линию вдоль моего туловища. Такие же линии она прочертила на руках и ногах.
Сопровождавшие её звери тут же принялись соскребать глину вдоль этих линий и отламывать её по кусочкам. Они трудились проворно, и по их движениям было видно, что им не впервой заниматься таким делом. Дагона встала и направилась к покалеченному барсу. Она присела возле него и, разглядывая, как засохла на нём глина, поглаживала его по голове.
Несмотря на проворство её помощников, им понадобилось достаточно много времени, чтобы высвободить меня из саркофага. Наконец, я поднялся из углубления, которое в точности повторяло форму моего тела. Оно было цело, но сохранило на себе следы только что заживших ран.
— Смерть безвластна здесь, главное — попасть сюда, — сказала Дахаун.
— И как же я оказался здесь, моя госпожа? — спросил я.
— При содействии многих сил, храбрый воин, у которых ты теперь в долгу, — ответила Дагона.
— Я готов заплатить свой долг, — сказал я рассеяно, смущённый своей наготой.
— А я вынуждена его увеличить, — засмеялась она. — То, в чём ты сейчас нуждаешься, найдёшь там…
Она продолжала сидеть на корточках возле большой кошки, и только показала рукой в сторону откоса. Я метнулся вверх по склону, сопровождаемый парой ящериц.
Наверху росла трава — почти по колено, мягкая и сочная. Между двух валунов лежал узел, стянутый ремнём. Я развязал его и начал знакомиться со своим новым одеянием. Всё было завёрнуто в плащ зелёного цвета — одежда казалась сшитой из хорошо выделанной, мягкой кожи; на самом деле это был какой-то неизвестный мне материал. Сапоги с мягкой подошвой были пристёгнуты к штанинам, а на безрукавой куртке я не нашёл пуговиц — их заменяла большая металлическая бляшка на уровне живота, отделанная голубовато-зелёным камнем, вроде тех, что были на украшениях Дагоны. На пояс, как я понял, мне следовало повесить не меч, а металлическую трубку длиной в локоть и толщиной с палец — какое-то неведомое мне оружие.
Одеяние подошло мне так, будто было сшито специально для меня. Я чувствовал себя в нём очень свободно, как ни в одном из тех, в которые мне приходилось облачаться раньше. Вот только руки у меня то и дело тянулись к поясу, в безуспешной попытке нащупать старый добрый меч и самострел — оружие, к которому я привык.
Перекинув плащ через плечо, я пошёл обратно, на край котлована, который оказался гораздо шире, чем я предполагал. По всему его дну беспорядочно были разбросаны лужи с булькающей грязью, и в некоторых из них смирёхонько лежал какой-нибудь зверь, а то и птица.
Дагона всё ещё сидела возле барса, гладя его по голове. Но вот она обернулась и помахала мне рукой. Затем она поднялась наверх и, остановись шагах в пяти, окинула меня взглядом.
— Ну вот, Кайлан из рода Трегартов, теперь ты — зелёный, — сказала она.
— Зелёный? — переспросил я. Наконец я мог как следует разглядеть её, но так и не понял, какого цвета её волосы и глаза.
— Ну да, один из Зелёных Людей. — Она показала рукой на мой плащ. — Хотя сходство у тебя с ними только в наряде. Но и этого пока достаточно. — Она поднесла руку ко рту тыльной стороной, как делала Каттея, когда погружалась в волшебство, и вдруг издала громкий, чистый звук, подобный звучанию горна на высокой ноте.
Топот копыт заставил меня резко обернуться. Хотя разум и говорил мне, что можно не опасаться появления злосчастного жеребца, но всё же по спине пробежали мурашки.
Пара похожих на лошадей животных выскочила из рощи и устремилась к нам. Они легко бежали, держась вровень, и по мере их приближения я всё больше убеждался, что это не лошади. Они скорее напоминали антилоп, правда, были гораздо крупнее. Ни длинного, как у лошади, хвоста, ни гривы я не заметил, зато на голове у них красовался большой, плавно изогнутый вдоль шеи рог. Шерсть у обоих животных была светло-рыжей и блестела. Несмотря на их диковинный вид, они показались мне очень красивыми.
Остановившись перед Дагоной, они повернули головы в мою сторону и посмотрели на меня большими умными глазами.
— Шабр… Шабрина… — представила мне их Дагона, и они по очереди поклонились — я бы сказал, с достоинством. Из травы вынырнула одна из ящериц и подбежала к Дагоне. Та нагнулась и позволила ей взбежать по руке на плечо.
— Шабр в твоём распоряжении, — сказала Дагона, и один из рогачей подошёл ко мне. — Этого скакуна ты можешь не бояться.
— Ему приказано отвезти меня к реке? — спросил я.
— К тем, кто тебя ищет. — Её ответ показался мне странным. — Желаю тебе всего наилучшего.
— А ты… разве не едешь со мной? — удивился я.
Запрыгнув на Шабрину, она повернулась и посмотрела на меня долгим взглядом.
— Почему я должна ехать с тобой? — спросила Дагона.
— Потому что я не могу расстаться с тобой вот так… — только и сказал я.
— Ты считаешь себя должником? — улыбнулась она.
— Да, я обязан тебе жизнью, — признался я, — но даже если бы и не был твоим должником, то всё равно постарался бы разыскать тебя.
— Это не зависит от твоего старания.
Я кивнул.
— Знаю, госпожа. И поскольку у тебя нет никаких обязательств передо мной, реши сама, как поступить.
Она поиграла одним из своих длинных, доходящих почти до пояса локонов.
— Складно сказано. Ты забавен. Я думаю, мне будет небезынтересно пообщаться ещё с одним выходцем из Эсткарпа. И, пожалуй, мне следует повидаться и с твоей сестрой, которая наделала здесь столько шуму. Решено — еду с тобой. Эйхо! — крикнула она, и Шабрина понеслась вперёд.
Я вскарабкался на своего скакуна, ухватился за его рог и мне стоило немалого труда удержаться на его спине, когда он рванул следом за своей подругой.
Сквозь тучи пробилось солнце, и теперь Дагона была уже не тёмноволосой, — её волосы, развевавшиеся на ветру, отливали золотом, а сама она казалась воплощением стремительного движения.
Глава 12
Какой-то зверь неуклюже бежал вприпрыжку почти наперерез нам. Он то рывками двигался на трёх конечностях, выставив вперёд согнутую четвёртую, то поднимался на две задних и ковылял на них. Дагона остановила Шабрину, и зверь приблизился. Задрав вверх узкую голову, он оскалил клыкастую пасть — на его чёрных губах белели клочья пены. Его тёмно-серая шерсть была не то полосатой, не то пятнистой. Он держал навесу, немного выставив вперёд, кровоточащую культю, в которую превратилась его передняя лапа в какой-то схватке.
