Джон Толкин - Властелин Колец
Эльфы уселись на траве и завели между собой негромкий разговор, хоббитов они словно бы перестали замечать. А те дремали, укутавшись в плащи и одеяла. Ночь надвинулась: деревенские огоньки в долине погасли. Пин крепко уснул, улёгшись щекой на кочку.
Высоко на востоке зажглась Звёздная Сеть, Реммират; пронизывая туман, разгорелся, как пламенный рубин, Боргил. Потом вдруг, словно по волшебству, небо разъяснилось, а из-за окраины мира блеснул Небесный Меченосец Менельвагор в сверкающем поясе. Эльфы встретили его звонкой песней, и где-то неподалёку вспыхнуло ярко-алое пламя костра.
— Что же вы? — позвали хоббитов эльфы. — Идёмте! Настал час беседы и веселья.
Пин сел, протёр глаза и зябко поежился.
— Добро пожаловать, друзья! Костёр горит, и ужин ждёт, — сказал эльф, склонившись к сонному Пину.
С южной стороны зелёный луг уходил в лес и становился лесным чертогом, крышей которому служили ветви деревьев. Мощные стволы выстроились колоннадой. Посредине чертога полыхал костёр, а на древесных колоннах ровно горели серебристо-золотым светом факелы. Эльфы сидели вокруг огня на траве или на круглых чурбачках. Верней, одни сидели, другие раздавали кубки и разливали вино, а третьи разносили яства.
— Угощение скудно, — извинились они перед хоббитами, — мы ведь не у себя дома, это походная стоянка. Вот будете у нас, тогда примем по-настоящему.
— Да я даже в день рожденья вкуснее не угощал, — сказал Фродо.
Пин потом не слишком помнил, что он пил и ел: он больше глядел на ясные лица эльфов и слушал их голоса, разные и по-разному дивные; и казалось ему, что он видит чудесный сон. Он только помнил, что давали хлеб: белый и такой вкусный, будто бы ты изнемогал от голода, а тебе протянули пышный ломоть; потом он выпил кубок чего-то чистого, как из родника, и золотистого, словно летний вечер.
А Сэм и словами не мог описать, что там было, и вообще никак не мог изобразить, хотя помнил эту радость до конца дней своих. Он, конечно, сказал одному эльфу: "Ну, сударь, будь у меня в саду такие яблоки, вот тогда я был бы садовник! Правда, чего там яблоки, вот пели вы, так это да!"
Фродо пил, ел и разговаривал, не без труда подбирая слова. Он еле-еле понимал по-эльфийски и вслушивался изо всех сил. Ему было приятно, что он мог хотя бы поблагодарить тех, кто ему прислуживал, на их родном языке. А они улыбались и радовались: "Ай да хоббит!"
Потом Пин уснул, и его осторожно уложили на мягкое травяное ложе между корнями деревьев. Сэм встряхивал головой и не желал покидать хозяина. Пин уже видел седьмой сон, а Сэм всё сидел у ног Фродо: крепился, крепился — и наконец уснул. Зато Фродо ещё долго не спал: у него был разговор с Гилдором.
О былом и нынешнем говорили они, и Фродо долго расспрашивал его про последние события за пределами Хоббитании. Вести в основном были печальные, зловещие: тьма сгущалась, люди воевали, а эльфы уходили. Наконец Фродо задал вопрос, который волновал его больше всего:
— Скажи, Гилдор, ты с тех пор видел Бильбо?
— Видел, — улыбнулся Гилдор. — Дважды. На этом самом месте он с нами прощался. А другой раз — далеко отсюда.
Больше он о Бильбо ничего не сказал, и Фродо замолк.
— Поговорим о тебе, Фродо, — предложил Гилдор. — Кое-что я про тебя уже знаю: и по лицу догадался, и вопросы твои недаром. Ты покидаешь Шир в тяжком сомнении: за своё ли дело взялся, удастся ли тебе его завершить и вернёшься ли ты когда-нибудь? Так?
— Так, — подтвердил Фродо. — Только я думал, что про мои дела знает один Гэндальф, да вот ещё Сэм.
Он поглядел на Сэма — тот мирно посапывал.
— От эльфов тайны к Врагу не просачиваются, — сказал Гилдор.
— К Врагу? — удивился Фродо. — Значит, ты знаешь, почему я ухожу из Хоббитании?
— Я знаю, что Враг гонится за тобою попятам, — отвечал Гилдор, — а почему — этого не знаю. Но помни, Фродо: опасность впереди и позади, опасность отовсюду.
— Ты про Всадников? Я так и подумал, что они от Врага. Но кто они такие?
— Тебе Гэндальф ничего про них не говорил?
— Про них — нет, ничего.
— Тогда и не надо — ведь страх обессиливает. По-моему, ты вышел в последний час, если уже не опоздал. Не медли и не оглядывайся, ибо Шир больше тебе не защита.
— Твои намёки и недомолвки пугают больше, чем разговор напрямик, — воскликнул Фродо. — Я знал, что впереди опасности, но думал, что хотя бы нашу Хоббитанию мы минуем без всяких злоключений. Неужели же хоббиту нельзя спокойно дойти от Приречья до Брендидуина?
— Хоббитания не ваша, — возразил Гилдор. — Жили в ней до вас, будут жить и после, когда хоббиты станут сказкой; вы же не сами по себе живёте; а если и отгородились от мира, то мир-то не отгораживался от вас.
— Да знаю я, только ведь всегда у нас было мирно, спокойно и уютно. А теперь-то что делать? Я решил потихоньку оставить Хоббитанию и пробираться в Раздол. И вот выследили прежде даже, чем я дошёл до Забрендии. Как быть?
— Иди, куда собирался. Мужества у тебя, по-моему, хватит. А за более чётким советом обратись к Гэндальфу. Я ведь не знаю причин твоего бегства, поэтому не могу сказать, каким средствами твои преследователи будут атаковать тебя. Это наверняка ведомо Гэндальфу. Ты ведь с ним увидишься прежде, чем оставишь Шир?
— Надеюсь. Это, кстати, тоже тревожит меня. Я ждал его до последней минуты: он должен был прийти в Хоббитон самое позднее два дня назад — и не пришёл. Как ты думаешь, что могло случиться? Может, подождать его?
Гилдор помрачнел и задумался.
— Дурные вести, — проговорил он наконец. — Гэндальф никогда не запаздывает. Есть, однако же, присловье: в дела мудрецов носа не суй — голову потеряешь. Сам решай, ждать тебе или идти.
— Есть и другое присловье, — заметил Фродо. — "У эльфов совета спрашивать — только зря время терять: вечно надвое говорят".
— Вот как? — рассмеялся Гилдор. — Эльфы осторожны в советах, ибо совет, даже данный мудрецом мудрецу, — опасный дар, и любой путь может обернуться бедою. А как бы ты хотел? Сам мне всего не сказал, но надеешься, что мне виднее? Ладно, раз уж тебе так нужен совет, рискну дружбы ради. Иди, не медли. Если же Гэндальф до твоего ухода не объявится, обязательно подыщи себе спутника — один не ходи. Присмотрись к друзьям и выбери самого надёжного. Да не забудь поблагодарить меня за совет — я даю его неохотно. У эльфов свои заботы и свои печали, совсем иные, чем у хоббитов и у прочих. Редко скрещиваются наши пути случайно или в силу обстоятельств; возможно, что на сей раз мы встретились не случайно, но цель мне неясна, потому боюсь сказать лишнее.
