Евгения Прокопович - Вершина мира. Книга первая
— Я… э… — неуверенно забормотал Влад, на ходу выдумывая вескую причину своего пребывания в участке и кляня себя, что не озаботился этим раньше, но генерал не дал ему шанса соврать.
— Я знаю, что ты уже несколько дней ночуешь, а точнее живешь, в участке. Что стряслось?
— Аня выгнала меня из дома, — Влад решил, что сказать правду безопаснее, — признаться, я вел себя перед этим не очень хорошо, так что, наверное, она…
— В любом случае, каким бы плохим ни было твое поведение, это не дает ей права вышвыривать тебя из дома, — хмуро прервал его Дмитрий Петрович. — Значит так, сейчас иди в мой кабинет и ложись на диван, подушка с одеялом в нижнем отделении шкафа, у меня еще пара дел, когда закончу, схожу к ней и серьезно поговорю.
— Не надо, пожалуйста, — тихо попросил Влад, — вернуться она не разрешит, да и я, если честно, обратно не рвусь, мне и здесь неплохо…
— Влад, у тебя есть дом и ты на него имеешь не меньше прав, чем моя дочь, — еще больше нахмурился Дмитрий Петрович, — а ночевать в участке я тебе больше не позволю, так что отставить разговоры и вперед в мой кабинет.
— Спасибо, — пробормотал Влад, поняв, что генерал все равно сделает так, как считает нужным.
Кожаный диван в кабинете Дмитрия Петровича оказался достаточно широким, чтобы комфортно уместить Влада, подушка мягкой, а одеяло теплым. Всего ничего. Но так удобно Влад устраивался впервые с момента своего изгнания. Он натянул одеяло на голову, чтобы не мешать генералу работать, закрыл глаза и тут же провалился в глубокий спокойный сон…
От дежурства остался всего час. Надо поспать пару часов и связаться с нотариальной конторой, тянуть уже некуда, остается всего четыре дня до истечения года. Впрочем, если расстаться с некоторым количеством денег, то на оставшиеся дни никто не обратит внимания и можно будет избавиться от доброй половины моей проблемы на пару дней раньше. Еще предстоит связаться с герцогским семейством и разведать обстановку.
Я потянулась до хруста и принялась подготавливать дежурство к сдаче. Работы хватило минут на двадцать, ночь прошла до отвратительности спокойно, набралось всего шесть человек жаждущих моих услуг и ни одного интересного случая, обычная рутина и документов оказалось немного.
У меня было еще сорок минут перед приходом новой смены, я решила употребить их с пользой для себя. Влезла в справочную базу, отыскивая нужные адреса. Адрес герцогской семьи, вписанный в полицейский протокол, не изменился. Разыскать же подходящего нотариуса оказалось сложнее. Почему-то мало кто из стряпчих занимался движимым имуществом. Набралось всего семнадцать адресов, находящихся в районе пребывания станции, шесть были адресами крупных компаний. Их я отмела сразу. Не хочу связываться с большими конторами — они берут не в пример дороже, да и предпочитают до последнего следовать букве закона. Остальные одиннадцать находились в разных концах района, так что предстоял нудный отбор, грозивший затянуться на полдня. Сверившись с часовыми поясами, я с неудовольствием отметила, что могу позвонить всего в семь контор, остальные придется откладывать на вторую половину дня — в тех районах сейчас глубокая ночь.
На удивление мои тоскливые предчувствия не оправдались. Во второй же конторе ответили, что вполне могут справиться с моей просьбой. Нотариус оказался с благородной сединой на висках и понимающим сочувствием, светящимся в неопределенного цвета глазах. Таким, наверное, и должен быть стряпчий — в меру услужливый, в меру понимающий и безмерно хитрый с открытыми и невинными глазами прожженного мошенника. Он заверил, что отсутствие моего клейма на имуществе, вовсе не помеха, как и несоответствие сроков, хотя по первому набранному номеру из-за этого наотрез отказали. Я заулыбалась, слушая заверения стряпчего и, конечно, пообещала накинуть три сотни за беспокойство. Нотариус благосклонно закивал и назначил время на семь вечера сегодняшнего дня. Я немного помедлила с подтверждением встречи. Мне бы радоваться, а на душе отчего-то стало совсем паршиво и захотелось по возможности оттянуть этот момент, словно у меня еще оставалось место для шага назад. Нотариус не торопил, он спокойно ждал, наблюдая за моими колебаниями. Пауза затягивалась.
— Если ваше решение еще окончательно не оформилось, не спешите, подумайте еще раз, — услышала я его мягкий успокаивающий голос, — у вас достаточно времени до окончания законного времени, да и потом вы можете осуществить свое желание в любой момент. Никто вас не торопит, — он улыбнулся, — я надеюсь, наша контора простоит на своем месте еще достаточно долгое время, чтобы вы могли обратиться к нам.
— Извините, — улыбнулась я в ответ, — я просто целую ночь отдежурила и немного устала. Конечно же, мое решение полностью оформилось, я просто не знаю, какой у меня на сегодня график, — нагло соврала я, нотариус понимающе кивнул.
— Давайте сделаем так, — задумчиво проговорил нотариус, — я сделаю на сегодня предварительную запись, а вы в течение дня созвонитесь с моим секретарем, и сообщите окончательное решение.
— Да, пожалуй, вы правы, — я продиктовала поверенному свои данные и данные Влада, нотариус все записал, перечитал вслух, чтобы удостовериться в правильности написанного, и мы попрощались.
Я откинулась на спинку стула, устало закрыла глаза, намереваясь просидеть так оставшиеся от дежурства десять минут. Нужно было время, придти в себя, оказывается, я до последнего момента не верила, что все это всерьез.
— И что все это означает? — раздался над моей головой резкий от недовольства голос отца.
— Что именно? — чертыхнувшись про себя, переспросила я, не открывая глаз. Сколько он здесь простоял? Что именно успел услышать? Да и что мог услышать? Что я о чем-то разговаривала с нотариусом? Ну и что?
— Мне не нравиться то, что ты вытворяешь с Владом, — проинформировал он.
— А что я с ним вытворяю? — невинно поинтересовалась я. — Я его почти неделю не видела…
— Вот-вот я о том же, кто, скажи мне, дал тебе право гнать человека из дома?
— Из дома я его не выгоняла, — безразлично пожала я плечами.
— Он сказал совершенно другое!
— Из дома я его не выгоняла, — с упрямым спокойствием повторила я, чувствуя, как внутри нарастает обида вперемешку со злостью, он, мой отец, даже не потрудился выслушать мою точку зрения, — я его выгнала из своей комнаты, но не из дома, а это совершенно разные вещи!
— Это софистика!
Я с некоторой долей разочарования и сожаления взглянула на отца. Вот оно до чего дошло. Что ж, спасибо, за доверие и любовь. Я с минуту молчала, продолжая изучать родное лицо до недавнего времени самого главного мужчины в моей жизни, решая, обидится мне, рассмеяться или ответить колкостью вертящейся на языке. Отец принял мои размышления за признание вины.
