Андрей Некин - Механический меч. т.1 Кукловод
За окном кареты мчались деревья. Приближались земли болотных топей.
— Рьёга, вы улавливаете мысль? Печалью наполняется сердце мое, при мысли, что я не увижу больше изящных человеческих развлечений… Но что делать?
— А железные корабли? — перебил его менестрель.
— А что корабли? Они же в пески огненного континента упали. Затянуло их. В самую глубь земли. Один только остался, что у горного пика, но его стеной обстроили… Кто? Да неважно… Я вам больше скажу, — теперь, когда нет Гибурга, мы начнем наступление самое малое через неделю… — Нэйн похлопал Рьегу по плечу. — Так что практикуйтесь, мой дорогой, практикуйтесь чаще на своем скрипусе.
* * *… над стенами Гибурга вздымались титанические щупальца, слышался рев взбешенного песочного слона. Оно вырвалось на свободу и уничтожало ненавистную котельную, что сбрасывала кипяток в глубины озера — котлы были разрушены двумя ударами, и теперь Фаера-Гидра разливалась по улицам Гибурга. Три оставшихся солнца, как и четвертое, скоро выйдут из строя.
И да наступит полярная ночь.
Артиллерия била тяжелыми снарядами прямо по городу, пытаясь попасть в гигантского водного паука, но ядра тонули в его плоти без всякого вреда. Толпы граждан Тулурка ломились к последнему транспортному дирижаблю. Го уже был на борту. Лицо его пылало и гневом и радостью одновременно. Выстрел, который уничтожил целый город, — так ему казалось, но жертва все-таки ускользнула.
Песчаный слон заревел ожесточеннее. Похоже, он тоже нашел себе противника по размеру…
ГЛАВА II Свинопас и Император
Мы не умеем стрелять, как эльфы. Мы намного слабее, чем орки и тем более их ручные звери — пещерные львы.
Мы не владеем магией. Не было в то время ни пушек, ни ружей. И нас было меньше в несколько раз…
Но Император повел нас к победе, и мы победили.
из рассказа старого легионераФерро никогда не задумывался о том, чтобы стать воином, или что-нибудь эдакое в духе рыцарства. Он был ленив, и предпочитал валяться на сеновале, разглядывая белые фигуры в почти фиолетовом утреннем небе, нежели бегать по улице, размахивая палкой. Вон смотри, то белое пятно — черепаха, то огромный дракон, а это просто кто-то молока пролил.
А еще Ферро был свинопасом. Позорная профессия, считают люди. Много ли чести выгонять свиней из грязного стойла с раннего утра, гонять их с поля на поле, а после загонять обратно. И вся работа. Но Ферро это устраивало. Еще возможно потому, что отец его (по приказу барона) тоже свинопас. И коли сын проспит к рассвету, или того хуже — посмотрит с печалью на соседскую кузницу, где учились более успешные сверстники, то не миновать ему отцовского ремня.
Впрочем, Ферро был ленив, и жевать хворостинку добрую половину дня представлялось ему всяко лучше, нежели махать молотом, или еще хуже — мечом.
Жизнь в баронстве Орлейль вообще не отличалась разнообразием. От весны до осени бежало время, потом замедлялось на зиму, и делать становилось совсем уж нечего. Опадала листва, шел дождь, трава снова зеленела. Дни вязли в неизменчивости, как вязнет тяжелая телега на осенней размытой дороге. И все повторялось так из года в год.
Изредка из Рейнгарда приезжали карнавалы или театральные труппы. А еще заходили странствующие менестрели, и даже затворник Ферро выходил слушать их к деревенскому костру. Слушал с упоением дикие истории о величественном механическом городе Гибурге, что был словно живым чудом, выросшим в снегах. И о стране южных орков, в которой не было ничего кроме необъятных песков, скал и ветра. И о невероятном мосте, созданным самими титанами — он простирается над целым океаном от средиземья Тулурка, до восточного континента. А еще баллады о столетней войне. То было самым интересным. Ферро готов был слушать их часами.
Но ночь пролетала, и Ферро вновь возвращался к бесконечному лежанию на луге.
Луга баронства прекрасны. Отец Ферро рассказывал: когда-то давно Дед принес его (совсем еще младенца) на это самое место. Оглянулся, посмотрел влево и вправо, повернулся на целый круг и не увидел ничего кроме колышущегося моря травы. И за пол дня срубил дом. Деда был сильный. Правда, Ферро никогда не понимал, откуда тот взял дерево для дома… на таком-то огромном поле… Разве силой возместишь отсутствие материала?
В том доме они и жили с маленьким папкой. А потом родился он — свинопас Ферро. Точнее родился просто мальчик. Но вскоре пришли люди барона Орлейля и за что-то убили деда, а еще маму Ферро, и сказали: «отныне вы будете пасти свиней».
Так оно и получилось. И шло с тех пор своим обычным порядком.
Папка тогда объяснил ему, что деда слишком свободный был, не захотел дышать по приказу господина. Сказал он, мол: «Пошли вон с моего луга, червяки. Не вашенское это дело, чем заниматься мне».
— Эх, глупый Деда, глупый. А мы, сынок, для того и рождены, чтоб на этом луге заниматься тем, что хозяин скажет. Хозяин, он умный, ему то всяко виднее.
Но Деда не только глупый был, он еще высокий был, как дерево, и твердый, как камень. Такой твердый, что одиннадцать стражей в доспехах голыми руками покалечил.
— Хорошо еще меч из сундука достать не успел, ой как хорошо, Ферро, — говорил папка. — А мамку в назидание тоже убили из-за деда, а могли и нас с тобой убить. Но господин, он вумный. Если всех убить, кто же свиней будет пасти? Жалко только, что мамку убили. Нет, больше мамки, Ферро.
И свинопас Ферро в ответ лишь грустно качал головой, не зная, что нужно говорить в таком случае. «Да, Деда глупый» — иногда поддакивал он, чтобы папка не так расстраивался.
Иногда Дед приходил юноше в каком-нибудь кошмарном сне. Его еле удерживают на земле десяток стражей. Лично прибывает барон посмотреть на бунтующего крестьянина, а потом принимается крепко охаживать голову железной оглобиной. Выбивает дурь из буйного рода… Глаза Деда наполняются красным. Руки связаны, тело удерживают сверху, вот он и кидается к ноге дворянина — прокусывает кожаный сапог, впивается в мясо. Укус Деда оказался, как у полярного волка, — пришлось бить мечом, пока не помер и не разжал челюсти.
Барон до сих пор хромает…
А потом наступила его девятнадцатая осень. А это значит скоро придут холода, и травы уже не будет так много, поэтому Ферро приходиться выгонять свиней совсем далеко от дома.
Тот день, как и обычно, не предвещал ничего плохого. Свиньи разбрелись по полю. Полуденное солнце мягко грело, и ему случилось задремать.
Разбудили его веселые крики и поросячий визг.
