Оксана Елисеева - Ланселот мой рыцарь
— Но колючка? — уточнил Гавейн.
— Это правда. Очень большая заноза в одном месте, — кивнул Ланселот, соглашаясь. Затем потрогал сиденье. — А что она сделала с креслами?
Гавейн довольно захохотал.
— Так тебе нравится? Вот увидишь, она еще не то придумала. А здесь подушки с овечьей шерстью.
— Где все? — спросил Ланселот, откидываясь на спинку кресла.
— Приходят в себя, как и ты.
Он с удовольствием отметил, что зал действительно стал красивее. А на большой стене рядом со столом появился огромный гобелен.
— А это откуда? — спросил он, изумленно указывая на него. — У меня нет такого гобелена.
— Она покопалась в вещах твоей матери, — с улыбкой ответил Гавейн, ожидая очередного взрыва, который незамедлительно последовал.
Ланселот вскочил с кресла и закричал:
— Что она сделала?
— А разве вам не нравится? — вдруг раздался голос Хелен. — Вы бы предпочли, чтобы эта красота гнила в сундуках?
Только тут она заметила, что он не только умылся и переоделся, но и побрился. Нет, она, конечно, знала из легенд, что Ланселот красивый мужчина, но он был не просто красив. Он был божественен! Хелен смотрела на него, не отрывая глаз. Густые длинные брови вразлет, прямой нос, исключительно мужественный подбородок и огромные темные глаза, взгляд которых, казалось, проникал в душу! И почему она думала, что этот взгляд жесткий и суровый? Наверное, это все его страшная черная борода. Она вдруг представила со стороны, что, должно быть, выглядит как дурочка, с раскрытым ртом уставившаяся на своего кумира. Краем глаза она успела заметить смеющийся и все понимающий взгляд Гавейна. Наверное, она не первая, на кого так ошеломляюще действует красота Ланселота.
Хелен снова ринулась в атаку, чтобы скрыть свое смущение.
— Я и в вашем кабинете повесила гобелены, — с вызовом сказала она. — Вы еще не видели их?
— В моем кабинете? Что вы там делали?
— То же, что и везде. Убиралась!
Ланселот вдруг замялся. Он не знал, как достойно ответить ей. Похоже, каждый раз она одерживает над ним победу. Гавейн встал и, проходя мимо, шепнул:
— Думаю, тебе нужно перестать перечить ей. Если выгонишь ее, уверен, рыцари поднимут восстание, — и ушел, довольно посмеиваясь.
Ланселот опустился обратно в кресло.
— Ладно, ваша взяла, — проворчал он.
Хелен решила проявить снисходительность, ведь он признал поражение.
— Обещаю впредь уведомлять вас обо всех предпринимаемых мною действиях, если хотите.
Ланселот недоверчиво взглянул на нее. Что это с ней? Разве она не должна радоваться своей победе?
— Хотелось бы, но вряд ли это возможно, — ответил он, подумав.
Хелен тут же встала в позу.
— Вы хотите сказать, что я не сдержу слова? Снова сделаю что-нибудь важное, не посоветовавшись с вами?
— Да нет же, — Ланселоту не хотелось ссориться. — Я просто хотел сказать, что в замке много женских дел, в которые мужчине незачем вникать. Например, я рад, что вы переделали мое кресло. И вы смогли это сделать, не спрашивая моего совета, который здесь не был нужен.
Хелен немного подумала. Она не совсем понимала его. То он орет на нее из-за того, что она распоряжается без его разрешения, то говорит, что она может заниматься этим, не ставя его в известность. Странный человек. Ну да ладно. Она ведь старается не ради него, а для того, чтобы ей самой было комфортно жить здесь. Кто знает, когда она еще поедет в Камелот, и кто знает, когда она вернется домой.
— Хорошо, сэр Ланселот, — сказала она. — Но предупреждаю вас: еще раз на меня накинетесь без повода, я заберу все свои рецепты и вас будут кормить по-прежнему.
Совершенно неожиданно для себя при этих словах Ланселот вскочил.
— Кормить по-прежнему?
Гавейн, наблюдавший за ними, чуть не рассмеялся. Самого великого воина Британии купили едой! Тристан, подошедший сзади, хмыкнув, толкнул его в бок. Оказывается, он тоже все слышал.
— Я так понимаю, это и есть полная капитуляция, о которой нам столько раз рассказывал Ланселот? — произнес он с улыбкой.
— Она самая, Тристан. Только на этот раз капитулировал он сам.
— Хорошо, что ты не позволил ему бросить ее тогда в лесу.
— Я и сам несказанно рад.
И друзья, посмеиваясь, прошли к столам, которые устанавливали слуги.
После ужина Ланселот отправился в свой кабинет и не удивился, обнаружив перемены. Здесь переставили мебель, и он, усевшись за стол, нашел это расположение мебели более удобным, чем раньше. Стены украшало старинное оружие, доставшееся ему еще от деда. Гербы семей его отца и матери висели на прежних местах, и обещанные гобелены тоже были здесь. А над камином появился большой портрет отца. Ланселот долго не вешал его сюда, считая незаконченным, но Хелен, видимо, думала иначе. Ланселот решил: пусть висит. Даже незаконченный, он служил ему напоминанием о славных делах его отца.
Он часто приходил в кабинет размышлять, и никто из слуг не мешал ему здесь. Им было запрещено заходить сюда. Однако он сомневался, что кто-либо из слуг посмел бы ослушаться эту маленькую язвочку Хелен, даже помня о наказании, которое он присудил ослушникам. Поэтому в его кабинете сейчас было чисто и светло. Окна, которые он с таким трудом заказал из Рима, были чисто вымыты. Бронзовая люстра на потолке тоже была вычищена и блестела. И к тому же все свечи на ней были зажжены. С трех огромных книг, что так любил читать Галахад, была стерта пыль, и они заняли свои места на высоких подставках.
За ужином Хелен поведала ему о ревизии, которую провела в его амбарах, и сказала, что нет нужды экономить на свечах. Ведь свечи они производят сами, а не закупают. Она много о чем ему рассказывала, однако он слушал вполуха, наслаждаясь вкусом еды, поданной к ужину. Он также отметил, что его рыцари тоже выглядят чистыми и ухоженными, и из разговоров мужчин понял, что всем им помогали купаться. И вот тогда он похвалил Хелен за ее сообразительность. Лучше бы он этого не делал! Он вспомнил, как она мгновенно вскипела.
— Вы воображаете, что я послала вам служанок для утех? — задохнулась Хелен от изумления. — Да вы просто невообразимы! За кого вы меня принимаете? За сутенершу? Разбирайтесь сами со своими потаскушками, а я леди! Не впутывайте меня в ваши интрижки!
— Но… — лишь сумел он пробормотать, чувствуя, что снова свалял дурака.
Рыцари, посмеиваясь, ждали продолжения. Ланселот уже готов был их всех отослать прочь. И ведь никто, никто не допускает ни единого промаха, только он! И черт дернул его за язык!
— А вы не видели, что на ваших кроватях постелено чистое белье? — Ее голос уже почти сорвался на крик, хотя она старалась себя сдерживать. — А в каком состоянии вы приехали с пожара? И ведь никто не обратил внимания на мои слова о том, что неплохо было бы помыться, прежде чем заваливаться в кроватку!
