Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф
— Можно мне посмотреть?
— Можно, — рыкнул я.
Она начала выдвигаться, не сводя с меня взгляда, я нарочито зевнул и лег, хотя после полета хочется походить и размять усталые мышцы, лег и положил голову на лапы.
Неслышно, как чучундра, она выскользнула из убежища, схватила, не сводя с меня пугливого взгляда, окровавленную тушку и быстро-быстро юркнула обратно. Я снова зевнул, прогоняя перед мысленным взором расположение городов, по большей части все выглядят беззащитными, однако между ними слишком уж много стойбищ, а народу там едва ли меньше, как уже напоминал себе, чем во всем Сен-Мари…
Из норки донесся испуганный вскрик. Мириам высунулась, лицо бледное и расстроенное, красные волосы дыбом, как львиная грива под ветром, выглядит, как дикая фурия, прищемившая палец.
— Ты злой, — сказала она, — ты сделал очень недоброе дело!
Я прорычал:
— Дык я ж дракон. Я и должен. На страх людям, женщинам и прочим насекомым. А что тебя не приводит в восторг? Почему нет криков ликования? Бурного и продолжительного?
Она крикнула:
— Ты убил не голубя!
— А кого?
— Ты убил еще и двух людей!
Я подумал, поскреб голову когтем. Мириам пугливо отпрянула в глубину убежища.
— Всего-то? — удивился я. — Мельчаю, мельчаю… раньше целые народы сметал…
— Народы не жалко, — выпалила она, — а вот двух… это подло!
— Брехня, — сказал я веско. — Пару коз сожрал, но двух людев… не припоминаю.
— Здесь письмо! — крикнула она обвиняюще.
— Прочти, — предложил я. — И увидишь, что никого не убивал… сегодня.
Это прозвучало зловеще, но она гордо вскинула голову, в глазах вызов. Тонкие пальцы снова развернули маленький листок, я со своим зрением успел заметить мелкий женский почерк, грамотная писала, зараза, или служанка под диктовку избалованной дуры, что ж тут за варвары такие…
— Я прочту, — пообещала Мириам с угрозой, — не обрадуешься!
— Давай, — сказал я с некоторой тревогой, письмо от женщины, а это значит — ерунда, капризная дура соскучилась по любовнику, отправленному ревнивым мужем или родителями в дальний гарнизон, что еще может написать женщина, — читай, если разбираешь эти… буковки. Думаешь, меня совесть замучает? Вот так прямо упаду на спину и подрыгаю задними лапами в предсмертных корчах тебе на щасте?
Взгляд ее бегал по строчкам, я видел, как двигаются глазные яблоки, крупные, с широкой радужкой, настолько странного удивительно яркого серого цвета, что я не мог оторвать взгляда.
«…и в тот же час, когда меня призовут на брачную церемонию, я брошусь из своей башни, чтобы не достаться ненавистному Растенгерку».
Глава 11
Она вскрикнула и в бессилии уронила руки. Я посмотрел на нее и отвел взгляд, стараясь уверить себя, что мне по фигу, но странное чувство вины медленно пропитывает всего с головы до ног, как холодная вода вату. Лучше бы перехватить чье-то военное донесение, пусть кто-то потерпит поражение из-за неполученных сведений. И чем больше погибнет, тем лучше. Врага нужно ослаблять, обескровливать и дискредитировать гадкими слухами.
— Ага, — наконец прорычал я, — ага, бросится из башни… И убежит?
Она крикнула яростно:
— Ты совсем дурак?.. Она убьется!
— Совсем? — переспросил я. — Это… насмерть?
— А как иначе?
— Ну, — протянул я, — зашибет коготь, поднимется и побежит за добычей…
— Ну почему драконы такие тупые, — воскликнула она с отчаянием, — как ты не понимаешь, что она погибнет, если выбросится из башни?.. А виноват будешь ты!
— Почему я? Я ее выброшу, что ли?
— Ты! — сказала она обвиняюще. — Ты перехватил письмо!
Я протянул насмешливо:
— Так то письмо…
— Ну вот!
— Что — вот?.. Я даже письмо не выбросил.
Ее лицо стало злым и решительным.
— Значит, — процедила она сквозь зубы с такой злостью, что я отчетливо услышал змеиное шипение, — значит… эта сволочь, этот последний гад, этот мерзавец и ублюдок хочет испоганить жизнь Карине?.. Или Вики?.. Да какая разница, таких нужно уничтожать на месте!
Я пробормотал:
— Чего ты взъелась? Все женщины уходят в замужество, повинуясь родительской воле. За того, кого те выберут.
— Много ты знаешь, жаба с крыльями!
— Это знаю, — буркнул я. — Ничего, стерпится — слюбится.
Она выкрикнула зло:
— Ты все забыл? Она же написала, что бросится с башни!
— Пошутила, — предположил я и тут же пожалел о своих словах, Мириам хлестнула по мне огненным взглядом с такой силой, что моя спина запахла горелым, а гребень засветился алым.
— Ты просто… просто рептилия, — произнесла она. — Знаешь, я не буду прятаться. Ты можешь съесть меня в любой момент. Но съешь сперва этого гада!
— Кого?
— Ярла Растенгерка! — выпалила она с яростью.
Я пошевелил громадами плеч.
— А чем он хуже других? Все так женятся.
— Он подлец, — процедила она люто. — Он вероломен, он лжив, он предательски захватил власть в своем племени кочевых ассиров, он отнял земли у соседей, он притесняет народ… Для тебя все это неважно, однако такие люди не должны ходить по земле! Обещаю тебе, как только ты его убьешь, я сразу же раскормлюсь так, что вкуснее меня не будет никого на свете!
Я задумался, опять поскреб когтями голову. Под жуткий скрип посмотрел на Мириам внимательно, она выпрямилась, бледная и решительная, ответила мне прямым взглядом.
— Надо подумать, — сказал я. — Я могу, конечно, во время своих полетов взять в сторону на пару миль и сожрать этого, как его…
— Ярла Растенгерка!
— Ярла Растенгерка, — повторил я, отметив, что она при этом слове вся взъерошивается и чуть ли не скрипит зубами. — Это нетрудно, да. Но где он в этой огромной пустыне?
— Это не пустыня, — возразила она автоматически и сразу добавила: — Ярл Растенгерк редко сидит в своем шатре. Вот уже десять лет, как носится во главе своего отряда по стране, как хищный волк…
— Тем более его не отыскать, — заметил я.
Она замотала головой.
— Он всегда под баннером с молодым львом. С ним шестеро воинов, но это лучшие из лучших в его проклятом племени головорезов. Их легко узнать по голубым плащам…
Я кивнул.
— Теплее, теплее… С высоты такое рассмотреть можно, ты права. Голубое на зеленом или желтом весьма, я тебе скажу, весьма…
— Различишь?
Я сказал обидчиво:
— Я тебе что, муха или пчела, что видят только красное и багровое? Мы, драконы, эстеты, мать вашу… Но все-таки его не увидеть, если заедет в город.
