Андрей Погудин - Безумие стали
– Гридо! Эй, Гридо, спишь что ли?!
– Я тут, сэр, – отозвался слуга с порога и широко зевнул.
– Ууу, соня! У меня спина болит, а он дрыхнет без задних ног.
– Что же сразу не позвали? Зачем терпеть, если я рядом? Сейчас всё поправим, сэр. Ездить нужно начинать потихонечку, – приговаривал Гридо, вонзая железные пальцы в спину виконта. – Помнится, ваш отец как-то тоже с коня упал, когда того стрела поразила, так я милорда за неделю на ноги поставил. Да…
– Врешь, поди, – прокряхтел Уль. – Не может Ксант Тронвольд свалиться с коня, не помню я такого.
– Вы тогда маленький были, конечно, не помните. Трой Олген меня крепко научил тело мять, чтобы каждая жилочка покоилась свободно, каждая косточка лежала правильно. Большого ума человек, да…
– Чего же ты с ним в Таггард не уехал?
– Да как же я вас брошу? Если бы милорд даже не приказывал, я всё равно бы остался.
– Ладно, заканчивай уже меня мучить, отпустило вроде.
– Спокойной ночи, сэр. Если что, зовите сразу.
Гридо вышел, плотно притворив за собой дверь. Огонек свечи затрепетал и потух. Ульрих расслабленно лежал на кровати, чувствуя приятное тепло во всем теле. Мысли возвращались к монаху в черном плаще. Что же они всё-таки делают с извлеченными душами? Что вообще можно сделать с бессмертным началом человека? Или всё же вещи населяют призраки, жалкие подобия некогда живших людей? Ответы можно услышать единственно от экзора и желательно встретиться с ним без посторонних глаз, чтобы получилась доверительная беседа. Ульриху показалось, что Черный монах хотел сказать ему сегодня что-то важное, если бы только трой Иштван не перебил его! Через приоткрытое окно доносилось фырканье лошадей на конюшне, бормотание лучников на стене, где-то поскуливал пёс. В камине чуть слышно потрескивали поленья. Размышляя, юноша почувствовал, как слипаются глаза. Силуэт темной фигуры в надвинутом капюшоне истончался, превращаясь в размытое пятно. Ульрих повернулся на бок и уже почти заснул, когда в сознание набатным колоколом ворвался крик:
– Огонь на вышке!
Зара.
Уходя в лес, Зеленые Братья надевали маскировочные костюмы согласно временам года: зимой – белые, летом – зеленые с бурыми пятнами, а осенью и весной – нечто переходное с коричневыми полосами. Накидки скрывали егерей от любопытных глаз, но как же далеко им было до одеяния незнакомца! Застыв в первый момент от удивления, Зара поняла, что ошиблась, дерево стояло недвижимым, как и положено вести себя древней липе, а пошевелился человек, до этого полностью сливавшийся с корой. Вот уж у кого одежда так надежно скрывала тело, что делала хозяина почти невидимым на фоне ствола! Не иначе колдовство, подумала Зара и еще пристальнее вгляделась в незнакомца.
Сейчас она уже различала контуры плеч, головы под необычной накидкой. Та словно делала человека прозрачным, превращая его в дрожание горячего воздуха; рисунок коры проступал на ней, в точности повторяя линии ствола позади, и лишь более бледные краски с размытыми границами давали шанс разглядеть незнакомца. Он принял от щеголя увесистый мешочек и убрал его за пазуху – тот будто растворился в воздухе. Мужчина повернулся. Надвинутый капюшон скрывал глаза, но Зара рассмотрела перебитый нос и рыжую бородку. Необычное зрелище – точно на липе проступило лицо.
– Я выполню вашу просьбу, – сказал незнакомец.
– Спасибо, дорогой…
– Никаких имен! – оборвал щеголя невидимка. – У деревьев тоже есть уши. Возвращайтесь тем же путем в деревню и постарайтесь идти тише, я различил ваши шаги за милю.
– Даже если меня увидят, я на охоте.
– Вы можете рассказать такое фермерам, но Зеленые Братья вряд ли поверят этой сказочке. С таким мечом обычно охотятся не на зверье и не в лесу. Прощайте!
Невидимка исчез меж деревьев так быстро и тихо, словно превратился в призрака. Зара отметила только, что он старается ступать на камни, чтобы не оставлять следов. Щеголь же постоял какое-то время на поляне, недовольно бурча что-то себе под нос, развернулся и пошел обратно, на каждом шагу по щиколотку проваливаясь в снег. Даже если он и хотел последовать совету собеседника, то это у него получалось плохо – застывшая на дереве Зара еще долго слышала, как то и дело потрескивали ветки в морозной тишине спящего леса.
Девочка сидела в кроне дерева, не решаясь пошевелиться, пока не начало темнеть. Всюду мерещился бледный силуэт, каждый порыв ветра заставлял крепче вжиматься в дерево. Что это за человек? Неужели один из таинственных леших, хранящих леса, как рассказывала Нана? Нет, не похоже. Зачем лешему встречаться с каким-то расфуфыренным дворянином и выполнять для того работу? Тут явно что-то нечисто. В голове забрезжила догадка, Зара в последний раз оглядела темнеющий лес и бесшумной тенью заскользила по ветвям, прислушиваясь к любому шороху, как пугливая лань.
Со всей осторожностью она достигла замка. Солнце уже скрылось за виднокраем. На крепостной стене мелькали огоньки, факелы освещали опущенный мост – патрули егерей менялись каждые четыре часа, поэтому поднимали его редко. Зара юркнула мимо будки стражников и первым делом пробралась на кухню. Здесь вовсю кипела работа: из чанов поднимался пар, слуги помешивали варево, а в разожженном очаге поджаривался на вертеле крупный кабан. Сбросив перчатки, Зара стащила со сковороды курицу и набросилась на неё диким зверем, наплевав на этикет. Повар и ухом не повел – привык уже к выходкам младшей дочери милорда. За этим делом её и застукала Петинья.
– Пресвятая Ламина! – воскликнула няня, всплеснув руками. – Где ты пропадала? Я уже весь замок обошла и окрестности, волноваться начала! Ну зачем так поступать, девочка моя? Если ты наконец-то проголодалась, то пищу стоит вкушать в Обеденном зале, степенно и с чистыми руками. Чувствую, мои уроки были напрасны.
– Отстань, – буркнула Зара, самозабвенно обгладывая куриную ножку.
– У нас такая радость, а ты бегаешь неизвестно где, – продолжила няня, не обратив внимания на грубость. – Милорд уже разослал гонцов верным вассалам, готовится пир.
– Мама родила?! – спросила девочка, отложив в сторону изрядно потрепанную тушку.
– Именно так. Причем мальчика! Здоровенького, красивого.
– Ух ты! Отец, наверно, на седьмом небе от счастья?
– Да, милорд сейчас в покоях леди Мелисы, выражает ей свою признательность.
– Понятно, а я хотела с ним поговорить. Послушай, Петинья, извини меня, я очень проголодалась, не до этикетов сейчас. У меня к тебе тоже вопрос.
– Рада, что ты понимаешь всю недопустимость своего поведения. Со временем из тебя вырастет настоящая леди, если прекратишь бегать по лесу и будешь уделять больше внимания нашим занятиям. О чём ты хотела меня спросить?
