Юлия Рыженкова - Халт
— Он меня вытащил из Разлома. И вместо ответной любезности я привела его к тебе. Он ищет Ванду…
— Ванду? Все ищут Ванду… Давеча опять схарматы заходили, спрашивали. Но она не так глупа, чтобы всем рассказывать, где прячется.
— Ну, не будь такой врединой! Дай хоть намёк!
— Дала бы, если б было чего. Но последний раз я давала одному заезжему мародёру лет… двадцать назад. Старуха проковыляла к трехногой табуретке, где стояла жестяная кружка с водой, и жадно припала к ней.
— Ладно, переночевать хоть у тебя можно будет? – бросила вдогонку Аннет.
Халт обалдел от этих слов и уже открыл рот, чтоб заявить, что лично он полетит дальше, но спутница сильно сжала его руку.
— Ночуйте, конечно. Могу в комнате кинуть матрац, а можете спать на чердаке, там ещё сено осталось. Коза‑то моя померла.
— Мы на чердак. И где у тебя ведра? Сходим за водой, помоешься! И даже не вздумай спорить!
Аннет взяла Халта за руку и вытащила на улицу, подхватив по дороге из сеней два ведра.
— Ты что творишь? – прошипел он.
— Тссс. Потом.
До родника дошли в полной тишине. Наконец Аннет объяснила:
— Мы знакомы много лет, и я знаю, что она может помочь. Понятно, что старуха абы кому не расскажет, как найти Ванду. Но я надеюсь, что за ночь её уломаю. Ты в наши разговоры не суйся, ты тут пришлый, и кто знает, кто такой и чей шпион. Помоги принести воды и делай что хочешь. Ночь поспим, а к утру, надеюсь, дам тебе какой‑то ориентир. Ну, а если так и не уломаю её, то увы. Ты меня вывез, я тебе заплатила, мы в расчёте.
Халт кивнул: при таком раскладе он ничего не терял. Но перспектива ночевать у колдуньи его не радовала. Да, у него на поясе висел меч, оставшийся после боя на Арене, но что он может против магии? К тому же в доме ужасно воняло.
— Может, я посплю рядом со своим грифоном? – предложил Халт. – Ну, чтоб вас не смущать.
— Не волнуйся, на чердаке вонять не будет, я там несколько раз ночевала, знаю, – догадалась Аннет. – А меня спящий рядом мужик не смущает, если только ко мне не полезет. Но и в этом случае я смущаться не стану, а просто прирежу. Спать надо в доме, а то старуха решит, что мы ей не доверяем или готовим какую‑то гадость – иначе почему боимся ночевать с ней под одной крышей? Я её знаю. Если уйдёшь к грифону – она точно ничего не скажет.
Халт задумался: не ловушка ли это? С чего вдруг местной девчонке помогать ему? Она хорошо знакома с колдуньей и просит оставить их наедине. Для того ли, чтобы узнать информацию, или для чего‑то ещё? Вряд ли они захотят просто убить его – это можно было сделать уже сто раз после того, как грифон приземлился. Возможно, Аннет с колдуньей хотят разработать план, в котором Халт – наживка?
Он думал об этом и тогда, когда нёс ведра с водой, и тогда, когда поил грифона, и тогда, когда выставил банку тушёнки – плату за перевозку – на стол в качестве ужина. Остальные припасы решил не показывать, помня слова Драги, что за еду его могут убить. Зачем искушать местных?
Голос разума призывал его улетать прямо сейчас, оставив Аннет с колдуньей. Но при мысли о том, что он больше не увидит эту чудесную девушку, сердце начинало сжиматься и искать причины для того, чтобы остаться ещё хоть ненадолго: «Возможно, она и правда узнает что‑то дельное? Да и грифону нужно отдохнуть. И надо попросить какую‑нибудь карту. Да и темнеет уже…»
В итоге Халт, измотанный до предела, забрался на чердак, сжимая меч. Ещё полгода назад он бы бросил Аннет и улетел. Разве можно ставить под угрозу дело чести, его долг, из‑за личных желаний? Мало ли кто ему нравится! Ну не увидит он её больше, и что? Пострадает и успокоится. Но если он вовремя не предупредит Орден о том, что творится в Антракасе, – могут быть уничтожены три мира! Что важней? Ответ был очевиден… ещё полгода назад. Но за полгода на Терре Халт узнал, что у него есть свои желания, не связанные с родом, отцом или Орденом. Когда он исполнял их, то чувствовал себя счастливым, чего ни разу не случалось за всю жизнь. Отец таких людей презирал и считал их никчёмными, но Халт видел на Терре многих, кому удавалось совмещать долг и собственные желания. Они не были никчёмными. Они были счастливыми. Так зачем же отказываться от того, чего ты хочешь?
— Ты спишь? – прошептала Аннет, залезая на чердак.
— Нет, – шёпотом же ответил он.
— Ванда скрывается в Киеве. Больше, к сожалению, ничего не узнала.
— А где он?
— Да это единственный город на много вёрст. Не промахнёшься.
— В моем мире городов много.
— У нас не может быть много городов. Разломы появляются примерно раз в месяц и засасывают все, выбрасывая взамен кучу хлама из других миров. Это может случиться где угодно. В нашем мире не так много стабильных территорий, где можно что‑то строить.
— А у тебя есть карта?
— Карта? Какой в ней прок, если все постоянно меняется. Я сама – ходячая карта. Могу показать дорогу, если возьмёшь с собой.
— Ты хочешь ехать со мной?! – воскликнул Халт, обалдев.
— Я хочу в Киев, – хмыкнула Аннет. – А пешком идти далеко.
Потомок Хагена задумался. Вряд ли она испытывает к нему то же, что и он к ней. Но тогда – почему? Действительно нужно в Киев – или она разработала с колдуньей какой‑то план? Хотя – кто этих женщин поймёт, может, здесь принято по–другому выражать свои эмоции. Халт никогда не мог оценить, насколько он интересен девушкам сам по себе. На Хьерварде он считался женихом номер один, потому что принадлежал к знатнейшему и богатейшему роду, на Терре девушки бегали за ним потому, что он симпатичный, у него крутая тачка и много денег. А тут? Здесь он пока – чужак, разве что на грифоне, что в магических мирах расценивается как «крутая тачка». Аннет он вполне мог глянуться из‑за этого. Эдакий рыцарь на белом грифоне. Напрягало лишь то, что в отличие от женщин, которых Халт знал, эта могла мечтать не выйти за него замуж, а прибить, з абрав все добро, включая грифона. Ну, это у неё не получится. Флип не станет подчиняться этой девчонке. Или станет? Халт же ничего не знает о грифонах…
— А ты не боишься грифона? – спросил он.
— Я никого не боюсь. Ты же на нем летаешь, значит, все нормально.
— Но это очень опасное создание. Он в любой момент может на тебя напасть.
— Нападёт – буду с ним сражаться!
«Ей бы родиться сыном моего отца. Вот кто настоящий воин», – грустно подумал Халт.
— Ладно, полетели вместе, – наконец произнёс он, уткнувшись лицом в лежалое сено. Сухие стебли больно кололи бока, изо всех щелей дул холодный ветер, но сын Глойфрида ничего не замечал. Сейчас он предавал Орден и род, рисковал жизнью и честью – и все из‑за того, чтобы побыть лишние пару дней с Аннет. «Парень, тебе уже не шестнадцать, чтобы думать тем, что между ног», – пытался он образумить себя, но это не помогало .
