Ричард Морган - Сталь остается
— Немного уж таких деньков осталось, — заметил, налегая на весла, лодочник. — Люди говорят, нас ждет олдраинская зима.
— Кто говорит? — рассеянно спросил Рингил.
Олдраинскую зиму предсказывали едва ли не каждый год. После окончания войны именно эта тема стала пользоваться особой популярностью у предсказателей на рынке Стров, находивших во внутренностях животных зловещие предзнаменования.
— Все так считают, господин, — с готовностью ответил словоохотливый лодочник. — Рыбаки рассказывают, что рыба-серебрянка еще никогда не давалась так трудно, как нынче. Течение, что идет от Хиронишских островов, намного холоднее, чем обычно. А еще были знамения. Град размером с кулак. На болотах, южнее Клиста, видели под утро и к вечеру странные огни, а ночью слышали, как воет черный пес. Брат моей жены работает на китобоев махака Урдина и говорит, что нынешним летом им пришлось заходить далеко на север. А в конце прошлого месяца, когда обходили Хирониш, видели, как с Обруча падали в воду огненные камни. Буря в ту ночь была такая…
И так без конца.
Эхо его слов еще звучало в голове, когда Рингил сошел на берег в Экелиме. От бухты он направился по Подвозной улице, рассчитывая на то, что Шалак вряд ли сменил местожительство за последний десяток лет. Теплый вечер привлек на улицу толпы гуляющих, но покрой и ткань нового платья Рингила помогали прокладывать путь. Люди не желали неприятностей даже здесь, в самом устье реки. На углу, поигрывая длинными деревянными дубинками и приглядывая за порядком, стояли двое стражей. В костюме Рингила они видели то же, что и все остальные, а потому в случае возникновения какого-либо недоразумения он, скорее всего, оказался бы правым, тогда как второго участника конфликта отволокли бы в переулок, где и преподали бы короткий и убедительный урок хороших манер.
Дойдя до угла, Рингил сдержанно усмехнулся: по крайней мере, ждать не придется. Прошло десять лет, но домишко Шалака изменился не больше, чем взгляды священника. Фасад так и остался ободранной каменной стеной с освещенными изнутри окнами цвета жидкого кофе, а о нависший хмурой бровью карниз мог треснуться головой каждый, кто благодаря хорошему питанию вытянулся выше среднего. На поржавевшем железном крюке покачивалась загадочная табличка.
«ВОЙДИ И УЗРЕЕШЬ».
Когда-то давно, до войны, на табличке была другая надпись — «ВОЙДИ И ОГЛЯДИСЬ — МОЖЕТ БЫТЬ, ТЫ УВИДИШЬ ЧТО-ТО, ЧЕМУ ПОНРАВИШЬСЯ», — заключенная в круг таинственных — и, как подозревал Рингил — олдраинских символов. А потом настали пятидесятые, началась война с огнедышащими драконами и пришельцами из моря. Безобидное мошенничество, которым Шалак зарабатывал на хлеб, игра с простаками, свято верившими в Исчезающий народ, превратилась в одночасье в колдовское деяние, граничащее с государственной изменой. Поговаривали, что олдраины ушли на запад, и вот теперь именно с запада явились чешуйчатые.
Шалака забрасывали камнями на улице, пару раз рассерженная толпа била окна в доме, его неоднократно вызывали в Комитет общественной нравственности. Старик все понял. Вывеску сняли, иероглифы стерли, продаваемым в лавке безделушкам уже никто не приписывал магической силы, а в пояснениях к ним указывалось, что убедительных доказательств обладания олдраинами какими-либо тайными знаниями не существует, что сами они, по всей вероятности, лишь плод воображения и существуют только в детских сказках. Рингилу всегда казалось, что Шалак глубоко уязвлен необходимостью выступать с такими заявлениями — в отличие от большинства своих восторженных клиентов сам он свято верил в то, что проповедовал. Но когда Рингил с присущей юности дерзкой прямотой поднимал эту тему, старик лишь болезненно улыбался и отвечал банальностями, принимая вид добропорядочного гражданина.
— Всем нам приходится чем-то жертвовать. Война есть война.
— А, перестань! — Рингил размахивал попавшейся под руку табличкой от какой-то резной фигурки. — Что за дерьмо? «Никто из ныне живущих в глаза не видел двенду». Бред! Хойрана тоже никто из ныне живущих в глаза не видел, но что-то я не замечал, чтобы из-за этого закрывались храмы. Лицемеры, чтоб им пусто было!
— Люди напуганы, Рингил. — Под левым глазом у старика набухал свежий «фонарь». — Их можно понять.
— Люди — бараны, — ярился Рингил. — Тупые, послушные бараны.
Против такого утверждения слов у Шалака обычно не находилось.
За прошедший десяток лет он почти не изменился. В коротко подстриженной бородке добавилось седины, да убавилось волос над морщинистым лбом, а в прочих отношениях все осталось прежним, так что когда Рингил открыл маленькую дверь и переступил порог, человек, склонившийся над толстенным фолиантом в кожаном переплете, снова напомнил ему утомленного трудами писца.
— Да, благородный господин? Чем могу служить?
— Для начала можешь забыть о благородном господине. — Рингил снял шляпу. — А потом, глядишь, и меня узнаешь.
Шалак заморгал. Снял очки и уставился на гостя. Рингил отвесил поклон.
— Алиш? Нет, подожди… Рингил? Рингил Эскиат? Неужто и вправду ты? — Шалак вскочил со стула и взял Рингила за руку. — Клянусь зубом Хойрана! Что ты здесь делаешь?
— Пришел тебя навестить.
Шалак отступил.
— Ради всего святого! Если Риша увидит, она тебе глаза выцарапает. — Тем не менее по всему было видно — старик рад. — Нет, правда, зачем вернулся?
— Долго рассказывать, да и неинтересно. — Рингил взгромоздился на край стола, заставленного чудными каменными лампами, неведомого назначения железными штуковинами и заваленного полудрагоценными камнями. — Хотел бы посоветоваться.
— Посоветоваться? Со мной?
— Не верится? — Рингил взял в руки плетеную металлическую проволоку с каким-то непонятным знаком на ней. — Где раздобыл?
— Есть одно местечко… Так о чем ты хочешь спросить?
Рингил огляделся.
— Попробуй угадать.
— Тебе нужен олдраинский совет? — Шалак поморщился и тут же ухмыльнулся. — Что с тобой, Гил? Уж не разбогател ли? Я бы решил, что парню вроде тебя больше по вкусу кириатские штучки.
— Одна кириатская штучка у меня есть, а других не требуется. — Рингил постучал двумя пальцами по рукояти меча за плечом. — В любом случае, покупать я ничего не собираюсь. Мне нужно лишь твое мнение по парочке вопросов.
— Давай.
— Если нужно убить двенду, каким оружием лучше воспользоваться?
Шалак изумленно уставился на него.
— Что?
— Перестань, ты все правильно услышал.
— Хочешь знать, как убить двенду?
— Да. — Рингил поерзал, снял нитку с новенькой туники — и о чем только думала Ишил? — Да, именно так.
