Святослав Логинов - Земные пути
В такие дни томные монашки из печально знаменитого монастыря, обычно предающиеся своему служению под строгим присмотром анактотелестов, выходят на улицы, и многие добродетельные девы, юные жёны и матери семейств, скрывшись под пёстрым домино, стараются превзойти их в изощрённейшем разврате, столь милом сердцу мудрых покровителей города.
Хотя до вечера было ещё далеко, а весной темнеет поздно, на улицах уже вовсю трещали факелы, на перекрёстках дымным пламенем разгорались бочонки со смолой, и отчаянные чумазые и прокоптелые мальчишки на спор прыгали через гудящее пламя. Где-то глухо рокотали литавры, стонала волынка и тянул надрывную песнь монохорд. Улицы быстро заполнялись разряженным народом, глаза призывно блестели сквозь прорези масок, улыбки на пунцовых от вина и похоти губах выдавали ожидание стыдной радости и чувство удивительной лёгкости и свободы, которое иначе было бы невозможно испытать. Сегодня дуют все ветры и в умах смятение.
Ист постоял неподалёку от ворот монастыря, но зайти внутрь не решался. Здесь начинаются чужие владения, куда открыт путь всем, кроме него. Девственные потаскушки в белых, алых и лимонных платьях выходили за ворота, направляясь в город. Цвет платья указывал, какую именно форму разврата предпочитает девственница. Лица красавиц были скрыты масками, но мыслей они скрыть не умели, Ист ощущал чувства каждой проходившей мимо блудницы: истеричную радость, подогретое вином оживление и вялые скуденькие мысли, какие только и остаются у шлюх, занявшихся своим ремеслом в слишком юном возрасте. Казалось, если сорвать маску с любой монашенки на выбор, под чёрным шёлком откроется лицо безнадёжной идиотки с пустыми глазами, капризным ртом и струйкой слюны, стекающей по подбородку. Впрочем, Ист уже знал, что добрую половину послушниц ожидает в будущем дом скорби.
Ист развернулся и круто пошёл прочь. Разумеется, здесь Роксаланы быть не могло. Теперь Ист ясно понял, что она имела в виду, признаваясь в ненависти и вражде к ордену девственных блудниц. Всякой нормальной женщине проще иметь дело с законченной и прожжённой проституткой, чем с таким невинным созданием.
По дороге к Исту не меньше десятка раз приставали разряженные девушки. Когда это оказывались окрестные крестьянки или мещаночки из предместий, ждущие лёгкого флирта или, в крайнем случае, тревожащего и притягательного любовного приключения, Ист отзывался на их заигрывания, произносил двусмысленные комплименты и, отшутившись, шёл дальше. К истеричным призывам профессионалок Ист оставался глух, они не вызывали у него ничего, кроме тягостного недоумения и рвотного привкуса в горле.
В самом городе было не меньше полутысячи каменных домов и по меньшей мере столько же в предместьях и окрестностях. Осмотреть всё это за один день просто не представлялось возможным, но Ист продолжал бродить по переулкам и площадям, не оставляя надежды. Он проходил улицу за улицей, сворачивал в тупики, заглядывал в крошечные дворики, отмечая те дома, что были заперты и тихи. Ясно ведь, что Роксалана не станет принимать участия в игрищах. Потом, когда праздник пойдёт на убыль, надо будет всего лишь ещё раз обойти молчаливые дома. Те из них, в которых объявятся купеческие конторы и многодетные семьи, можно будет откинуть, и тогда останутся лишь те особняки, которые и в будни, и в праздники живут жизнью, скрытой от посторонних глаз.
В какое-то мгновение в голову Исту пришла шальная, недостойная мысль, что, быть может, все его построения неверны и вовсе не потому Роксалана враждует с монастырём, что сама она добродетельна. Ведь он не знает о ней ровным счётом ничего. Знает лишь, что она богата, а богатство так просто не даётся. Знает, что были у неё счёты с храмом Гунгурда, а это тоже недоступно простому человеку.
Ист затряс головой, стараясь изгнать отвратительные рассуждения. В конце концов, учитель открыл, что в её душе были страх и любовь, но не было обмана. А Хийси каждого человека видит наскозь, и он не станет лгать ни из ложной жалости, ни ради высокой цели. А то, что Роксалана… то есть Рита, изменила своё имя, так сперва она не знала, насколько можно доверять Исту, а потом ей, должно быть, стало неловко признаваться…
Додумать мысль до конца Исту не дали.
На этот раз к нему пристала не искательница пикантных приключений и не одуревшая от разврата и листьев коки монашенка. Иста ухватил за руку мужчина, прекрасно одетый, завитой и напомаженный, в лёгкой маске, которая не скрывала лица, а лишь обводила большие карие глаза траурной каймой. Одет волоокий незнакомец был излишне тщательно, незаметно перейдя ту границу, за которой модная изысканность превращается в свою противоположность.
— Юноша, — проникновенно зарокотал он, — вы приезжий, не пытайтесь скрыть. Вы благородны, богаты, вы любимец фортуны в самом высоком смысле этого слова, но ваша любознательность выдаёт вас. Это не слова осуждения, избави меня мудрый Нот! Город и праздник воистину достойны вашего благородного внимания! Но позвольте предупредить вас: для чистой юности здесь расставлено немало ловушек. Вы можете обмануться в своих ожиданиях и сохранить прескверные воспоминания об этом дивном празднике. Если вы согласитесь, я был бы счастлив стать вашим проводником в сладостном лабиринте весенних мистерий.
— Но я не собирался…
— Понимаю! — вскричал лощёный. — Понимаю и целиком поддерживаю! Эти потаскухи воистину омерзительны и могут отвратить от радостей любви даже метельщика, не говоря уже о человеке утончённом, ценителе прекрасного. Но я собираюсь предложить вам нечто иное. Никакой грязи, уверяю вас! Наслаждения, которые вам станут доступны, не имеют никакого отношения к вульгарной пошлости, клянусь бородой премудрого Нота!
Ист усмехнулся, вспомнив голую прыщавую мордочку бога, чьей бородой клялся чичисбей, и, развернувшись, хотел отойти в сторону. Однако лощёный совершил какое-то неуловимое движение и уже вновь стоял перед ним, проникновенно глядя коричневыми глазами, в которых светилось одно лишь искреннее желание услужить клиенту, облагодетельствовать его, пусть даже против воли.
— Вы можете провести вечер в обществе несовершеннолетних красавиц, которые никогда в жизни не видели мужчины и даже не знают, что это такое! Понимаете? Никогда в жизни! Они покорны, послушны и прекрасно воспитаны. И сегодня вы сможете делать с ними всё, что угодно, хотя бы это и запрещалось установлениями богов. Вы поразили меня в самое сердце своим благородством, так что ради вас я готов нарушить любую присягу и клятвенное обещание…
Ист задёргался, пытаясь высвободиться из клейких объятий незнакомца. Тот не отпускал.
