Марианна Алферова - След на воде
– Я с вами не поеду, – заявил Юл. – Носите свои ожерелья, колдуйте на здоровье – мне плевать. Я сам убийцу отца буду искать. До вас мне нет никакого дела.
– Разумеется, никакого дела, – поддакнул Роман. – Особенно если учесть, что Алексей – твой брат.
– Какой еще, к черту, брат! – выкрикнул Юл и осекся.
Потому что вспомнил, что отец в самом деле говорил ему пару раз о своем старшем сыне. Но рассказ этот был так невнятен, полон странных намеков и недомолвок, что Юл почти не вспоминал об этом родстве. И вдруг старший брат явился. Только теперь Юл заметил, как Алексей похож на отца. С той только разницей, что Александр Стеновский был красавцем, а лицо Алексея было почти некрасивым.
– Значит, ты… – пробормотал Юл.
– Ехал на похороны, – признался Алексей.
– Нам лучше убраться отсюда, – напомнил Роман, – а уж потом будем разбираться, что же было сначала, а что потом, и искать виноватых.
И он будто невзначай положил ладонь на плечо Юлу. И ничего не почувствовал. Абсолютно ничего. Прежнее ощущение белизны исчезло. Перед ним был обычный мальчишка, озлобленный и равнодушный ко всему, кроме своих собственных болячек. Ну, может быть, не совсем обычный. Может быть, даже наоборот. Способность ощущать высшие энергии в нем присутствовала по-прежнему. Но… ощущение светоносности пропало. Напрочь. Роман так оторопел, что стоял не двигаясь и смотрел неотрывно на Юла.
“Что же ты, малец, – обратился он мысленно к пацану, – куда же все подевалось, а?”
Услышал Юл вопрос или нет – неизвестно. Только он раздраженно оттолкнул Романову руку.
Колдун с трудом подавил в себе желание вновь до него коснуться. Была еще слабая надежда, что страх после пережитого подмял под себя нетвердую ребячью душу и все затмил и светлая аура не исчезла, а просто затемнена. Может быть, и так. Но маловероятно.
Они погрузили вещи в машину и выехали со двора.
Пока колесили по улочкам Пустосвятова, никто им не препятствовал. Но стоило только выехать на дорогу из поселка, как Роман ощутил сильнейшее давление. Хорошо, что после недавнего дождя все бесчисленные колдобины в асфальте полны были водой. Миг – и вода эта поднялась в воздух, еще миг – и, собравшись в водную стрелу, она устремилась вперед, волоча за собою в хвосте беспомощную машинку. И когда впереди взметнулось поперек дороги оранжевое пламя, водяная стрела пробила ее без труда, и “шестерка” колдуна устремилась в спасительную брешь.
Когда Роман оглянулся, пламени уже не было, лишь у обочин плясали вялые желтые огоньки, умирая. Но ясно было, что кто-то пытался остановить Романа Вернона. Пытался, да не сумел.
Юл сидел на заднем сиденье, насупленный и злой. Он был зол на брата, который явился неизвестно откуда и которого Юл ни за что не желал признавать. Еще больше он был зол на Романа. А может быть, он просто злился на самого себя?
Он струсил. Как давеча с отцом, так и теперь в сарае. Когда такое с тобой случается один раз, это еще ни о чем не говорит, можно счесть за помутнение духа. Но дважды за два дня струсить так недостойно – это уже не ошибка, это порок. Теперь все ясно: он трус. Юл так обезумел от страха там в сарае, что обмочился. Юлу казалось, будто он обнаружил у себя какую-нибудь тайную болезнь, к примеру рак. Он – трус. В этом не было никакого сомнения. И с этим теперь придется как-то жить дальше. Юл исподтишка глянул на своих спутников. Он трус. Неужели они тоже это знают? Если так, тогда всему конец. Он не вынесет, если брат (ведь это его брат, как ни верти) будет считать его трусом. И если Роман это поймет – тоже не вынесет. Разумеется, колдун ему никто. Плевать на колдуна. Но все равно, если прознает, то это смерть. Не в прямом смысле, конечно, а… равносильно смерти. Юл не сможет смотреть им в глаза. Если там, наверху, есть некто, то ему он сможет как-то объяснить. Тот всемогущий, он простит. Он не карает за трусость. Перед ним не стыдно, потому что он сильный. Но от людей Юл должен где-то спрятаться, забиться в угол… сменить имя и внешность… он – трус и предатель…
“А может, они не догадались?” – утешил себя Юл. И тогда можно еще что-то исправить. Можно как-то пересилить себя и выжечь проклятый порок из сердца каленым железом. Потому что жить дальше и постоянно ощущать себя трусом невозможно. И Мишка, если узнает, будет его презирать. Вот Мишка не трус, Мишка его собственным телом прикрыл, под пули полез. А Юл трус, трус, трус. Юл почувствовал, что на глаза его наворачиваются слезы, но тут же высыхают, обжигая солью веки. Трусы не умеют жалеть других. Они плачут только от жалости к себе. Юл не сдержался и всхлипнул.
Алексей положил ему руку на плечо и сжал пальцы – мол, держись, парень.
Ну конечно, они еще ни о чем не догадались. Юл судорожно вздохнул и, кажется, в первый раз с приязнью глянул на брата. Как хорошо, что Алексей ничего не говорит. Отец точно так же умел молчать. И еще отец обожал мороженое. И Юлу всегда покупал, даже когда у него болело горло. Мама ругалась. Юлу очень хотелось спросить, любит ли брат мороженое. Но он боялся. Боялся, что Алексей ответит “нет”.
– Куда ехать? – спросил Роман. – Нам понадобится какое-нибудь укромное местечко.
– Теперь я подыщу норку, – сказал Алексей.
– Так куда мы едем?
– Далеко… очень далеко… в прошлое. Начинало смеркаться, и вновь зарядил дождь – в этот раз мелкий, моросящий – будто влажная вуаль повисла в воздухе. “Санкт-Петербург, 100 км”. Мелькнул за окном машины знак. Роман вопросительно взглянул на Стеновского, но тот ничего не ответил, лишь молча указал у развилки нужную дорогу.
Роман постоянно смотрел в зеркало заднего вида – нет ли погони. Погони не было.
“Санкт– Петербург, 60 км”, -проплыла надпись в темноте. Теперь Роман не сомневался, куда они едут.
– Ты бывал в Питере? – спросил колдун.
– Я там вырос, – отвечал Алексей.
– Тогда тебя будут искать именно там.
– Вряд ли. Никто не знает об этом. Все считают, что я жил в Темногорске.
– Ты здорово насолил этим ребятам. Что ты такое сделал? Украл у них миллион баксов?
– Гораздо больше.
– Ладно, не пудри мне мозги, – рассмеялся Роман, – ты не похож на преступника.
– Разве? – Губы Алексея горько изломились. – Разве?
Глава 6 НАЗАД, В ПРОШЛОЕ
Шел 1984 год. До напечатания оруэлловского романа в России было рукой подать. До воплощения написанного в романе еще ближе. Развилка времен, когда будущее не определено. Именно такие даты надо выбирать для путешествия на машине времени искателям приключений, чтобы круто повернуть историю в неведомое русло.
Бывшая столица, переименованная в честь симбирского заговорщика, прозябала, превращаясь в захолустье, но гордилась обилием труб бесполезных заводов, театрами, мостами, каналами, белыми ночами и Эрмитажем.
