Дмитрий Емец - Стеклянный страж
– Сама финофата! – строго продолжала Шмыгалка, с кряхтением забираясь на своего любимого конька. – Фашш школьный и студенческий подход – не получить пофольше знаний, а как-нибудь профмыгнуть между ними, чтобы не придавило, схватить какую ни есть оценку и поскорее очистить фозг от флучайно прософифшейся информации! Фот и результат!
– Значит, мне действительно пора в Эдем! – сказала Дафна убито.
Депресняк осторожно высунул из-под дивана усатую морду. Даф прижала его к себе. Кот хмуро позволял себя тискать, пытаясь высвободить зажатое крыло. Боярышник у Шмыгалки закончился, но, порывшись в пузырьках, она нашла пустырник и удовлетворенно кивнула.
– Никуда тебе уже не пора! – сказала Эльза Керкинитида.
Даф удивленно вскинула на нее глаза.
– Как это?
– Что ты смотришь на меня, как троефник на ученифеское расписание? Проснись, пока ты фтраж и твои крылья не облысели, как вылезшая ферина!!! Тефя побили, и ты сфазу фежать? Если сфегать отовсюду при фервом же щелчке – мрак тебя загоняет как теннисный мячик! Ты запыфаешь, что ты на рафоте!!! – строго сказала Шмыгалка.
– На какой такой работе? – озадачилась Даф.
– Мефодий – твоя рафота! Ты же относишься к нему как к молодому человеку! Психовалки, бегалки, обижульки – это фсе игруфки для скуфяющих продавщиц! Так и знай, дорофая моя! А ты в окопе!!! На фойне! Улафливаешь разницу?
Дафна разницу понимала, но все равно ей хотелось двинуть Мефа по лбу.
– Он поступил со мной как гад! Он целовался с ней на крыше! – сказала она.
– Кофмар! Ох уж эти муфики! – всплеснула руками Шмыгалка. – И глафное, как удафно, фто ты фисто флюфайно окафалась на друфой фрыше!
Даф посмотрела на нее с подозрением. Почему-то эта деталь весь день ускользала у нее из памяти.
– Издеваетесь про случайно? Меня привел Ромасюсик!
– А зафем он тебя прифел?
– Не знаю. Схватил за руку и куда-то потащил. Он лопотал без остановки, и я чуть не оглохла! Да какая разница! Меф действительно поцеловал ее!!! Даже если все это было подстроено – поступок есть поступок! – твердо сказала Даф.
– ты фнаешь фоступок, но не фнаешь побуждающих фричин! Если фнаешь фричины – не фнаешь, что фювствовал сам челофек и насколько фильно он обманут мраком! Если фнаешь, что фювствовал и как обманут – не фнаешь, может, он уже фто раз пожалел об этом! Со столькими же неизфестными уравнение не решается – это тебе любой фюрак скажет!
– А я и знать ничего не хочу! И прощать не хочу! – неосторожно брякнула Даф.
– Не хочешь прощать?! Поздравляю! Тогда ты не страж света, а продавщица фарфюмерного магафина!!! – отрезала Шмыгалка и даже голову набок склонила, заинтересованная, насколько вкусным вышло у нее это выражение.
Дафна отпустила Депресняка. Кот недовольно встряхнулся. Дафне показалось, что кот тоже хочет, чтобы она простила Мефодия. Ну или, во всяком случае, выслушала.
– Вас не поймешь! – пробормотала она полусердито. – То вы хотите, чтобы я вернулась, то чтобы осталась…
– Не пори горяфку! Я хочу не твоих беспорядочных действий как таковых, филочка моя, а фезультата! Хофю, чтобы ты осталась у сфета, и сфет остался ф тебе! – поправила Шмыгалка. – Чем больше ты набиваешь себя обидками – тем меньше в тебе места для сфета! Свяжись с Мефодием! Не можешь сделать это первая – пусть фервым это сфелает он!
– Не могу!
– Почему?
– Я разбила телефон! – смущенно призналась Даф.
Эльза Керкинитида заинтересованно вскинула подбородок. Ее высокая прическа дернулась как поплавок.
– Именно фасбила? Не выключила?
– Разбила…
– Ну-ну! А симку, конечно, взяла?
Оказалось, что Дафна взяла не только симку, но даже аккумулятор и отскочившую панель. Последняя деталь Шмыгалку особенно порадовала.
– Фот за что я нас люблю! Когда муфина выходит из себя, то хофя бы психует фестно! Девушка же, расколотив телефон, никогда не запудет забрать симку, положить в сумку расчесочку и пофмотреть на себя ф зеркало, не красные ли глафки! А раз так, то кому нужен этот нефястный фырк?.. Дафай фюда свои запчасти!
Проявив техническую смекалку, которой Дафна от нее никак не ожидала, Шмыгалка все приладила, и мобильник, к крайнему удивлению Даф, согласился включиться.
– Фот! Теферь сиди и фди, пока он тебе позвонит! И помни – ты ф окопе, а ф окопе не распуфкают флюни!!! Не будь я Эльза Керкинитида Флора Цахес! Не отдафай Буслаева мраку, особенно теперь, когда они готовятся кофонофать Прасковью! Даже лофадей на фереправе не меняют, не то фто франителей!
– Ужасно устала от фокусов! Пообщаешься с такими вот и понимаешь, почему златокрылым выдают нектар за вредность! – сказала Дафна, глядя на зубасто-радостную фотографию Мефа на заставке телефона.
Во многом из-за этой заставки она и шарахнула аппарат об асфальт.
Шмыгалка с шумом выдохнула через нос:
– Знаешь, филочка моя, с тофой не соскучишься! У мефя феть тоже фыла учительница по музомагии! И она постоянно тфердила мне одну фещь: «Эльфа! Ты стоишь в огромном зале, в полной темноте. Тебе надо пройти сто шагов, чтобы щелкнуть выключателем и зажечь свет. Но мрак тебя отвлекает! Он заставляет тебя то зевать и чесаться от лени, то вертеть головой, то падать на пол, то нетерпеливо подпрыгивать, то психовать, то флакать от жалости к сефе, то кидаться бежать в противофоложную сторону и, врезавшись в стену, разбивать нос. Тебе кажется, что ты сделала чудовищно много, больше всех, что ты выбилась из фил. Но ста шагов-то ты не прошла! Даже фять шагов не фрошла!»
Последние слова Эльза Керкинитида Флора Цахес договаривала уже на ходу. Ее длинная прическа-поплавок клевала то в одном углу комнаты, то в другом. Сунув флейту под мышку, она захватила с собой банку с огурцами и, ободряюще кивнув, исчезла.
* * *Первый раз Меф позвонил в час двенадцать ночи. Во второй раз – в час четырнадцать. В третий – в час двадцать один. С часа двадцати двух до без десяти пять он трезвонил непрерывно. Дафна, отключившая звонок, насчитала сто сорок два неотвеченных. Это был хороший показатель, свидетельствующий о том, что Мефодий – действительно очень упорное существо. Честно говоря, Дафна была абсолютно уверена, что где-то на двадцатом-тридцатом звонке он сломается и займется любимым человеческим времяпрепровождением – саможалением. Саможаление же, как известно, игра с такими увлекательными правилами, когда виноватыми оказываются все, а правым и несчастным только один.
«Ничего! – решила Даф, наблюдая, как онемевший телефон, вибрируя на мягкой подушке, высвечивает сто сорок третий неотвеченный. – Ему полезно! Когда у человека торчит нож в спине – он часто не видит его и даже и не чешется. Зато когда в пальце заноза – сразу в панику и бегом в больницу. Никогда не знаешь, что заставит человека встрепенуться».
