Керстин Гир - Таймлесс. Сапфировая книга
— Она хочет только помочь тебе, — сказал Гидеон.
— Ну да. А Земля — плоская, — фыркнула я, хотя совершенно точно этого нельзя делать в менуэте.
— Можно подумать, что вы друг друга не сильно любите.
Мы сделали поворот — каждый со своим невидимым партнером.
О? Можно подумать?
— Мне кажется, что кроме тети Гленды, леди Аристы и наших учителей нет никого, кому бы Шарлотта нравилась.
— Я так не думаю, — сказал Гидеон.
— О, конечно, я забыла Джордано и тебя. Опс, сейчас я закатила глаза, что наверняка запрещено в 18-м веке.
— Может такое быть, что ты немного ревнуешь к Шарлотте?
Я засмеялась.
— Поверь мне, если бы ты ее знал так же хорошо, как я, ты бы никогда не задал такой глупый вопрос.
— Вообще-то я ее довольно хорошо знаю, — сказал Гидеон тихо и снова взял мою руку.
Да, но только с ее лучшей стороны,хотела ответить я, но тут до меня дошел смысл сказанного и я в тот же момент ужасно взревновала.
— Насколько хорошо вы знаете друг друга… в частности?
Я забрала руку у Гидеона и протянула ее невидимому партнеру.
— Ну, я бы сказал, настолько, насколько возможно знать человека, с которым проводишь много времени. — Он коварно улыбнулся. — И у нас не было другого времени для других… э-э-э… дружб.
— Понимаю. Нужно довольствоваться тем, что есть. — Я не могла терпеть больше ни секунды. — И? Как Шарлотта целуется?
Гидеон схватил меня за руку, которая болталась минимум на двадцать сантиметров выше нужного положения.
— Я признаю, что ваше общение во время танца стало намного лучше, но все-таки… О таких вещах настоящий джентльмен не распространяется.
— Да, эта отговорка подошла бы, если бы ты был джентльменом.
— Если когда-либо я дал вам повод считать мое поведение недостойным джентльмена, прошу…
— Ах, закрой рот! Что бы между тобой и Шарлоттой ни было — меня это не интересует. И это наглость с твоей стороны — одновременно получать удовольствие от тисканья со мной.
— Тисканья? Какое отвратительное слово. Я был бы вам очень признателен, если бы вы посвятили меня в причины своего недовольства и при этом не забывали о локтях. В этой фигуре их нужно держать внизу.
— Не смешно, — прошипела я. — Я бы не разрешила тебе себя поцеловать, если бы знала, что ты и Шарлотта…
Тут Моцарт снова кончился и загремелLinkin Park.Ну и хорошо, он больше подходил под мое настроение.
— Я и Шарлотта — что?
— Больше, чем друзья.
— Кто это сказал?
— Ты!
— Ничего подобного.
— Ага. То есть, вы еще никогда… ну скажем — не целовались?
Я забыла о приседании и лишь метала молнии из глаз.
— Этого я тоже не говорил. — Он поклонился и вытащил айпод из моего кармана. — То же самое еще раз. С руками надо что-то делать. А в остальном — замечательно.
— Зато твое общение не на высоте, — сказала я. — Есть что-то между тобой и Шарлоттой?
— А я думал, что тебя не интересует, что происходит между мной и Шарлоттой.
Я все еще метала молнии.
— Да, правильно.
— Ну и хорошо.
Гидеон протянул мне айпод. В наушниках слышаласьHallelujahв исполненииBon Jovi.
— Ты ошибся, — сказала я.
— О нет, — ухмыльнулся Гидеон. — Я подумал, что тебе нужно что-нибудь другое, чтобы ты успокоилась.
— Ты… ты…
— Да?
— Тошнотворный тип!
Он подошел еще на шаг ближе, так что между нами остался приблизительно один сантиметр.
— Вот видишь — это и есть разница между тобой и Шарлоттой. Она бы никогда это не произнесла.
Внезапно мне стало трудно дышать.
— Может быть, потому что ты ей не давал повода?
— Нет, дело не в этом. Думаю, у нее манеры лучше.
— Ага, и нервы крепче, — сказала я. Почему-то я не могла оторвать взгляд от губ Гидеона. — На случай, если ты снова захочешь попробовать, когда мы будем сидеть в исповедальне или еще где-нибудь: второй раз я не позволю себя застать врасплох.
— Ты имеешь в виду, что не позволишь мне еще раз тебя поцеловать?
— Вот именно, — прошептала я, неспособная даже шевельнуться.
— Жаль, — сказал Гидеон, приблизив свои губы к моим так близко, что я почувствовала его дыхание.
Я понимала, что не веду себя так, чтобы можно было верить в то, что я так и думаю. Я и не думала так. Я вообще была молодец, что не бросилась Гидеону на шею. Но момент, когда можно было просто повернуться и отойти, давно прошел.
Очевидно, Гидеон тоже так решил. Его рука стала гладить мои волосы, и я наконец ощутила мягкое касание его губ.
There's a blaze of light in every word[19] — пел в моих ушахBon Jovi.Я всегда любила эту чертову песню, я могла ее слушать пятнадцать раз подряд, а теперь она навечно будет связана с воспоминаниями о Гидеоне.
Аллилуйя!
Глава шестая
На этот раз нам ничего не помешало — ни прыжок во времени, ни ехидные замечания демона-горгульи. Пока звучалаHallelujah,поцелуй был нежным и осторожным, но потом Гидеон зарылся обеими руками в мои волосы и крепко притянул меня к себе. Это был уже не нежный поцелуй, и я поразилась собственной реакции. Мое тело стало абсолютно легким и податливым, я обвила руками шею Гидеона. Понятия не имею, как нам это удалось, но в следующую минуту мы уже были на диване и там целовались и целовались… пока Гидеон резко не сел и не посмотрел на часы.
— Да, действительно очень жаль, что ты больше не разрешишь себя целовать, — сказал он, дыша несколько неровно. У него были огромные зрачки и порозовевшие щеки.
Я задумалась, как я сейчас выгляжу. Так как я временно превратилась в человеческий пудинг, самостоятельно я вряд ли сумею изменить свое полулежачее положение. С ужасом я поняла, что не имею ни малейшего понятия, сколько прошло времени с окончанияHallelujah.Десять минут? Полчаса? Всё было возможно.
Гидеон посмотрел на меня, и мне показалось, что в его взгляде было смущение и растерянность.
— Нам нужно сложить вещи, — сказал он наконец. — И срочно сделай что-то с волосами: они выглядят так, будто какой-то идиот обеими руками там рылся, а потом швырнул тебя на диван… Кто бы нас ни ждал, он сразу обо всем догадается… О, не смотри на меня так, пожалуйста!
— Как?
— Как будто ты не можешь двинуться с места.
— Но так оно и есть, — сказала я серьезно. — Я превратилась в пудинг. Ты превратил меня в пудинг.
Лицо Гидеона осветилось улыбкой, но он тут же вскочил и стал запихивать мои вещи в сумку.
— Вставай уже, маленький пудинг. У тебя есть щетка или расческа?
— Где-то там есть, — сказала я невыразительно.
Гидеон достал футляр от очков мамы Лесли.
— Здесь?
— Нет! — крикнула я и от ужаса перестала быть пудингом.
Я прыгнула на ноги, вырвала у Гидеона футляр с японским ножом для овощей и запихала его обратно в сумку. Если Гидеон и удивился, то не показал этого. Он поставил стул на место к стене и снова посмотрел на часы, пока я доставала щетку для волос.
