Юрий Иванович - Торговец Эпохами. Спасение из Ада.
Во второй секции металлические предметы забирались распоряжающимися там жрецами без всяких поблажек или предупреждений. Как они только замечали припрятанное украшение, монеты, оружие, вплоть до тончайшей иглы, оставалось великой тайной. Но у кого из Магириков ничего не было, те проходили беспрепятственно, а вот проштрафившихся не только обирали без возврата, но и заставляли возвращаться обратно, ставя при этом на руку несмывающуюся дней десять печать. То есть таким нарушителям приходилось более десяти дней прожить в городе, который раскинулся перед Воротами и только потом делать вторую попытку. А если продолжал хитрить, то и третью, а то четвертую. Учета как-то по таким нарушителям не велось, но зато им проживание в городе вылетало в хорошую денежку и любой из паломников подходил в процессу преодоления Ворот с максимальной ответственностью. Хотя город как раз и разрастался постоянно из-за тех самых безответственных разгильдяев.
Верховые и гужевые животные, проверялись отдельно, как и вся их сбруя. Следовало оставлять лишь кожу и дерево. Даже удила на время прохождения по тракту использовались из крепчайшей в этом мире древесины вестлы. Редкие повозки тоже проверялись в специальном тоннеле и не пропускались на тракт при обнаружении хоть единственного гвоздя. Вот потому они и были так редки на древней дороге. Любой конечно мог нанять в городе что угодно и проехаться с комфортом до самого монолита и обратно, но несусветные цены на такую поездку отпугивали подавляющее большинство паломников. Да и не было никакой нужды богатым ашбунам стремиться к вершине Прозрения. Им и так жилось припеваючи, так зачем рисковать собственной жизнью для обретения порой совсем ненужного дара. В большинстве случаев хватало вызвать жреца с полным даром и за определенную, по имеющимся прейскурантам плату излечиться от чего угодно.
В третьем, последнем секторе громадного комплекса Ворот, практически с каждым из Магириков проводился короткий инструктаж. Людей загоняли в помещение со скамьями и в течении четверти часа какой-нибудь жрец или жрица, объясняли что можно делать на дороге к монолиту, а что нельзя. К примеру: строго запрещалось хоть единым словом перемолвится с теми, кто уже возвращался от черного монолита. Да и вообще, подобное общение считалось злым предзнаменованием, после которого магирик обязательно погибал при ударе молний в самом монолите. Так что желающих нарушить это табу не встречалось. Во время всего паломничества нельзя было грабить, воровать, вступать в драки, кричать, и даже громко разговаривать. При встрече с караваном, которые тут проходили раз в неделю, следовало немедленно сойти с тракта и пропустить длинную вереницу тяжело груженых повозок. Не приближаясь при этом к ним и ни в коем случае не начиная разговор с возницами. Имелись ввиду, как раз те самые жреческие караваны, которые собирали и меняли по всей Успенской империи ларцы Кюндю с таящимися внутри духами смерти. Как ни странно сами повозки жрецов не просто выглядели, а явно состояли из множества металлических деталей, вплоть до сплошных, литых из легкого железа колес. Правда, колеса для мягкости хода, имели по ободу резиновое покрытие. Любой паломник замечал и хорошо различимые рессоры, употреблявшиеся лишь на каретах самых видных жрецов, богачей и политических деятелей империи. Но при этом никаких вопросов не задавалось, слишком уж трепетное, священное отношение к подобным караванам имелось у каждого простого обывателя.
Шли паломники к монолиту как им заблагорассудится. Благо бы хватило питания в вещевых мешках, да прихваченной с собой коряги для ночного костерка. Это - если не было желания напрашиваться на ночлег к отшельникам. Для такого случая бралось с собой две, три порции «подношении» за возможность переночевать в обогреваемых пещерах. Потому что летом даже в дневное время на тракте царил бодрящий холодок, спускающий с покрытых снегом и льдом вершин Бавванди.
Среди Магириков встречались и особо выносливые люди, которые проходили все шестьдесят километров тракта за сутки. А потом точно таким же рывком возвращались обратно. Но подобная спешка не приветствовалась, и сильно спешащих паломников считали фанатиками, на способными правильно подготовиться к ритуалу Прозрения. Мол, только с чистыми помыслами, в душевной гармонии со своим будущим и в мире с самим собой следовало приближаться к монолиту.
А вот когда Магирик доходил к цели своего путешествия, тогда и начинались основные чудеса. Сразу следовало сказать, что в последние часы пути невероятная громада черной скалы начинала давить на человеческую сущность не только своими титаническими размерами, но и подспудным, легко забирающимся в глубину сердца ужасом. Воздух становился тяжелым, словно густел, вокруг вихрилась издалека незаметная облачность и дымная паволока, обоняние раздражали тяжелые, совершенно непривычные и отторгаемые человеком запахи. Почва подрагивала под ногами и слышались тягучие, препротивные скрипы, порой прерываемые хрустом и потрескиванием. Словно вся эта черная масса вот-вот провалится в неведомые глубины расколовшегося мира. И случалось то, чего не ожидали от себя самые стойкие порой, решительно настроенные паломники. Постояв немного на дрожащих ногах возле ужасающего овала чернеющего тьмой прохода, они трусливо поворачивали обратно. Чтобы уже никогда больше не возвратиться к вершине Прозрения. Хотя может, кто и пробовал пройти путь Магириков второй раз, жрецами это не запрещалось, а о фактах повторных паломничеств Деймонд Брайбо пока узнать не успел.
Поворачивало назад не так уж много, один, два человека из сотни, но никто не смотрел им в спины с осуждением, или презрением. Здесь каждый начинал окончательно осознавать: на что он решился, чем он рискует, и что с ним может случиться в скором времени. Если же решались, то преодолевали последние сотни метров с различной по характеру и смелости скоростью и попадали в анфиладу громадных, общающихся сторонами между собой пещер. Скорей всего эти пещеры были грубо вытесаны в глубокой древности, а неизвестные строители оставили лишь толстенные стены-колонны и арочные проходы между ними. Из сотен, тысяч отверстий вырывался огонь, как для освещения со стен, так и для обогрева и варки пищи из пола. Пещеры имели между собой лишь одну сплошную, но мутно-прозрачную стену, делящую их примерно пополам. Слева, те, кто прибыл, и справа - те, кто уходит. Обе категории могли видеть друг друга, и при желании обменяться жестами, но старались отворачиваться от прозрачной стены вообще. При этом прозаично занимались своими делами. Потому что в пещерах можно было отдохнуть, приготовить еды, поспать, и даже искупаться под многочисленными струями водопадов возле дальних стен. Вода струилась довольно теплая, как для этих мест, словно в летний период на теплых морях, так что разбивающиеся стихийно на группы женщины и мужчины купались порознь, под выбранными водопадами. Считалось между прочим хорошей традицией ополоснуться в священных водах как в преддверии, так и после обряда.
