Мария Чурсина - Императрица и ветер
Легко скользить по мраморному полу, но она вдруг понимает, что не одна здесь, нет. Тысячи лиц-теней наблюдают за ней из темноты. Они шепчут ей, шепчут...
- У тебя всё получается. Поймай его, верни его в себя.
Тени, тени скользят вокруг неё в вальсе. В странном вальсе посреди тёмной пустой залы, под шорох собственных шагов.
- Ты понимаешь, что это значит?
Потоки силы больше не бесновались под сводами залы, не бились стёкла, не рассыпался искрами белый огонь. Зорг поддерживал за плечи всё-таки потерявшую сознание Машу. Она полулежала на полу, а белый шёлк разметался по мрамору. В горячем от магии воздухе плавал один единственный огненный шар.
- Ты понимаешь, что это значит? - Ордену пришлось повторить ещё раз, прежде, чем Зорг обратил на него внимание.
- Разумеется, понимаю, - отозвался Зорг, склоняя голову дочери себе на плечо. - Ты затеял облаву на императрицу. Завтра же Совет выберет тебе подходящее наказание.
Орден стоял над ними, скрестив на груди руки, и блестели в свете белого пламени посеребрённые застёжки на его сапогах.
- Я не о том. Заклинание мгновенной смерти - высший уровень магии. Она... Орлана, только что чуть было не использовала его. Вряд ли она набралась этого у тебя.
Ветер через разбитые окна нёс запах ночных цветов. В саду из-под ноздреватого серого снега пробивались фиолетовые бутоны.
- Что с того?
Тело Маши показалось ему неожиданно маленьким, и холодил руки шёлк.
- Она не твоя дочь, - отчеканил Орден, сжал и тут же разжал кулаки. Покачивался от дыхания изумрудный скорпион на его груди.
Потянулись к мраморному полу тонкие лучики лунного света. Словно с залы сняли чёрное покрывало. Зорг усмехнулся. На одно мгновение на его лице поселилась страшная, закостеневшая улыбка, и тут же стёрлась.
- Ты только теперь это понял?
***
Маша схватилась за руку Зорга, когда возле открытого портала Орден обернулся на неё. Спряталась за спину отца, как будто это не она прошлой ночью угрожала Ордену заклинанием мгновенной смерти, тьмой, норовившей сорваться с её пальцев.
Через несколько минут всё было готово к отправлению преступника в ссылку - именно такое наказание посчитали справедливым маги Совета. Маша видела на лице каждого из них странное облегчение. Идрис улыбался солнечному свету, проходившему сквозь стеклянный купол залы. Ишханди стояла возле Зорга. Воссоздания великих битв и балов больше не казались мрачными.
Этим утром Маша поднялась с постели с дикой головной болью. Если бы не помощь Провизора, она бы не дошла даже до залы советов. Она заглянула к Луксору: он спал. Бессонная ночь за разбирательствами, битвами и страхами никому не обошлась так просто.
Когда после стычки с Орденом Маша пришла в себя, рядом был отец. Он сидел неподвижно на краю её кровати, закрыв лицо руками.
- Папа, - Маша дотянулась до его локтя, осознавая, что дрожит от слабости.
Зорг очнулся. Быстро обнял её.
- Родная, я не могу потерять тебя снова.
Маша поняла вдруг, что он плачет.
- Со мной же всё нормально, - но она не смогла даже подняться.
...Совет приговорил Ордена к ссылке в городок на окраине Манталата - Малтиль. Одно название создавало в воображении бесконечные южные степи и дома с плоскими крышами. Когда Орден уже стоял перед порталом, он оглянулся на Машу, которая тут же спряталась за спину Зорга.
- Ну что ты, малыш...
Полукругом стояли члены совета, и Идрис беззаботно улыбался, глядя на прозрачный купол комнаты. И тут в залу ворвался начальник охраны.
- Ваше величество, в замке человеческая женщина. Она хочет видеть вас.
- Какая женщина? - нахмурился Зорг.
- Она назвала себя...
Орден смотрел на капитана стражи с таким каменным лицом, что Маша подумала - вот сейчас он рухнет замертво.
- ...Вера.
В наступившей тишине стали слышны удары каблуков по мраморному полу. Она вошла - судорожно выпрямленные плечи, юбка в пол - красивая настолько, что Маше почудилось пение ангелов.
- Мама, - выдохнула она.
Не произнося ни слова и лишь на мгновение замерев в дверном проёме, Вера устремилась вперёд, туда, где в центре залы распускался радужный цветок портала. Она остановилась перед Орденом, он взял её за руки. Маша охнула, когда Орден упал на колени - не опустился - рухнул перед Верой. Он обхватил её за талию, лицом уткнулся в живот, и эхо пронесло его шёпот по всей зале.
- Прости меня, прости, прости, прости...
Вера не колебалась, просто коснулась его волос, словно успокаивая - прощаю.
Солнечный свет заставлял мрамор искриться.
- Прошу, - спокойно произнёс Зорг, - избавьте Орлану от этой сцены.
***
Ночью Маша никак не могла заснуть. Осторожно, чтобы не потревожить Луксора, она поднималась с постели, мерила шагами спальню, останавливалась у огромного - во всю высоту комнаты - окна. Она отодвигала тяжёлую штору и смотрела на Альмарейн. На то, как за деревьями императорского сада светятся ночные огни города.
Но сон не шёл. Маша снова опускалась в кровать, но шёлковые простыни казались жёсткими и горячими. Она подходила к окну. Едва слышно умоляла Вселенский разум:
- Скорее бы рассвет.
Как будто рассвет принёс бы ей покой. Пересиливая себя, Маша закрывала глаза, но голова оставалась светлой, и эта тревога, как звон колоколов в жарком мареве дня, сжимала горло.
Маша выскользнула из спальни. Сверкающий от света звёзд мрамор холодил босые ступни. В панелях на стене, где даже ночью дремал дракон из серебристых искорок, она оглядывала себя - в лёгкой ночной сорочке. Она шла дальше мимо молчаливых стражников, мимо исполинских статуй и крошечных, танцующих на полу, в осколках лунного света, существ.
Вниз по ступеням винтовой лестницы. Мимо тронной залы, такой огромной, что, оказавшись в её середине, на пятнышке мягкого серебристого сияния, нельзя было разглядеть стен. Маша вышла в сад.
Дорожка из круглых камней казалась дорожкой из лунного света, а в полной тишине сада тонко и переливчато пела ночная птица. Тугие фиолетовые бутоны раскрывались, когда Маша случайно задевала их рукой или полой ночной рубашки, и медовый запах наполнял жемчужно-серую ночь.
Она уходила всё дальше от замка, пока вдали не показалась высокая кованая ограда, озаряемая светом огненных шаров. За нею простирался город - сотни лент-дорог, тысячи паутинок-переулков, мириады жемчужин-фонарей.
- Это мой город, - подумала Маша. Ей показалось ничтожно мало этого, тогда она сказала в голос: - Мой город. Мой!
Переливчато пела ночная птица.
