Елена Ларичева - Дикое сердце ветра
- Благодарю. Можешь быть свободен. Я прочту все и скажу, какую именно информацию копировать для политикана.
Зий ушел, а Итеро Кинсу предстояла бессонная ночь. Бумагу за бумагой он изучал свидетельства величайшего обмана человечества пришельцами со звезд. И все больше убеждался - с этим нужно что-то делать!
Ага, вот самое неопровержимое доказательство вины гребнеголовых! Прочитав его в первый раз, Кинс почувствовал, как вспотели его ладони.
Нарису, начальнику безопасности населения Земли
от руководителя экспериментальной группы 426
по Проекту "Очищение"
от 1.08.238 года
Предварительная записка
Подготовительные стадии эксперимента: 22.01.217
Закладка образцов: 17.05.221 года.
Выведенные лабораторным путем создания были внедрены в людские семьи, чьи дети появились на свет мертворожденными с 3.02.222 до 21.02.222.
В ходе периодических наблюдений установлено, что объекты:
- по внешним и внутренним параметрам отличий от обычных людей не имеют;
- по всем показателям здоровы;
- обладают большим порогом болевой чувствительности, чем обычные люди;
- интеллект значительно выше большинства людских образцов;
- инициативны, но чаще мечтательны, склонны к чрезмерному анализу своих поступков и поведения других людей;
- быстро мобилизуют людские ресурсы для выполнения поставленных ими задач;
- в 14 случаях у объектов выявлены слабые способности к телепатии и целительству.
Итого по первой серии было создано 72 образца, из них
- жизнеспособными оказались 51; из них
- годными к дальнейшему обучению - 22 (список прилагается);
- не подлежат сотрудничеству и приравниваются к прочему гражданскому населению - 29.
Кинс протер глаза и вздохнул - этим беднягам сейчас должен быть тридцать один год.
Отыскав папку с личными делами подопытных, он обнаружил, что из двадцати двух обученных выжило семеро. Остальные не дотянули до двадцатилетия. Знакомых фамилий он не нашел и среди тех семерых. Если они еще живы, то на публике не появляются. Во всяком случае, на Спире.
В документах упоминалось, что намечалась вторая серия опытов в 226 году. Результат появился бы на свет в 227 году. Сейчас им было бы лет по двадцать шесть. Для кого старается Мидару? Не для свей же смазливой жены. Она моложе. Самому политикану сейчас тридцать пять. Не подходит. Надо выяснить. Кинс сделал пометку в блокноте.
С папкой, озаглавленной "Волшебники", он просидел довольно долго, изучая список на полторы тысячи фамилий. Мелькали и знакомые, засветившиеся в политике или искусстве. Фигурировал там даже один ученый (Не то, чтобы Итеро интересовался наукой. Ни в коем случае! Просто недавно тот химик обращался к Усачу с просьбой подделать завещание дядюшки в его пользу).
"Взглядом останавливает кровь. В состоянии ярости в радиусе десяти шагов вызывает бесконтактные раскачивания и передвижения мебели и других предметов" , - значилось в графе "Возможности" . В соседней графе "Перспективы" стояла запись: "Сотрудничеству не подлежит" .
Так для чего это Мидару? Про геологическую разведку его партия давно трубит в Парламенте, требуя изменения законов. Но заявление об опытах над людьми чревато. Гатуры не простят, допытаются, кто снабдил информацией. И самому Мидару не улизнуть от их гнева.
Кинс задумался. Ему захотелось, чтобы эти шокирующие сведения дошли до общества. Люди не скот, чтобы заниматься улучшением их природы. Нет, этот политикан - умный человек. До чего-нибудь он додумается. Решено, надо назначить с ним встречу, до того, как будет убит Роуз. Обстоятельства могут измениться.
На следующее утро в квартире Габриеля раздался телефонный звонок. Взявшая трубку Флорина, как раз перебиравшая украшения в глубокой деревянной шкатулке, нехотя позвала мужа. Раз звонят домой в выходной, значит, Габриель опять куда-нибудь умчится. И сидеть ей снова в одиночестве.
Действительно, ранний звонок взволновал Мидару. Не скрывая радости пополам с тревогой он принялся одеваться.
- Когда же твои дела закончатся? - раздраженно бросила Флорина. - За последние два месяца, что я вернулась со съемок, мы не провели вместе ни единого дня.
- Увы, солнышко, у меня принципиально важная встреча. Если она сорвется, у твоего мужа будут большие неприятности.
Он чмокнул ее в нос и поспешил из квартиры, на бегу застегивая плащ. Супруга, словно дикая кошка, недовольно фыркнула.
- У твоего мужа будут большие неприятности, - передразнила она его. - Можно подумать, он у меня есть. Я выскочила замуж за проклятую газету!
А Габриелю еще предстояло собрать людей, нанять самолет до солнечного Кринда, чтобы через два с половиной часа встретиться с Усачом в закрытой до трех дня кофейне.
Из огромного окна просматривалась почти вся широкая набережная Ярвии, с сероватым зданием городской управы на другом берегу. По реке сновали прогулочные катера. Возле моста замерла ремонтная машина, перекрывая большую часть дороги.
"Это чтобы за нами меньше наблюдали", - догадался Мидару.
Усач помешивал ложечкой остывающий кофе, даже не удосужившись его попробовать.
- Как ты хочешь поступить с информацией, за которую платишь? - был первый вопрос Кинса. - Она слишком опасна.
Мидару, полистав фотокопии, сосредоточено молчал. В его голове один за другим просчитывались варианты. Наконец он принял решение.
- Информация будет обнародована, но так, что ни на одного из нас не падет тень подозрения, - уверено заявил он и принялся излагать свой план.
- Это будет стоить еще сто тысяч зеллов, - выслушав предложение Габриеля, вымолвил Итеро.
Его устраивал такой исход дела. Тем более, если политикан прав, со временем можно сорвать неплохой куш.
- Кстати, если не секрет, - Усач подался вперед. - От кого ты знаешь про опыты?
… Началось все не с сенсационных статей в некоторых печатных изданиях Спиры, и не со странных посылок, так взбудораживших журналистскую братию. Началось все гораздо раньше. На излете зимы в Первопланетнном доме в помещениях архива был найден мертвым Эшев Роуз - секретарь наместника Земли. Его убила сработавшая система защиты одного из сейфов.
Незамедлительно прибывшая на включившуюся сигнализацию охрана обнаружила рядом с телом фотоаппарат с почти целиком отснятой пленкой, подделанные ключи от доброй половины сейфов и пропуск в ту часть помещений, в которых погибшему делать было абсолютно нечего.
