Роджер Желязны - Знаменья судьбы
— Хорошо, — сказал я немного погодя. — Прелестное место.
— Мне тоже нравится.
Я посмотрел на Билла. Он повернул голову в ту сторону, откуда мы пришли.
Я понизил голос:
— Кого-то заметил?
— Я давно уже почувствовал, — прошептал он, — что за нами кто-то крадется. Но сейчас он где-то потерялся за всеми этими поворотами и изгибами ручья.
— Наверное, мне стоит немного пройтись и посмотреть.
— Нет, может, мне это почудилось. Просто превосходный денек, а тут многие любят погулять. Я просто подумал, что если обождать несколько минут, то он или появится здесь, или мы будем знать, что он пошел по другой тропинке.
— А ты мог бы его описать?
— Нет. Я видел его мельком. Не думаю, что нам стоит слишком тревожиться. Просто твоя история заставляет быть немного осторожнее… или заражает параноидальным синдромом. Не знаю только, что именно проявляется в данном случае.
Я вытащил трубку, набил ее, раскурил. И мы стали ждать. Ждали минут пятнадцать или около того, но никто так и не показался.
— Ложная тревога, — сказал, наконец, Билл, поднимаясь и потягиваясь.
— Да, очевидно так.
Билл вновь двинулся вдоль берега. Я догнал его и зашагал рядом.
— Кроме того, меня тревожит эта леди по имени Ясра, — продолжал он нашу беседу. — Ты говоришь, что она, судя по всему, переместилась в комнату с помощью Карты и что во рту у нее имелось жало, яд которого тебя на время отключил?
— Точно.
— И ни с чем подобным ты раньше не сталкивался?
— Нет.
— А какие у тебя предположения?
Я покачал головой.
— И почему именно Вальпургиева ночь? Я могу понять, что определенная дата имеет огромное значение для психа, и что приверженцы примитивных религий уделяют особое внимание точке смены времени года, но «Н» кажется слишком хорошо организованным, чтобы быть просто ненормальным. А что касается остальных…
— Мелман считал, что это важный день.
— Да, он был причастен к оккультизму. Было бы удивительно, если бы он не упомянул этого — неважно, стоит за этой датой что-то или нет. Он признался, что это его собственный домысел, и его хозяин ничего специально об этом не упоминал. Но ты должен разбираться в подобных тонкостях. Так вот, если кто-то хочет прикончить тебя или человека твоей крови, то дает ли данный день — и только этот день в году — ему какие-то преимущества?
— Если и дает, то я о них никогда не слышал. Я, конечно, о многих вещах не имею понятия. Я ведь моложе всех наших. Но в каком направлении ты думаешь в этом случае двигаться? Ты говоришь, что это едва ли нормальный убийца, но и идея Вальпургиевой ночи тебе тоже не кажется подходящей.
— Не знаю. Просто я размышляю вслух. Оба предположения кажутся мне шаткими, вот и все. Кстати, во французском Иностранном Легионе в этот день, тридцатого апреля, всем давалась увольнительная, чтобы они смогли напиться, и еще пару дней им выделяли потом, чтобы успели опохмелиться. Это годовщина битвы при Камероне, один из их самых больших триумфов. Но едва ли это имеет к тебе какое-то отношение.
— А почему вдруг сфинкс? — неожиданно поинтересовался Билл. — Карта, которая переносит тебя в определенное место, где предстоит обмениваться тупыми загадками или, в противном случае, тебе откусят голову?
— У меня сложилось впечатление, что именно на это и был расчет.
— Я тоже так думал. Но все равно, очень экстравагантно и весьма эксцентрично. Знаешь, мне кажется, что вообще все эти Карты — особого рода ловушки.
— Вполне возможно.
Я сунул руку в карман, доставая Карты.
— Не надо, — произнес Билл. — Не будем испытывать судьбу. Наверное, было бы лучше пока что их куда-нибудь припрятать. Я мог бы положить их в свой сейф.
Я рассмеялся:
— Нет, благодарю. Сейфы не такие уж надежные укрытия. Возможно найдется способ проверить их без всякого риска.
— Тебе видней, ты специалист. Но скажи, а что-нибудь из Карты не может проникнуть к нам так, чтобы ты не…
— Нет. Таким образом Карты не работают. Требуется концентрация. И немалая.
— Это уже кое-что. Я…
Он снова нервно оглянулся. К нам кто-то приближался. Я невольно сжал пальцы в кулаки.
Затем я услышал, как Билл с облегчением вздохнул.
— Все в порядке, я его знаю. Это Джордж Хансен, сын того парня, которому принадлежит и ферма, и эта земля. Привет, Джордж!
Приближавшийся к нам среднего роста молодой человек со светлыми волосами приветливо помахал рукой. Одет он был в джинсы и спортивную майку с изображением группы «Благодарные мертвецы». Из левого кармана торчала пачка сигарет. На вид ему было чуть больше двадцати.
— Привет, — сказал он, подойдя поближе. — Отличный денек, не правда ли?
— Конечно, — ответил Билл. — Вот почему мы и вышли пройтись, вместо того, чтобы сидеть дома.
Джордж перевел взгляд на меня.
— И я тоже, — улыбнулся он, сверкнув зубами. — Нет, день просто первоклассный.
— А это Мерль Кори, он у меня в гостях.
— Мерль Кори, — повторил Джордж и протянул мне руку. — Привет, Мерль.
Я пожал его руку. Она была немного влажной.
— Знакомое имя?
— Гм… Мерль Кори?
— Ты знал его отца, Сэма Кори.
— Да? — удивился он, но что-то вспомнил и произнес. — Правильно. Конечно.
— Сэма Кори, — повторил Джорджу Билл, бросая мне предупреждающий взгляд.
— Сэм Кори, — пробормотал Джордж. — Сын Сэма! Рад с вами познакомиться! Долго думаете у нас пробыть?
— Несколько дней, — ответил я. — Не думал, что вы были знакомы с моим отцом.
— Отличный человек! — выпалил Джордж. — А вы откуда?
— Калифорния. Захотелось поменять обстановку.
— А куда вы направляетесь?
— Собственно говоря, за границу.
— Европа?
— Дальше.
— Вот это здорово! Я бы тоже с удовольствием попутешествовал.
— Возможно, еще выпадет случай.
— Да. Ну, ладно, я пошел. Приятно вам прогуляться. Рад был с вами познакомиться, Мерль.
— Я тоже.
Он попятился, помахал рукой и ушел.
Я взглянул на Билла и вдруг обнаружил, что он дрожит.
— Что случилось? — удивился я.
— Я знаю этого парня еще с той поры, когда он был малышом. Как ты думаешь, он под воздействием наркотиков?
— Во всяком случае не таких, от которых остаются следы на руках. Я ничего такого не заметил. И слишком «принявшим» он мне тоже не показался.
— Да, но ты не знаешь его так, как знаю я. Он был… совершенно не такой, как обычно. Я назвал твоего отца Сэмом, потому что сразу что-то заподозрил. У него и речь изменилась, и осанка, и походка… Что-то такое неуловимое… Я ждал, что он меня поправит, и уже заготовил шутку насчет преждевременного склероза. Но он не поправил меня. Вместо этого он сам употребил это имя. Он попался. Мерль, я боюсь! Он очень хорошо знал твоего отца. Карл Кори любил, чтобы у него во дворе все было чисто, но был не слишком большим охотником полоть сорняки и сгребать опавшие листья. Джордж делал за него всю работу во дворе, когда еще ходил в школу. И он отлично знал, что твоего отца зовут не Сэм.
