Алисия Дэй - Возрождение Атлантиды
Она сразу же посмотрела снова на его лицо, ее щеки пылали, и она попыталась показать, что «я не глядела на тебя».
— Это преследование должно прекратиться.
Его губы дернулись в полуулыбке, а потом его лицо опять стало серьезным.
— Я здесь, чтобы выразить свою благодарность, миледи.
Совершенно ясно сознавая, как смехотворно она выглядит, сидя на полу в одеяле, Райли попыталась говорить с достоинством.
— А что это еще за речи Камелота? В одно мгновение ты говоришь нормально, а в следующее, ты — словно сэр Ланселот или кто-то вроде него.
Она убрала волосы со своего лица, думая, насколько плохо она выглядит. Не то, чтобы настало время вести себя по-девчачьи, но она чувствовала себя неуютно перед этим Адонисом, кем бы он ни был.
Он слегка рассмеялся, и этот звук заставил застыть ее бурлящие мысли, прокрался в нее, охватив все пустующие местечки.
Это совсем не имело смысла — ничего тут не имело смысла.
Как мог кто-то, кого она только что встретила, подойти, как недостающий кусочек пазла, ко всем ее острым углам? Она никогда не верила в любовь с первого взгляда, или в судьбу, или во что-то вообще имеющее отношение к романтике.
Она видела результаты так называемой любви на своей работе каждый день. Видела и пыталась собрать остатки. Этого было достаточно, чтобы отправить Купидона в бутылку для джина.
Но в этом мужчине было что-то…
— Ты права, — сказал он, входя в комнату и закрывая дверь за собой. — Мы иногда забываем современную речь, которую учили годами. Особенно в моменты лишения свободы, когда мы переходим на официальную речь.
Он наклонил голову:
— Я приношу свои извинения, тем не менее, ты заслуживаешь гораздо больше, чем просто словесная благодарность.
Она чувствовала поток эмоций внутри него, как будто дверь открылась, и его чувства прорвались через нее. Раскаяние. Скорбь.
Ноющая, режущая боль.
Она подняла руку к своей голове, ожидая, что груз эмоций остальных пройдет в ее голову в любую секунду, но, к счастью, казалось, что все другие эмоции отключились, отступили. Ее разум был упакован в хлопковую шерсть, отключен. В самозащите?
Но почему она не может вспомнить, что произошло? Она видела Конлана из окна, а потом…
— Где я? Почему моя голова как в тумане? Почему ты… ой, слушай, ты не отвернешься на секунду?
Он поднял одну из своих элегантных черных бровей, а потом кивнул и сделал то, о чём его просили.
— Ты в безопасности. Твоя голова, без сомнения, оправляется от груза эмоций, попавших в нее, — ответил Конлан. — Я попросил своих воинов скрыть свои эмоции от тебя. Я должен был знать, что для тебя будет болезненно, находится в присутствии стольких из нас сразу. Прости меня за это.
Она с трудом выбралась из одеяла и встала.
— Тебе не стоит продолжать извиняться, Конлан. Только ты, вероятно, сможешь сказать мне, что происходит.
Быть с ним лицом к лицу было менее смущающим, нежели смотреть вверх на его шесть с половиной футов.
— Ладно, Конлан, теперь ты можешь повернуться. И я бы с удовольствием послушала бы какие-то ответы. Во-первых, ты…
В середине фразы пелена с ее разума спала, и к ней полностью вернулась ее память. Битва. Меч. Падающий Конлан, — лежащий так неподвижно.
Ее глаза расширились, и она пошла, потом обежала вокруг кровати по направлению к нему.
— Ох, святое проклятие! Ты… ты же умер! Или почти умер! Почему ты стоишь? Ты должен находиться в больнице!
Она потянулась к нему и схватила полы его рубашки, выворачивая их на изнанку, чтобы найти ужасную рану от меча там, где она должна быть.
Должна была быть.
Но ее там не было.
— Ее нет, — медленно выговорила она. — Как это возможно?
Практически ошеломленная, она приложила ладонь к его сердцу и стала ждать. Потом почувствовала это. Биение сердца. Мышцы его груди напряглись под ее ладонью, и она посмотрела на его крепко сжатую челюсть, потом отдернула руку.
— Ты не вампир, потому что у тебя бьется сердце, — сказала она. — Ты — оборотень? В какое животное ты обращаешься?
Отступив назад, она поискала окна, другую дверь, может быть, сторожа зоопарка.
Любую помощь.
Он снова рассмеялся.
— Я не собираюсь обращаться в животное, храбрая. О таких, как я, ты и понятия не имеешь.
— Ты можешь это повторить, — пробормотала она.
Внезапно ошеломив ее, он встал на колени перед ней. Даже стоя на коленях, его голова была на уровне ее груди, снова напоминая ей о его размерах и силе.
Вообще-то с таким вот незнакомцем не хотелось оставаться наедине в комнате.
Вот только, вот только она находилась в его разуме. И там была только искренность, только ее она чувствовала в его эмоциях. Она не знала, как она это понимала, но это было так.
Он посмотрел на нее. Его темные глаза настойчиво сверлили ее взглядом. Он был прекраснейшим мужчиной из всех, когда-либо виденных ею, красивее, чем можно было бы себе представить. Вероятно, она спит.
Крошечный сине-зеленый огонек мелькнул в центре его зрачков, но она подумала, что ей это показалось.
— Я поклялся быть защитником всего человечества, и за исключением короткого промежутка времени, я выполнял свою роль веками. Но сегодня, на мгновение, ты выказала больше смелости и храбрости, чем я когда-либо знал.
Она начала было говорить, но он остановил ее, взяв ее руки в свои.
— У тебя есть моя благодарность, и ты будешь находиться под моей защитой с настоящего момента и до тех пор, пока волны больше не будут касаться берега.
Это было похоже на обещание, на клятву.
Внезапно Райли стало тяжело вспомнить хоть одну причину, почему она не должна хотеть слышать обещания и клятвы от этого мужчины. Вот только…только… то, что он сказал…
— Человечество? Ну, совершенно ясно, что вы не являетесь людьми с этими шарами, которые обладают энергией, испепеляющей вампиров. Так что, кто, во имя ада, ты такой? — она задала вопрос, выбираясь из того транса, в который ее погрузили его речи, и отступила назад.
Конлан улыбнулся, и грациозно поднялся на ноги.
— Я не из девяти кругов ада, — ответил он. — Я — Конлан из Атлантиды.
Райли расхохоталась:
— Ой. Верно. Конечно же, так и есть. А я — Алиса из Страны Чудес.
Она покачала головой. Старушка Алиса была права. Становится все увлекательнее и увлекательнее.
Глава 13
Конлан сложил руки за спиной. Он не мог позволить ей узнать, сколько сил ему стоило находиться с ней в одной комнате.
Когда они были одни.
С гигантской кроватью, занимавшей большую часть пространства. Все его тело напряглось при мысли о том, чтобы снова завернуть ее в то одеяло.
