Наталия Андреева - Когда падают листья...
— Что-то случилось?
— Читай, — желтый листок перекочевал из руки в руку.
Веселин развернул его, быстро пробежался глазами по корявому тексту и нахмурился:
— Я, брат, коринского-то не знаю.
— Там написано, чтобы кто-то из нас пришел ночью на встречу с этим… вешателем и принес одну вещицу взамен на вашего человека, — сказал почти всю правду войник и тут же в лоб спросил: — что за амулет хранится в крепости?
Веселин отдал ему мятый листок обратно и нахмурился, будто что-то вспоминая.
— Амулет, говоришь…
Мастер сощурился, будто гадая, стоит ли открывать страшную тайну или нет.
— Ты понимаешь, о чем идет речь?
— Возможно.
— Выражайся яснее, — в голосе проскользнули приказные нотки.
Веселин усмехнулся:
— О, да мы никак в командиры намереваемся, а?
Войник нахмурился:
— Не уходи от темы.
— Амулеты, как и чаровники, — большая редкость в наше время. А потеря памяти мне не грозит еще лет эдак тридцать… Надеюсь, ты не станешь делать глупостей?
Дар искривил губы в подобии ухмылки:
— Возможно.
Веселин мигом посерьезнел и, проводив угрюмым взглядом пробежавшего рядом мальчишку, внимательно посмотрел на товарища.
— Это провокация, Дар. Не впервой. Из-за какой-то цацки людей убивать…
— Ты мне поподробней про эту "цацку" расскажи, — перебил его Дарен.
— Ладно, — вздохнул Вес, смиряясь с неизбежным. — Слушай и мотай на ус, коровья твоя морда…
Лето 847 года. Несколько вятков назад.
Поздняя холодная весна неожиданно быстро перетекла в душное безветренное лето. Жара стояла ужасная: солнце пекло совсем по южному, на небе вплоть до самого горизонта не виднелось ни одной, даже самой сопливой тучки, а редкие порывы сухого ветра лишь помогали обезвоживать поля, с орошением влагой которых люди уже не справлялись. Бурно пошедшая в рост пшеница поникла и все больше гнулась к земле, грозил неурожай и последующий за ним голод.
Молодые парнишки-стражники, только прошедшие обучение, каждую волну вытирали со лба крупные капли пота, но продолжали стоять при всем параде.
— Вы бы еще шубу надели, — ворчливо заметил прошедший через ворота со своим десятком Веселин, — и не холодно вам, красны девицы?
Мальчишки только еще больше подняли подбородки, не принимая совета. Вес только плечами пожал: хотят превратиться в копченую колбасу — их дело.
И они пошли дальше. С утра на загнанной лошади примчался молоденький гонец от кралля, которого ждали только через полседьмицы. Когда паренька откачали, тот поведал им страшную историю смертоубийства на полпути к заставе.
Что это было? Не поделили чего ли две банды мародеров или еще что, но поножовщина произошла знатная. Видно, добыча у кого-то крупная имелась…
На поляне действительно лежало десять тел.
Веселин приказал обыскать их, для порядка, так сказать, и один из его пареньков нашел в кармане у одного из них какую-то блестящую безделушку. Ничего примечательного в ней, на взгляд мастера, и не было: камень какой-то странный, дешевый, да и оправа вся почернела от времени, даже не разобрать, из какого-то металла. Простая некрасивая безделушка. Веселин хотел было ее забросить куда подальше в лес, но тут к нему подскочила та бойкая рыжая Марта, непонятно откуда там взявшаяся, и…
— Начала мне эта девица втирать что-то про чародейство, я даже не слушал, коли честно. Выкидывать уже не стал — вдруг действительно штука окажется магической? Ну ее к дьяболу — у себя держать-то. Вот и отдал я ее Богдану. А наставник-то наш посмотрел на нее, да и сказал, что на амулет похоже. Пришлось прятать.
— К чаровнику в Сержну посылали? — поинтересовался Дарен.
— Да какой там! — Вес лишь рукой махнул. — Если б ты не напомнил, я бы вообще и думать забыл об этой безделушке.
Дарен мысленно помолился Эльге — богине Путников и Странников* (Путники — люди, всегда видящие заведомо верные дороги. Как бы ни петлял по ним Путник, стараясь обмануть Хельгу-Прядильщицу, все равно рано или поздно окажется у конечной отметки, шагнув за которую, он начнет новую жизнь.
Странники — не имеющие цели, вечные скитальцы. Жизнь для них — река без конца и края, и все горе их в том, что пока не набредут они на дорогу, проложенную кем-то из Путников — вечно будут скитаться по свету, в стремлении отыскать чужую цель. И лишь Нити, ранами рассекающие ладони, могут указать им путь). Не хватало здесь еще и дворцовых лизоблюдов с хоть какой-то толикой магического дара.
— Мне надо на нее посмотреть.
— Слушай, — Веселин погрозил ему кулаком, — я тебя предупредил: не делай глупостей.
— Я свои уже сделал.
— Смотри у меня!
— Так ты мне будешь помогать или нет?
Тот смерил его тяжелым взглядом, попыхтел в нос, почесал небритую щеку, заросшую светлой щетиной, а потом досадливо сплюнул под ноги:
— Вот шебутной дьябол выискался. Идем.
Дарен в ответ лишь криво усмехнулся и пошел вслед.
В возможном артефакте, кстати говоря, действительно не было ничего примечательного: цацка цацкой — прав был Веселин. За такую Дарен и трех гнутых медьков не дал бы на блошином рынке. Небольшой овальный камень, вытянутый в длину, голубоватый, непрозрачный с синими прожилками, а оправа-то вообще по виду дешевка — непонятно, как до сих пор в труху не превратилась — почерневшая, шершавая на ощупь. Серебро? Дар перевернул псевдоамулет вниз камнем: на обратной стороне не стояло даже клейма и имени мастера: лишь какие-то непонятные рунические знаки тянулись по периметру.
Он задумчиво повертел ее в пальцах, но ни особой силы, ничего другого чудодейственного не почувствовал. Карстер издевается?
— Дрянь какая-то, — пробурчал он, отдавая Веселину цацку и без особого интереса наблюдая за тем, как тот ее убирает в старую шкатулку в оружейной и запирает на замок.
По крайней мере, так показалось самому Веселину.
— Вот и я о том же, — охотно поддержал тему войник, обрадованный тем, что приятель, кажется, отказался от идеи идти на встречу с вешателем, — простецкая дешевка.
Дарен рассеянно оглядел запыленное помещение оружейной.
— А ты уверен, что ничего другого на заставе не хранится?
Веселин с полволны хмурился, пытаясь, видно, что-то вспомнить, а потом уверенно тряхнул головой:
— Нет, ничего.
Мерцернарий пожевал губы.
— Но не может же он ошибаться.
Войник выпрямился и задвинул шкатулку в самый дальний угол.
— Это с чего это? — Он усмехнулся, — все мы делаем ошибки.
— Не-ет, — протянул Дарен, хищно блеснув глазами, — этот — не может.
