Тереза Тур - Мой ректор военной академии (СИ)
Словно в насмешку над моей тоской на меня внимательно посматривало синева неба и яркое солнце, запутавшееся нитями блестящих лучей в золоте листвы. Я внезапно поняла, что стосковалась по серости Питера, по низкому небу, тяжелым облакам — мой город был, в отличие от этого мира — настоящим. Там была настоящей я. Там я знала, кто я такая. Там я знала, как себя вести. Отповедь мерзким «специальным» голосом — и сын бы угомонился. А в этом мире. Где я прислуга. Как-то неожиданно для себя я проявила слабость…
Слезы текли и текли — и все никак не могли уняться. Я уже ругала себя — и чего я расквасилась? Что такого произошло?.. Но успокоиться никак не могла.
В себя я пришла не скоро. Поняла, что не знаю, где я нахожусь. Какой-то сквер в окружении богатых домов с чугунными кружевными заборами.
— Вы оставили шляпку и перчатки в кофейне, — раздался рядом знакомый голос лорда Верда. Недовольный голос.
А мне было как-то все равно…
— Благодарю вас, — сказала я, не думая поворачиваться к нему или подниматься, как было положено мне — его экономке. — Только не понятно, откуда вы тут взялись…
— Пришел, — миролюбиво объявил милорд Верд. — Как только Джон появился в кофейне, то обнаружил, что вы — пропали, а ваш умный сын растерялся и не знает, что делать. Потом пришел Рэм, узнал, что произошло — и дал в ухо Паулю, а бедный Джон был вынужден их разнимать. Потом мой камердинер связался со мной. Он бы совсем в расстроенных чувствах и сообщил, что они вас потеряли и вы бегаете по незнакомому городу в слезах. Я выстроил портал, попал в Роттервик — и отправился вас искать.
— А как вы меня нашли?
— Велика сложность, — рассмеялся он. — Вы же не исчезнувший наследник герцогства Рэйм… Пара заклинаний — и готово.
Я испугалась, хотя и оценила я комизм ситуации — в Рэме, значит, этого самого наследника не опознали. Уже хлеб!
— Как-то вы чересчур расстроились, — он сел рядом на скамейку и сунул мне в руки шляпку и перчатки.
— Действительно. А то не с чего, — проворчала я. Но надела шляпку, завязала ленты. Натянула перчатки.
— На такие взбрыки подрастающего поколения надо реагировать жестко — это безусловно. Но доводить себя до такого состояния… Не стоит.
— Обидно.
— Обидно. Наверное, от близких не ждешь — поэтому так больно… Поэтому, когда вырастаешь — становиться так стыдно перед своими. Особенно перед мамой.
— Вы хотите сказать, что и вы?..
— Безусловно. Что ж я — подростком не был? — невесело усмехнулся милорд Верд. — А в моем случае — еще официально признанным бастардом Его величества. Можете себе представить, как ко мне относились сверстники, вдохновленные их родителями. Спуску я никому не давал. Дрался, дрался, дрался. На шпагах, на кулаках. Магически… Иногда меня накрывало — за что мне все это? Почему я не как все? Понятно, к отцу-императору претензий быть не могло. Поэтому я трепал нервы матери.
— И что она вам отвечала?
— Что за свою любовь к единственному мужчине в ее жизни она ни перед кем, в том числе и передо мной, отчитываться не будет. И что, как бы она меня не любила, разговаривать с ней в таком тоне я не смею.
— И вы не смели?
— Отчего же? Время от времени пробовал. Подростки вообще любят испытывать границы дозволенного. И чем подросток больше любит — тем решительнее он будет прощупывать эту границу.
— Зачем? Он хочет свободы?
— Нет. Он хочет, чтобы ему показали, что мир — нормален, граница есть, и он в безопасности.
— То есть Паша… Пауль нарочно провоцировал меня, чтобы ему указали его место?
— Совершенно верно. Так что приведите себя в порядок — и давайте отправляться домой. Будем объяснять вашему отпрыску, насколько он не прав. Хотя, честно говоря, он уже наказан.
— Что? — подскочила я.
— Понимаете, когда мне доложили, что вы в слезах выбежали из кофейни и теперь неизвестно где — я разгневался. Отправил детей через портал домой. И наказал.
— Что с моим сыном?
Нет. Я не кричала. Я не истерила. Голос был холоден. Спокоен. И даже как-то деловит. Но в нем была сила.
— Вот, — одобрительно закивал лорд Верд. — Запомните эту интонацию. Если бы вы так говорили с сыном с самого начала — то конфликта бы не было. Он бы понял, что вы в стае главная — и успокоился бы.
— Вы с ума сошли со своей педагогикой? Какая стая? Что с моим мальчиком?! — окончательно рассердилась я.
— Стая — такая же, как у волков, — с улыбкой посмотрел на меня милорд Верд. — Ну же! Молодежь тяготеет именно к этой модели поведения — кто сильный — тот и прав. А вопрос о том, что Пауль — не мальчик, а молодой мужчина… Это мы уже выясняли…
Я не сводила с милорда Верда гневного взгляда. И мне было все равно, что его считают страшным человеком и что свое недовольство он может обратить на меня.
Он тоже не отводил взгляда. И вдруг я поняла, что он улыбается. Он еще и доволен нашей перепалкой?
— Да ничего с вашим мальчиком, — он произнес это ядовитейшим образом, — не случилось. Получил трепку. Поставлен в угол. Вместе с Рэмом.
— А Рэм-то чем вам не угодил?
— Он вообще умница! — обрадовано проговорил милорд. — Сначала с братом подрался за то, что он вас оскорбил, а затем ему же и на помощь кинулся, когда я на Пауля заклинания обездвиженья кинул и по потолку его распластал.
Я только смогла покачать головой. Похоже, мир сошел с ума. И я вместе с ним.
— Так что на потолке в холле у нас два замечательнейших украшения. Мастер Пауль Рэ и мастер Рэм Рэ. Давайте поужинаем в городе — и поедем их снимать.
— А может — сразу в поместье?
— Нет-нет, — широко улыбнулся он. — Нам, для закрепления эффекта необходимо, чтобы молодые люди прониклись.
Ну, вот что ты ему скажешь?.. Тем более я понимала, что милорд не так уж и не прав. И все, что мне говорил лорд Верд — не новость. Я хорошо знаю возрастную психологию — подростков в особенности. Все-таки сколько лет преподаю. Но применить все это к своему сыну… Охо-хо… Как-то не получилось…
— Итак, у нас с вами поздний обед. Куда бы вы хотели пойти?
— Я в столице практически ничего не знаю, — задумчиво протянула я. — Единственно, не очень хочется помпезности…
— Отчего нет? Вы — прекрасно выглядите.
— Это нормально — обедать в столичном ресторане со своей экономкой?
Лорд Верд недовольно поморщился.
— А покупать экономке одежду — это тоже нормально? — продолжила я. — Никак ее не компрометирует? Никак не унижает?
— Я хотел порадовать, — тихо сказал он. — И помочь. Только и всего.
— Милорд… Ваша помощь настолько велика, что… Я даже не могу сказать, насколько я вам благодарна. Но покупать одежду мне или моим детям… Простите. Я не могу этого позволить.
