Катерина Диченко - Механик и все-все-все
Решение нашлось само собой. Притом весьма удачное. В конце улицы поднимаясь на пригорок высоко над домами и магазинами, возвышалась аккуратная златоглавая церковь. Кажется, я обещала Азарию поставить свечку? Так почему не сейчас…
В церковь тянуло давно, а вот зайти не получалось. То времени не было, то обстоятельства не позволяли, то сама придумывала причину не заходить. Словно не пускало что-то. А вот сейчас… Ноги сами тянули в сторону храма, хотя сердце тревожно сжималось. Не с мыслями о собственной смерти мне хотелось посещать эти святые стены.
Резная, тяжелая с виду дверь открылась на удивление легко и бесшумно. Внутри было тепло, пахло воском и ладаном. Искусно расписанные своды и стены, иконы со святыми смотрели на меня с ощутимой теплотой и безграничным пониманием. Под каждой иконой были заботливо расстелены ажурные белоснежные салфетки ручной работы, от входа к алтарю вела прямая зеленая ковровая дорожка. Повсюду стояли живые цветы в горшках и горели в лампадках свечи. А под высоким куполообразным потолком сияла люстра, разгоняя мрак по углам и освещая особым мистическим светом священника, венчающую молодую пару.
Я попала на тихое семейное венчание и чтобы не нарушать хрупкость святого таинства, незаметно притаилась на скамейке у стены. Свадьба была маленькой и скромной: жених с невестой, их родители и свидетели. На первый взгляд в молодых не было ничего необычного. Светловолосый жених в строгом черном костюме и невысокая симпатичная девушка в молочно-белом платье простого пошива с длинной, вышитой шелковыми нитками невесомой фатой. Только вот никого прекраснее их я никогда не видела. Пару окружал такой призрачный, едва уловимый взглядом живой небесный свет, что на глазах невольно наворачивались слезы, а сердце щемило от радости за совершенно незнакомых людей. Невеста в сильных и нежных объятьях жениха казалась хрупкой и невесомой. А то, как они смотрели друг на друга, невозможно было описать словами. В момент, когда они произносили клятвы перед Богом, солнце вышло из-за туч и, пройдя золотым лучом сквозь окна церкви, легко коснулось священника и молодоженов, завернув их в вечное благословенье божье.
Венчание закончилось, священник, благословив молодых и поздравив близких, скрылся за неприметной дверью. Теперь уже муж и жена ушли вместе с родственниками праздновать один из важнейших в их жизни дней, а я все сидела на скамейке, оставшись одна в храме. Здесь было по-настоящему хорошо. Тихо, спокойно. На душе царило умиротворение и покой. Жаль, что не зашла сюда раньше.
Мелькнула дурацкая мысль поставить себе свечку за упокой, но это был бы перебор с черным юмором даже для меня. Подумала и поставила за здравие. Мне до сих пор не верилось, что мое время подходит к концу. Как же так? Вот же я… Живая и думающая (или думающая, что думающая). Я хожу, дышу, чувствую, совершаю маленькие глупости и большие ошибки, люблю и ненавижу. Так неужели это все закончится через несколько недель? Как-то не верится… Кажется, что это всего лишь дурной сон — тяжелый, нескончаемый сон. Что я проснусь и все это закончится. Не будет боли, неизлечимой болезни, непонятных жестоких врагов… Жаль… Из всего вышеперечисленного не будет только меня.
Когда я ставила свечку, руки предательски дрожали и я боялась ненароком опалить рукав пальто. Но вот свеча встала в подсвечник, огонек на мгновение пугливо затух и, выровнявшись, загорел ровной перевернутой капелькой золотого язычка пламени.
— Не хочешь покаяться, дочь моя? — раздался из-за спины вкрадчивый ровный голос.
— Хочу, отче, ибо грешна я.
Я стояла спиной к говорившему мужчине и наблюдала за игрой свечей.
— В чем грех твой, дитя?
— Меня одолевают недозволенные мысли об одном мужчине.
— Он молод и красив?
— Да. И я думаю о том, о чем не подобает думать смиренной воспитанной девушке.
— Греховное желание?
— О… да. Мне стыдно признаваться, но… если бы вы только знали, как я хочу вас господин Тергиш… долбануть чем-нибудь тяжелым по голове!
Я обернулась и встретилась взглядом со смеющимися глазами Шэйна. Перепутать его со священником мог только глухой, слепой и «чуть-чуть» наивный человек.
— Д-а-а, желание и вправду греховное, — издевательски протянул он, приятным баритоном. — Одумайся, дитя.
— Тергиш, не вводи во грех, — предупреждающе погрозила я, стараясь за напускной злостью скрыть радость от нежданной встречи.
Пусть церковь и не была самым подходящим местом для беседы, но, по крайней мере, здесь мы не опасались быть услышанными посторонними и впервые за долгое время смогли побыть наедине. Я рассказала ему о знакомстве в древние вампиром Криспианом Толиничем, о той важной информации про видящих, которой поделился вампир, пересказала сказки и предложила свою версию о том, кто такой «В» и о его магическом зеркале.
— И ты в это веришь?
Мы говорили очень тихо, порой переходя на еле слышный шепот, боясь нарушить почтенную тишину святых стен. Но даже так я смогла расслышать в его голове холодные нотки недоверия.
— Верю, Шэйн, как бы нелепо и по-детски это ни звучало.
— Именно поэтому ты решила навестить мастера стеклодува?
— Да. А еще я хочу показать ему осколок черного зеркала из Мира теней. Кто, как не мастер стеклодув сможет дать ответ о природе этого осколка.
— А если он не захочет?
В глазах Шэйна отразился лед скептицизма и злорадства.
— Ты, как никто умеешь подбодрить, — недовольно скривилась я. — Давай сначала спросим, а потом будем плясать от результата. Что-то мне подсказывает, что он нам поможет.
— Надеюсь, не пресловутая женская логика? — ядовито поддел меня парень.
— Хуже — печально известная женская интуиция.
Он шутливо хмыкнул и встал со своего места, давая понять, что пора идти.
Уходить из церкви не хотелось. Было такое ощущение, что я что-то недоделала, не довела до конца. Казалось, что я покидаю уютный, спокойный мир, в котором нет боли, страха и царит вечное умиротворение. И все же пришлось.
После теплого протопленного помещения церкви на улице показалось особенно холодно и противно. Промозглый ледяной ветер больно бил в лицо и норовил забраться под одежду. С неба начали падать колючие снежинки, обещающие перейти в совсем не весенний снегопад. Прохожие горожане скользили на притоптанном снегу, то и дело, взмахивая руками, удерживая равновесие. Я и сама бы не раз упала, если бы меня не поддерживал Шэйн.
На двери магазина — мастерской стеклодува больше не висела табличка о перерыве на обед. Мелодично трелькнув, дверь открылась, и мы зашли вовнутрь. Азарий был прав — магазин больше напоминал музей, полки которого были заставлены произведениями искусства. Стеклянные статуэтки различных форм, цветов и размеров изображали животных, птиц, сказочных существ и созданий. Хрустальная посуда и бокалы ловили искусственный свет ламп и, преломляя его лучи, превращались в сверкающие бриллианты. Декоративные украшения, стеклянные шкатулки, кружевные хрустальные вазы и зеркала. Их было особенно много. Развешанные на стенах, расставленные на полках — каждое из них было неповторимым произведением искусства.
