Арина Воронова - Дети Брагги
Глам сплюнул на лежащий у его ног труп франка.
— Нам нужно продержаться здесь еще немного. Бьерн, не время медлить.
— Лучше бы ехать тебе, Хромая Секира, — мрачно возразил огромный дан.
— Кто знает, что ждет еще Рьявенкрик. Мои годы сочтены, и вы с Гримом еще отметите за меня. Не спорь со мной. — Глаза Горе-скальда сверкнули внезапным гневом. — Отправляйся. — Старый скальд уже отвернулся от дана, обратившись к насущным делам. — Грим, Торд, карту, дощечки — все в огонь.
Бьерн, подняв в прощальном салюте меч, исчез за дверьми.
— Немедленно в огонь, — повторил Хромая Секира в ответ на протестующий взгляд подмастерья. — Хоть этим мы сможем помочь Гаутланду. Мы должны сжечь все и держать Двор, пока Бранр не выведет людей. — Внезапно он усмехнулся Гриму. Это сам дьявол. Желал остаться здесь, рубить франков. Но я отослал его прикрывать отступление. Он и так рисковал своей шкурой на каждом шагу, а его дело вернуться и известить о случившемся Круг.
— Действительно, мало кто из воинов сравнится с хольдом.
— Ба! Мне и в две жизни не сравниться с подобным шквалом, — совершенно неожиданно старик лукаво подмигнул. — Его меч еще понадобится в грядущих битвах.
— Они опять идут! — криком предупредил их дозорный.
— Приволоки сюда Скагги, — бросил Гриму Хромая Секира.
— Что с ним?
— Мальчишка ранен, лежит в соседней каморке. Любой ценой вытащи его с острова, Кругу нужна его память.
Перехватив секиру в левую руку, Грим миновал короткий коридор и оказался в тесном темном чулане. Скагги метался на соломе у стены. Присев на корточки, Грим потряс мальчишку за плечо:
— Эй, очнись!
В ответ Скагги лишь бессмысленно затряс головой. Опустив секиру, Грим подхватил под мышки безвольное тело, потянул вверх, надеясь заставить раненого хотя бы сесть. Носок его сапога ткнулся в какой-то предмет, пошарив у себя под ногами, Грим нащупал кувшин с брагой. Разжав лезвием секиры мальчишке зубы, Грим влил ему в рот сперва несколько капель, потом уже просто плеснул хмельного. Скагги дернулся, закашлялся и, наконец, открыл глаза, попытался встать, однако ноги его не держали. Не теряя времени на попытки заставить мальчишку идти самому, Грим взвалил его на плечо и, подхватив с полу секиру, двинулся в обратный путь по коридору.
Однако на полпути внезапно застыл как вкопанный. Звон и скрежет стали о сталь. А потом вдруг в узкий проход ворвался франк. С меча в его руке капала кровь. Не давая ему опомниться, Грим взмахнул секирой, и тело перерубленного почти пополам противника рухнуло на пол, загородив проход. Скагги застонал и сделал попытку высвободиться. Привалив его к стене, сын Эгиля бросился в главную залу.
Побоище, нет, скорее, бойня. Один человек еще стоял спиной к нише посреди лежащих кругом тел. Франкский шлем. Вот он с окровавленным мечом склонился над Гламом.
Грим ринулся на него прежде, чем враг успел его заметить. И лишь тогда, когда его вернул к действительности горестный возглас Скагги, Грим, сын Эгиля, осознал, что снова и снова наносит удары уже мертвому человеку, тупя секиру о кольчужную рубаху, погружая ее лезвие в участки незащищенной плоти.
Опустившись на колени, он приподнял голову Глама. Глаза Хромой Секиры уже начинали стекленеть, однако руки его по-прежнему сжимали рукоять тяжелого меча. Очевидно, он отражал выпад одного врага, когда другой нанес ему удар в спину. Жестокий выверт судьбы для витязя, который ничто не ценил превыше честного боя один на один, и скальда, способного защитить свою спину заклятием. Хромая Секира, над которым он, Грим, столько насмехался, которого прозвал Горе-скальдом, который никогда не был другом ни ему, ни его роду… Но сейчас горло Грима перехватило от горя, перед глазами плыло — это накатывала ярость.
Глам Хромая Секира сморгнул, потом его взгляд стал более осмысленным.
— Грим? Птенец Эгилев, выкормыш дисов… Пальцы умирающего сжали руку Грима. Речь старика была бессвязна, и в ней гораздо яснее слышался говор его родного Мармира.
— Змей… — невнятно пробормотал будто в бреду старик. — Йормунгант…
— Он исчез, — попытался, как мог мягко, успокоить его Грим, понимая, что старый скальд бредит. Или это пророчество?
— Огромные белые крылья, перья-клинки и когти-крючья, чешуйчатый хвост, как… как…
— Он бежал от твоего меча, Хромая Секира. Ты зарубил его.
— Отвлекли меня, а потом… — Глам и на пороге Вальгаллы гневался, что его обманули, но слишком быстро слабел, чтобы думать только об этом. Его взгляд прояснился. — Бранр… Найди Бранра. Теперь более чем когда-либо нужно известить Круг. И еще… твоя ярость… обуздай ее… не дай ей заполонить мир… вернись к рунам… Найди Оттара…
— Конечно. Это лишь одна из битв. Мы раздавим франков. И… Да славного тебе пира.
Грим вдруг осознал, что старый скальд уже больше не слышит его и не услышит больше никогда. Он разжал сжимавшие его кисть ледяные пальцы, осторожно опустил тело на пол и закрыл невидящие глаза.
Жеребец, которого он отобрал у франка, все еще ждал на привязи у дверей и беспокойно бил копытом. Действительно предусмотрительно привести животное прямо в дом по обычаю венедских конников — это предотвращало кражи лошадей. Бранр.
Глам требовал, чтобы он разыскал Бранра. А где, он говорил, должен быть посланник Круга? Площадь у восточных ворот…
— Прости меня, — горестно шептал Скагги над телом Глама. — Я неумел и слаб. Я не должен был отходить от тебя… Сколько смертей…
— Его принял Один, — столь же мальчику, сколь и себе в утешение пробормотал Грим, поднимая его в седло. Потом сам вскочил на лошадь позади него.
— Мы не можем оставить его здесь! — отчаянно дернулся Скагги.
Грим тронул коня, направляя его в дверной проем.
— И я бы хотел похоронить его, как того требует обычай, но живые нуждаются в нас больше, чем мертвецы.
Петляющие узкие улочки вынуждали его использовать все свое пусть и невеликое умение наездника. Снова и снова каменные ущелья заставляли поворачивать коня под какие-то арки, в залитые помоями проулки, прячась от отрядов пеших и конных франков. Ни у тех, ни у других явно не было ясного плана — они убивали всех без разбора. Грим мрачно подумал, что не поздоровится тем двум, трем или десятерым, которые решатся встать на его пути. Но что делать с раненым Скагги? Его ведь просто зарежут без честной схватки. И если они погибнут, кто отомстит за старого Глама? Эта мысль впервые за многие годы заставила Грима пытаться побороть в себе огненную волну, жажду боя. Во что бы то ни стало необходимо добраться до восточных ворот.
