Арина Воронова - Дети Брагги
Женщина, наверное, пыталась предупредить Грима и раньше. Но ее слова, едва пробивавшиеся к нему сквозь пелену сна, ничего для него не значили. Теперь же он резко проснулся, пытаясь сообразить, что вырвало его из хмельных видений. Рыжая ирландка, рабыня хозяина харчевни, исчезла. Стряхивая с себя сон, Грим недоуменно оглянулся по сторонам и начал одеваться. За кожаными штанами последовали сапоги, спал он, оказывается, в кольчуге.
А потом вернулось то, что его разбудило: с улицы раздавались какие-то крики и хрип, а потом в отдалении послышались вопли агонии и боли. Грим метнулся к крохотному окну.
Рассвет еще только едва тронул небо над крышами серокаменных домов. Во все стороны по улицам бежали в панике люди, в спешке сбивая с ног раненых и стариков, — все они стремились на восток. Поспешно накинув перевязь с мечом, он, перескакивая через две ступеньки, бросился вниз по лестнице. Внизу харчевня была перевернута верх дном. Завидя его, хозяин в ужасе отпрянул.
— Это не я! Я его не убивал, клянусь!
— Кого?
Толстяк в ответ указал на перевернутые столы. Под обломками скамьи виднелся труп какого-то человека, на месте головы у него было кровавое месиво, а по грязной одежде Грим все равно не смог бы распознать, кто он. Сапог на трупе не было.
— Клянусь! Это не я… Ты… Ты из дружины конунга Карри Рану?
— Нет.
— Хвала Тору. Этот был из ее людей и слишком этим гордился, чтобы держать язык за зубами. Дружинники приканчивают всех с ее кораблей, кого найдут, они…
— Что ты несешь? Какие дружинники? Зачем рьявенкрикцам убивать тех, кто помогал им защищать город? Почему бегут все эти люди?
— Ты не знаешь? Франки! Они здесь!
— Что! Почему! — не поверил своим ушам Грим. — Когда это случилось?
— Говорят, всего за час до рассвета. Скальды, говорят, наколдовали. Женщина в мужской одежде…
Не мог же этот толстяк говорить о Карри, она ведь не скальд? Грим в ярости встряхнул хозяина харчевни, требуя подробностей:
— Кто наколдовал? Какая женщина?
— Она… Женщина шла по стенам. Ее многие видели. Как ее было не заметить, когда всю ее окружали огненные руны. Она это была, она, морской конунг. И плащ пурпурный, из похода на Миклагард. Кто как не она? И пока дружинники как зачарованные глядели ей вслед, она… Говорят, она исчезла прямо у них на глазах. Я это от многих слышал! Всякий раз одна и та же история! А пока она своими заклятиями удерживала их внимание, кто-то зарубил стражу на воротах и…
Решительно надвинув шлем, Грим шагнул к двери:
— Мне нужно на стены.
— Глупец! Я говорю тебе, франки — в самом городе! — лепетал толстяк. Говорят, они открыли ворота! Тор защити нас! — в беспомощном ужасе всплеснул руками хозяин харчевни. — Их невозможно было остановить, как воду, прорвавшуюся через промоину в плотине. Беги, пока есть время, к восточным воротам. Рьявенкрик пал! — с этими словами владелец харчевни выбежал на улицу и присоединился к спасающемуся стаду, оставив за собой все, чем владел.
У Грима от этих новостей голова пошла кругом. Если то, что наболтал здесь этот негодяй, правда… Нужно добраться до двора старейшин, вытащить Глама… И куда, хотелось бы знать, подевался после попойки Бьерн? Если асы были к нему благосклонны, дан, возможно, успел примкнуть к какому-нибудь из отрядов. И что сталось с Карри и ее кораблями?
Поворачивая за угол, он натолкнулся на конного франка, который преследовал семью какого-то торговца. Трясясь в повозке, горожане отчаянно стегали вислоухого пони, но было совершенно очевидно, что им не уйти от вооруженного преследователя. Грим скрылся в тень, пережидая, пока франк не окажется прямо против него. Потом внезапно издал резкий пронзительный свист, испуганный конь поднялся на дыбы, почти выбросив из седла седока. Грим нанес удар, прежде чем франк успел обрести равновесие, и без долгих раздумий добил оглушенного противника, с размаху ударив ногой по голове. Конь шарахнулся было в сторону, но Грим поймал его за узду, резко пригнул голову книзу и мгновение спустя уже был в седле.
Женщина в испуге оглянулась назад, но теперь уже помахала ему рукой в знак благодарности и выкрикнула:
— Да пребудет с тобой милость Тора!
— Слава Одину! — откликнулся Грим, разворачивая лошадь по направлению к площади Двора старейшин.
Снаружи двор, как и сама площадь перед ним, казались совершенно покинутыми, но когда Грим галопом ворвался в распахнутые ворота, ему едва удалось уклониться от летящего ему в голову камня. Бьерн по прозвищу Большой Кулак, Глам Хромая Секира и несколько городских ремесленников отчаянно рубились с захватчиками намного превосходящими их числом. Прокладывая себе путь конем, Грим обеими руками вырвал из-за спины секиру. Эти нападавшие были гораздо моложе тех, что бросались на стены.
Неужто франки понабрали совсем уж детей, чтобы пополнить свои ряды? Обессиленные и неумелые мальчишки вскоре погибли все до единого, не выдержав долгого боя.
— Пойдешь к воротам, — бросил Глам бородатому мастеровому в прожженном кожаном переднике. — Никаких больше нежданных нападений.
Ремесленник, молча подобрав секиру и тяжелый нож, вышел на двор. Грим же спешился.
— Ты уже знаешь?. — Я… Мы с Бьерном…
— Знаю уже… — Глам, задыхаясь, хватал ртом воздух.
— Так что я собираю, кого найду, на стены?
— Во имя Одина, нет! Это безнадежно. Рьявенкрик уже не спасти. Остатки головорезов Варши, если успеют, заменят перебитую дружину Карри. Быть может, им удастся удержать пару кораблей. Только что прибыл от нее гонец, сказал, что франки прорвались уже и на обрывах. Теперь нам не удержать Рьявенкрик, даже будь у нас вдвое больше людей. Бранра я отправил к восточным воротам, он там пытается собрать тех, кто еще держится на ногах, чтобы вывести хоть часть дружины из крепости. Как только наберется порядочный отряд, Бьерн отправится с ним к Карри — корабли наша единственная надежда. — Глам умолк, переводя дух, а потом с горечью продолжал: — Они знали все. Каждый пост стражи! Каждое слабое место на стенах!
— Тот, с кем я говорил, сказал, что руны…
— Да, руны и какая-то девка к тому же… Мне б немного времени… не признак ли это того, из-за кого так тревожится Круг… — последнее он пробормотал едва слышно, будто говорил с самим собой, потом голос его вновь зазвенел яростью: — А обрушился этот город глупцов на дружинников Карри!
— Но…
— Да. И гаутландцы будут правы, если обрушат свою месть на скальдов. История Рьявенкрика забудется не скоро. Одна из тех немногих битв, которыми руководили скальды… Мы сражались, а теперь такое поражение…
