Пол Кемп - Порождение Тени
Вдалеке снова прогремел гром, как глубокий рёв зверя. Приближалась буря — и сильная. В последний раз они видели дождь уже очень давно.
Кейл бесшумно поднял щеколду на ставнях и осторожно распахнул их. В комнату хлынул лунный свет. Его прикосновение ужалило тело Эревиса. По коже, защищаясь, пробежали усики тени.
Вдалеке висел движущийся к дому облачный фронт, поглощающий звёзды на своём пути. Молния расколола небо, и вспышка окрасила облака пурпуром. Кейлу показалось это угрожающим. Почти сразу же ударил гром, и Эревис представил, что у него есть голос.
«Всё умирает» — прогрохотал он.
Кейл оглядел небо в поисках Селуне, и обнаружил её полукруг нависшим прямо над верхушкой леса в окружении сверкающего каскада её Слёз. Кейл не мог смотреть на них, не вспомнив о Джаке.
Около года тому назад он видел, как самый сильный волшебник из всех, кого он только знал, притянул одну из Слёз из Внешней Тьмы и использовал её, чтобы затмить солнце. В итоге причины, стоявшие за его действиями, оказались мелочными, человеческими причинами, хоть волшебник и был далеко не человеком. Кейл чуть ли не восхищался им из-за его стремлений. Но восхищение не помешало Эревису убить этого волшебника, ведь эти мелочные причины привели к смерти лучшего друга Кейла.
Зарычал гром, мягко, угрожающе и насмешливо. «Всё умирает».
Воспоминания о тех днях омрачили и без того невесёлое настроение Кейла. Ночь отозвалась на его эмоции, и воздух вокруг него заклубился щупальцами мрака. Позади беспокойно заворочалась Варра.
— Я по-прежнему виню во всём тебя, — прошептал он, обращаясь к Маску.
Оглядываясь на события, окружавшие того мага, Кейл видел за ними руку Маска. Интриги Маска позволили ему украсть целый храм Цирика. Весь замысел представлял собой немногим большее, чем божественную кражу со взломом, мелкое воровство. Кейлу это стоило его человеческой природы, а Джаку — жизни. Кейл не мог простить Маску уплату столь дорогой цены.
Прежде чем Джак умер, Эревис пообещал ему, что попытается быть героем. Он спас Арила и деревню хафлингов, и совершал подобные дела в сембийском захолустье на протяжении многих месяцев. Но казалось, что этого недостаточно; Кейл не чувствовал себя самим собой. Он скучал по друзьям, скучал… по чему-то, чему не мог дать точное определение.
Он выглянул из окна, глядя на тёмный лесной луг. Над овальным участком низкой, высохшей травы нависал не особенно крупный вяз. По лугу были раскиданы пятна диких цветов, в основном, пурпурноцвета, маргариток и венериных башмачков. Варра пыталась устроить их более упорядочено, но цветы, которые она пересаживала, неизбежно погибали.
Несмотря на странную погоду и отсутствие дождей, Варра сумела вырастить целый огород с капустой, репой, морковкой и горохом. По просьбе Кейла она посадила и трубочное зелье. Огрод защищала от кроликов стена крупных камней из ближайшего ручья. Выращенного было недостаточно, чтобы прокормить их, но Варра раз в месяц отправлялась в ближайшую деревню, хотя в последнее время приносила оттуда всё меньше и меньше продуктов.
Под вязом стоял стол и два стула. Кейл сделал их из мёртвых деревьев. Неплохая работа. Варра любила сидеть в тени дерева и любоваться цветами. Она пришла из темноты Порта Черепа и сделала хижину в лесу и открытый солнцу луг в сембийской глубинке своим домом. Это казалось Кейлу изумительным.
Хижину и землю вокруг Кейл купил у наследников мёртвого лесоруба. Это место принадлежало ему, но Эревис всё больше и больше понимал, что оно не стало его домом. Он помнил слова, что сказал однажды Джак: «Для таких, как мы, дом — это друзья, а не место». Кейл скучал по друзьям. Время, которое он провёл здесь, стало приятной передышкой, но это было не навсегда. Что-то шло за ним, шло так же неотвратимо, как и буря. Он не знал, как сказать об этом Варре. Кейл оглянулся на спящую девушку и подумал, что, может быть, она уже знает.
У них были необычные отношения. Они жили вместе год, но Кейл мало что знал о её прошлом и решил не расспрашивать. Она в свою очередь точно так же уважала его личные тайны. Они делили дом, постель, свои тела время от времени, но мало что кроме этого. Кейл заботился о ней, и Варра заботилась о нём, но Эревис знал, что не сможет остаться с ней надолго.
Кейл считал секунды до приближения полночи. Когда святой час Маска стал неминуем, он позволил теням на лугу прокрасться в свой разум, и пожелал оказаться в темноте под вязом, рядом со стульями. Его и без того острый слух в темноте обострялся ещё сильнее; он слышал рыскающих в лесу животных, стрёкот сверчков, негромкое воркование козодоя, чьё гнездо находилось на земле под кустами, шелест ветра в листве деревьев.
Эревис поставил стул так, чтобы видеть надвигающийся со стороны леса шторм. Засунув руку в карман, он достал гладкий окатыш, который дал ему Арил.
— Человек-тень, — улыбнулся Кейл. Он бережно хранил окатыш.
Тучи съели еще кусок неба. Прогремел своё обещание гром.
Кейл провёл большим пальцем по камню, задумавшись. Он слышал шипение приближающегося дождя. Деревья качались от ветра. Молния пронзила небо. Грохнул гром. Не проснётся ли Варра? После стольких лет, прожитых под землёй, она пока не успела привыкнуть к грозам.
Он полез в другой карман и достал трубку из кости, принадлежавшую Джаку, трубку, которую Кейл взял у мёртвого друга на память. Он набил её трубочным зельем из кисета, выращенным в огороде Варры. Утрамбовав табак, он зажёг спичкой трубку.
Наступила полночь. Её приход отдался толчком в костях Эревиса. Вместе с полночью пришёл дождь.
Год назад Кейл провёл бы следующий час в молитвах, прося Маска наполнить его разум силой заклинаний. Но больше он этим не занимался. После смерти Джака Кейл не молился Маску и не использовал заклинания. Он создал собственный ритуал для полночного часа.
Он сделал затяжку, выдохнул облачко дыма и смотрел, как оно танцует меж капель дождя, поднимаясь в небо.
Вяз закрывал Эревиса от дождя только частично, но ему нравилось чувствовать ливень. Вода смывала с него вонь блужданий. Продолжалось это недолго — дождь никогда не затягивался.
Следующий час Кейл провёл, сидя здесь, слушая ветер и общаясь не с богом, а со своим прошлым.
— Я больше не принадлежу тебе, — сказал он Маску. — И ночь тебе тоже не принадлежит.
Ночь принадлежала человеку-тени.
***Я просыпаюсь в помещении идеальной квадратной формы. Воздух наполняет мягкое красное сияние, освещая комнату. Не вижу никаких следов Ривалена Тантула и не чувствую запах моря. Мои оковы исчезли.
Как я сбежал? Помню крики, зелёную вспышку… и всё. Мысли кажутся вязкими, как грязь. Я знаю, что сделал что-то, чтобы сбежать, но не помню, что именно.
