Эн Варко - Повелители драконов. Книга 2. Пронзая ветер
Тот смутился и излишне суровым тоном приказал своим подчиненным поменьше болтать, а лучше быстрее заняться приготовлением завтрака.
Ужик голыми руками быстро и с явным удовольствием наломал толстых сучьев, обильно наваленных в лесу, и развел костер. Артисты повесили над ним на треногу почерневший от сажи котел с водой. Вскоре чай был готов. Ртуть с Папашей Мотом разложили на холстине хлеб, сыр, вяленое мясо и фрукты.
— Присоединяйтесь к нам, — гостеприимно пригласил Папаша Шута и Ланетту к столу.
Они не стали отнекиваться. Шут быстро соорудил два огромных бутерброда, один из которых вручил Ланетте. Мясо было пересоленным и жестким, сыр слишком мягким, а хлеб черствым, но никто не привередничал.
— Ой, а это что за мерзость? — взвизгнула Ртуть, когда из рюкзака Шута вылезла крыса и потянулась к протянутому Ланеттой кусочку сыра.
— О, это? — протянул Шут, загадочно оглядываясь по сторонам. — Тут, такая история получилась!
И его понесло. Линнок с вдохновением на ходу сочинял сказку о том, что он и Лани являются детьми одного богатого судовладельца, который женился повторно на злой ведьме. Ланетта сама, раскрыв рот, слушала Линнока. Он не просто говорил, он лицедействовал. Когда он изображал мачеху, его лицо приобретало надменное и какое-то хищное выражение, а в голосе появлялась томная женская хрипотца. Отец в его исполнении выглядел добродушным тюфяком, почему-то сильно напоминавшим Папашу Мота. В робкой и постоянно смущающейся дочери судовладельца, Ланетта сначала себя не узнала, но, судя по лукавым взглядам, которые бросали на нее циркачи, сходство Шут передал довольно точно. Лишь себя он явно приукрасил, превратив в благородного и очень рассудительного молодого человека. Когда Линнок перешел к той части рассказа, где мачеха, воспылав непозволительными чувствами к пасынку, превращает несчастного супруга в крысу, все притихли. Ужик, преисполненный сочувствия, попытался погладить крыса, но тот проворно юркнул в рюкзак, уклонившись от ласки. А когда Шут принялся прочувствовано и с подробностями описывать процесс обольщения благородного его стареющей женщиной, Ланетта покраснела, Папаша Мот и Ужик раскрыли рты, забыв о еде, а Ртуть, не выдержав, заливисто расхохоталась:
— Все! Хорош, Линь, врать!
— А зачем вам скучная правда жизни? — широко улыбнулся он ей в ответ.
Новые знакомые оказались общительными и добродушными людьми. Даже Ужик, несмотря на угрожающую внешность, был на редкость миролюбивым человеком. Ртуть рассказала, что она владеет некоторыми акробатическими трюками, умеет жонглировать и ходить по канату, а Ужик пугает народ своим видом и удивляет необычной силой.
— Папаша Мот — наш директор. Какой он замечательный казначей вы уже сами убедились! Но на тренировках — берегитесь! Он с бедных артистов готов три шкуры спустить, — весело щебетала девушка.
Папаша Мот прервал легкомысленную болтовню, строго приказав быстро сворачивать лагерь.
— Сегодня у нас ответственный день. Надо застолбить у градоначальника Миотополя место и время для завтрашнего выступления. Если не поспешим, все лучшее места расхватают другие труппы. Поэтому, когда въедем в город, вы ищите приличную (в смысле недорогую) гостиницу, а я сразу же отправлюсь в Ратушу. Там, Ртуть, ты меня и найдешь, после того как определитесь с местом. Когда я вернусь, мы вместе подумаем, где будем репетировать предстоящее представление.
Они без особых проблем въехали в город, хотя это заняло большее количество времени, чем рассчитывал Папаша Мот. За километр от ворот образовался затор из повозок, карет, всадников и пеших людей.
Улучив момент, пока их новые друзья отвлеклись, Шут сунул Ланетте под нос фляжку.
— Пей, — шепнул он. — Три глотка, не больше.
Девушка послушно отхлебнула сладковатую жидкость и вся позеленела от острой боли, которой скрутило живот.
— Лани, — обернулась к ней Ртуть, желая что-то спросить, но тот час же с изумлением раскрыла рот. — Ой, что это с тобой?
— Женские дела, — фыркнул Шут. — Что еще? Всегда у вас, милые дамы, все не вовремя. У тебя, Ртуть, нет случайно, колодезной травки? Моей сестре она всегда неплохо в такие дни помогает.
— Нет, — растеряно покачала головой Ртуть.
— Ладно, пойду на обочинах гляну, — жизнерадостно провозгласил Шут и, спрыгнув с повозки, куда-то пропал.
— Это что за травка такая? — заинтересованно спросила Ртуть Ланетту, но та лишь помотала головой, отчаянно борясь с новой схваткой.
Зарывшись с головой в одеяла и свернувшись под ними калачиком, она уткнулась в днище повозки, разглядывая сквозь широкую щель между досками уползающую пыльную дорогу. А затем дорога исчезла, и снизу ей подмигнул зеленый глаз Шута.
Городской стражник, измученный разгорающимся жарким днем и нескончаемым потоком людей, заглянул в повозку и сурово осведомился у Ртути:
— Подорожная где?
— Сейчас, сейчас, мой господин! — засуетилась Ртуть, вытаскивая из-за кипы свертков, сваленных в углу повозки, изрядно потрепанный листок.
Стражник, бегло прочитав содержимое, уставился на стонущую в углу повозки девушку:
— А ты кто? А ну, выходи на свет.
Ланетта сделала попытку встать, и содержимое желудка неожиданно вырвалось наружу. Стражник, брезгливо скривившись, попятился от повозки.
— Извините, господин, животом мается у нас Ланушка, — заискивающе пролепетала Ртуть, живо выскакивая из повозки следом за стражником. — Но, вы господин, не переживайте, она не заразная.
— Это вам надо переживать. А то, что не заразная и сам вижу, иначе взашей бы вас всех гнал отсюда. Проезжайте, — брезгливо скривился он.
Повозка тронулась, с грохотом въезжая на белоснежную городскую мостовую. Вскоре боль утихла. Ланетта свернула в тугой сверток испачканное одеяла, не зная, что с ним дальше делать.
— Давай сюда.
Незаметно выбравшийся из-под днища повозки Шут отобрал у девушки вонючий ком и ловко зашвырнул его в стоящий на обочине мусорный ящик. А после он помог выпрыгнуть наружу Ланетте. Они тот час же пристроились рядом с Ртутью, шагавшей сбоку от повозки.
— Ну, нашел травку? — насмешливо сверкнула глазами Ртуть.
— Как видишь, — самодовольно усмехнулся Шут, и притянул Ланетту к себе, обняв ее за плечи. — Боль как рукой сняло. Правда, Лани?
— Одеяло пришлось выкинуть, — потупилась Ланетта. — Извините.
— Ерунда, — беспечно махнул рукой Шут, — купим новое.
Ланетта с интересом разглядывала город, увлеченно вертя головой в разные стороны. Они двигались по широкой прямой улице в потоке других повозок, всадников, людей. По обеим сторонам улицы тянулись длинные ряды конюшен и загонов для скота. Когда стали попадаться жилые дома, циркачи распрощались с Папашей Мотом. Он передал управление повозкой Шуту и пешком двинулся к Ратуше, а труппа свернула с многолюдной улицы и поехала более спокойной дорогой. Здесь размещались гостиницы для простых людей, всевозможные питейные и увеселительные заведения. Это были двух и трехэтажные каменные здания с разноцветной черепицей на крышах и просторными дворами, огороженными высокими заборами.
