Дмитрий Щербинин - Спящие боги
Но он не успел договорить, потому что Царь с размаху ударил его кованым железом сапогом по шее. Кашляя кровью, извиваясь, несчастный, еще пытался что–то сказать, но Царь крикнул:
– Четвертовать!
Градоначальнику выкрутили руки, оттащили в сторону, где, в скором времени, и был исполнен приказ Тирана.
Волод, хорошо знал, что такое Гроб Весны.
Ведь известно, как повелось в природе: на смену Зимы приходит Весна, затем: Лето, Осень… У каждого из времен года есть свое Божество. Весна – вечно младая красавица. Лето – пышное, щедрому небу подобное. Осень – печальная, вначале золотая, затем – увядшая, темная. Зима – сначала белая красавица, а к концу – в старуху превращается, не хочет место Весне уступать, февральскими ветрами ворчит. И однажды задумала Зима навечно свое правление оставить. Подговорила она ветры северные, а они так печально петь умеют – заслушаешься и заснешь. Так пришли они в хоромы к Весне, Лету и Осени и усыпали их. Зима их в гробы уложила, и заточила в недрах Ледовой Горы, которая на дальнем севере стояла. Возрадовалась Зима – бурями взвыла, ледяными ветрами землю хлестать стала. Ей хорошо, а людям – и холодно и жутко. Ведь не будет урожая, что кушать то? Реки, озера до дна промерзли; деревья от холода трещат – кора на них лопается. Но нашелся герой – дошел до ледяной горы, обманул ветры, которые вход сторожили, и освободил Весну, Лето и Осень. Весна первой пришла, прогнала Зиму, и дальше времена года сменялись в прежнем порядке… Однако, остался Гроб в котором Весна в Ледовой Горе спала. И от Весны гроб чудесным стал: рядом с ним любой человек великие силы получал…
А теперь гроб выкрали…
Вскоре выяснилось, что грабители далеко не ушли. Это были жители окрестных деревень. Захватили они небольшую крепость, да и сидели там теперь с гробом, неведомо на что надеялись.
Царь неистовствовал:
– Войско мое! Сейчас же на бунтовщиков скачем! Завтра их кровью умоемся!
И, хотя все были крайне измождены, никто не осмелился противиться гневному Тирану. Так бы, на взмыленных конях, и сами чуть живые, и поскакали бы. Однако Царь почувствовал сильную головную боль – синюшный, на мертвеца похожий, заскрежетал зубами, велел до утра оставаться…
И Творимир–Волод до утра получил свободу. Сейчас он больше был Володом, и он хотел увидеть бедную свою мать, прощения у нее попросить.
И вот он уже шагает по темным, молчаливым улицам… Вдруг понял, что заблудился – слишком давно здесь не был.
Открылась дверь, в сияющем проеме появилась девичья фигура – она поманила Творимира:
– Ну, наконец–то. Заходи.
Волод попятился:
– Мы уже встречались – ты Жара–сладостратие…
Девушка улыбнулась:
– Нет. Ты знаешь – мое имя, Любава…
Творимир зажал уши и бросился в темень. Долго метался по безликим улицам, и, наконец, увидев, что уже розовеет заря, закричал:
– Мама!
Но в ответ лишь кот мяукнул…
Творимир вновь побежал, и вскоре вылетел на широкую улицу. Нарастал конский топот, и вот из–за поворота вылетело войско: во главе – Царь, а дальше: Бриген Марк в черном, «Черные Псы», и простые воины…
Творимир сжал голову, застонал:
– Неужели опять видение? Видение – это испытание, боль. Нет–нет не хочу!..
– Чего не хочешь?! – грозно проревел Бриген Марк – свистнула плеть, в кровь рассекла ему руки. – Ты почему не на месте?!.. А ну – на коня!.. Живо!!!
Еще раз свистнула плеть – толкнула Творимира в спину. И он уже взобрался на коня, пробормотал:
– Куда скачем?
– Грабителей рубить! – прокричал маленький воин с непомерно большим черепом – тот самый ученый человечек с атмосферной станции…
А на выезде из города он вновь увидел свою старушку–мать. Печальная, стояла она у стены, тихо на него смотрела, шептала:
– Сыночек.
Как и прежде – хотел вырваться, но это было невозможно…
Город – позади. Кругом – поля, простор солнечный. Тихо, благодатно. А тут топот, гам – и зачем?
– Зачем?.. Зачем все это? – шептал Творимир и не находил ответа.
К вечеру подскакали к разбойничьей крепости. Крепость – небольшая, да и стены невысокие, без рва, без дополнительных укреплений.
– С налета возьмем! – вопили царские молодчики. – Ух, и повеселимся сегодня!..
Однако ожидало их сопротивление столь ожесточенное, что стало ясно – с налету не взять. Многие, наступавшие в первых рядах погибли – кого кипящей смолой залили, кого – копьями засыпали. Только по случайности Творимир, еще в начале атаки был оттеснен назад – потому и остался в живых.
Оттаскивая раненных, отступили, разбили лагерь…
Царь сыпал страшной бранью, стремительно ходил из стороны в сторону: никто к нему не подходил – боялись попасться под горячую руку.
Творимир сидел в большом, но неимоверно душном шатре, с иными воинами, и слышал их гневные речи:
– Разбойники! Кому сопротивляются?!..
– Да самому Царю!..
– А как они посмели присвоить Гроб?!
– Всех – зарубить!..
И долго–долго они буянили и пили дешевое вино из грязных посудин. Творимиру протянули дурно пахнущую чашу:
– Не хочу… – устало пробормотал он.
– Что же – все пьют, а ты?!..
И Творимир не нашел сил дальше отказываться – скоро захмелел, но и дал зарок на следующий день не пить (вспоминалась Сома).
Все ругали и ругали «разбойников из крепости» – у Творимира раскалывалась голова, и, засыпая, он видел этих самых «разбойников» – действительно мерзких…
На следующий день Творимир был разбужен очень рано, с трескучей от боли головой, с сильным раздраженьем.
Обращались с ним грубо – сотник пнул ногой, рявкнул:
– Ишь, разлежался тут! Получи похлебку и – к штурму!..
Творимир, чувствуя все большее раздраженье, проплелся к кухне, получил нечто настолько невкусное, что не смог есть…
А их уже выстраивали в колонны – готовили к атаке…
Утро было свежее, лучистое, красивое, но Творимир этой красоты не замечал – внутри он выругивал Царя, воинов, мужиков укравших Гроб Весны.
Где–то в отдалении прокричал Царь:
– Вперед!..
Тысячники, а за ними и сотники подхватили этот крик – колонны устремились на штурм.
Теперь Творимир был в первых рядах – бежит, сжатый с боков, и подгоняемый сзади. Стены приближаются, на них – уже готовые к отражению атаки, замерли люди. Видны котлы с кипящей смолой, и уже известно, что в нужное мгновенье появятся лучники…
Со всех сторон слышал Творимир дрожащие, напряженные голоса:
– Ух, разбойники!.. Только бы добраться до них – порублю!..
– Ох, стрелами нас засыплют!.. Гибель свою чую!.. Спасите!..
