Анна Клименко - Лабиринт Сумерек
– …Опасайся сумерек, – вдруг насмешливо сказала Нитар-Лисс.
Сидя рядом с уложенным мешком, она теребила свой медальон с образом Третьего Глаза Претемной и с интересом рассматривала Лан-Ара.
«Мысли она, что ли, читает?» – Ийлур поежился.
В конце концов это было нечестно; возвышало темную над ним так, что он сам себе казался букашкой на ее ладони. Прихлопнет или позволит жить дальше? Об этом мог знать только Дракон, Стерегущий Время.
– Свет и Тьма не хранят в себе столько секретов, сколько можно раскопать в сумеречной мгле, – тихо продолжила ийлура. Голос вплетался в потрескивание горящих веток. – И секреты это темные, отравляющие наши сердца. Наверное, поэтому Ин-Шатур испугался…
В древесных кронах шелестела южная ночь, и сладко пахло отдыхающим от жаркого солнца лесом. Нитар-Лисс глубоко вздохнула, подтянула к груди колени, а подбородок положила на сцепленные пальцы.
– Существа, которые напали на нас прошлой ночью, пришли из сумерек, – уверенно изрекла она.
И, отпустив медальон, отвернулась. Только шея белела во тьме.
– Куда мы идем? – спросил Лан-Ар.
Нитар-Лисс пожала плечами, смерила его насмешливым взглядом.
– Не скажу. Довольствуйся тем, что просто идешь со мной.
Лан-Ар ощутил, как внутри медленно растет нечто едкое, раздражающее. Вспомнился некстати хозяин, то, как они жили в Черных песках, и то, как он подолгу копался в черной яме, изводя Лан-Ара своим вечным недовольством. Нитар-Лисс, похоже, была для Ин-Шатура вторым сапогом до пары; и, судя по ехидной улыбке, ей начинало нравиться злить Лан-Ара.
– Я могу убежать, – сказал он, – тогда тебе будет просто некуда идти.
Улыбка на губах ийлуры стала еще шире и, как назло, еще красивее. В груди, там, где сходятся ребра в грудную кость, сладко защекотало; ийлур вновь посмотрел на белую шею Нитар-Лисс, и опять – проклятье – ему показалось, что прикосновение к ее коже будет подобно глотку прохладной воды. Хотя… Конечно же это было глупо. В те минуты, когда Лан-Ар спиной чувствовал ее тело, оно было горячим, даже слишком.
– Значит, тогда я признаю свою ошибку, – сладко отозвалась ийлура.
Это была маленькая, но победа. И Лан-Ар уже хотел сказать что-то вроде «отчего бы не сказать сразу?», когда Нитар-Лисс закончила:
– Надо было не выпрашивать у Шейниры жизнь для тебя, а просто содрать кожу с картой.
«Вот дрянь!» – Он в сердцах плюнул в траву и отвернулся, чтобы не видеть ее. Лан-Ар и сам не знал, чего ему хочется больше – придушить Нитар-Лисс или поцеловать.
– Мне в самом деле интересно, что ты выберешь, – смиренно проворковала ийлура, – пожалуй, у тебя не слишком-то много опыта ни в том, ни в другом?
Лан-Ар с ужасом увидел, что она опять поглаживает медальон, будь он трижды проклят. Теперь сомнений не оставалось: Нитар-Лисс удавалось читать мысли. Душа заметалась, словно птичка в силках, а Лан-Ар, сгорая от стыда, подумал, что самое время вскочить – и бежать в лес, в темноту без оглядки – лишь бы подальше от этой… этой…
– Я бы предпочла второе. – Нитар-Лисс подмигнула и принялась укладываться спать.
Лан-Ар молча смотрел, как она улеглась на бок, укрылась одеялом и закрыла глаза. В свете костра бледное лицо казалось невинным, как у совсем юной, не познавшей первой любви девушки, но временами, когда под внезапным порывом ветра огонь прижимался к поленьям, ломаные тени превращали Нитар-Лисс в самую что ни на есть шейнирову тварь.
Он отвернулся. Наверное, правильным было бы вздремнуть перед долгой дорогой, но под грудиной что-то вертелось и ерзало, и в голову лезли мысли о посвященном, о том, что его могла убить Нитар-Лисс, о том, что ему, Лан-Ару, нравится смотреть на ее руки, пусть и погубившие не одну жизнь…
«Укажи мне правильный путь, о Пресветлый». – Ийлур крепко зажмурился, до цветных пятен перед глазами.
Душа по-прежнему не находила покоя, металась в груди пойманной птицей, а Фэнтар предпочитал отмалчиваться.
* * *…Лан-Ар вздрогнул и открыл глаза. По-прежнему стояла ночь, сквозь листву на землю стекал лунный свет. Было тихо; только догорающий костер едва слышно потрескивал, да одинокая лягушка заливалась трелью в траве.
Ийлур повертел головой, силясь понять, что его разбудило; ведь заснул крепко, а проснулся, словно от сильного толчка… И вдруг – крик.
Вопль, полный такого ужаса, что по коже побежали мурашки. Лан-Ар вскочил, бросился к Нитар-Лисс. Ийлура металась во сне, веки трепетали, как будто она пыталась проснуться, стряхнуть кошмарное видение – но не могла. Сжавшись в комок, она опять вскрикнула, тоскливо и безнадежно; руки метнулись к горлу, судорожно сжались, как будто Нитар-Лисс душил кто-то невидимый, а она из последних сил пыталась вырваться.
«Ну вот, – вдруг подумалось Лан-Ару, – она совсем беспомощна. Ты можешь убить ее, а сам уйдешь, исчезнешь…»
Нитар-Лисс забилась в конвульсиях и захрипела.
«Да мне и убивать ее не придется. – Он смотрел на ее синеющие губы, а перед глазами стоял алтарь Шейниры… Юная элеана, скатившаяся в траву. – Кто-то сделает это за меня».
И вдруг наваждение спало: по позвоночнику словно провели холодным острием кинжала, костер пыхнул, разгорелся с новой силой…
«Да что же это я?!!»
Перед Лан-Аром мучительно умирала молодая ийлура, которая, между прочим, не дала ему отправиться к Фэнтару… А он до сих пор как дурак стоял на четвереньках и ничего не предпринимал.
Ийлур, не раздумывая более ни секунды, крепко тряхнул Нитар-Лисс за плечи; она не проснулась, только хрипела в его руках. Тогда Лан-Ар, принялся бить ее по щекам и успокоился только тогда, когда черные глаза раскрылись и злобно уставились на него.
– Мне показалось, что тебе было плохо, – растерянно сказал ийлур. Он торопливо уложил Нитар-Лисс на одеяло и отодвинулся.
Она глубоко вздохнула, с силой провела руками по лицу, словно стряхивая остатки кошмара, и глухо сказала:
– Ты все сделал правильно. У него больше не будет власти надо мной.
– У кого?!! – Лан-Ар тряхнул головой, пытаясь привести в порядок взбудораженные мысли. – У кого? Или ты сейчас же скажешь мне, куда и зачем мы идем, или…
Нитар-Лисс поморщилась, потерла горло, а затем села. Обхватив руками колени, долго смотрела на Лан-Ара, затем скривилась.
– Хорошо. Я расскажу тебе… почти все. Чтобы ты был готов к тем испытаниям, что выпадут на нашу долю.
– Почти все? Но почему?
– Потому что всего я и сама не знаю, – огрызнулась Нитар-Лисс, – слушай внимательно… Только для начала я бы не отказалась от чашки горячего чаю.
– Я тебе не слуга. Своего слугу ты отдала на растерзание тем тварям. – Это было грубо. Отвратительно. Но что-то, сидящее глубоко внутри, гаденько хихикало и подзуживало: «Давай, давай, милый. Рабом был, рабом и останешься…»
