Алла Рут - Темный день
– А он мог? Мог это сделать?
– Конечно, – кивнул кобольд. – Он же маг! Видел бы ты, что творилось в городе! Я как раз сидел у ворот: только что прибыл караван, и работы у менял было невпроворот. И вдруг началось! По небу черные тучи несутся, ветер свистит, народ на площади в панике! Никто не знает, что делать!
– Да уж, народишко перепугался знатно, – глубокомысленно прогудел Фендуляр. – Помню, Дадалион говорил, что…
– Понятно, надо было что-то срочно предпринять, – продолжал Тохта, не слушая призрака. – Только что? Ну, нашлись смельчаки, кинулись к башне, да только едва ступили на первую ступень лестницы, как лопнули!
– Лопнули?!
– Ну да, разлетелись на мелкие кусочки, как пузыри. Больше никто пробовать не захотел. Скороходы ринулись к магам, а те, как назло отбыли в Лерем, на ежегодную встречу с королем, остались чародеи средней руки, какой от них толк? Все ждали, что вот-вот проклятие черной чумы обрушится на город! – он поежился.
– А дальше? – затаив дыхание, спросил Дарин.
– А дальше на площади появился Тесс. Уж не знаю, по какому поводу он оказался в Лутаке…
– И что?
– Ничего, – кобольд почесал лапой за ухом. – Постоял, посмотрел да и направился прямиком к башне.
– И…заклятья на него не подействовали? Что дальше-то было? Что он сделал?
Тохта пожал плечами.
– Никто не знает. Просто сказал чародею пару слов – и все. А когда повелитель ламий покинул башню, спятивший маг покончил с собой.
Дарин замер с открытым ртом.
– Да, вот так-то, – кивнул Фендуляр. – Чародеишко сиганул с башни – да был таков! Головенка вдребезги, а мозги…
– Ух, ты, – выдавил Дарин. Он поднялся, и в волнении прошелся по комнату.
– Дарин! – послышалось из лавки. – Дарин, переставь меня к другому окну! Ну, переставь же скорей! Из этого окна мне плохо видно, как молочница торгуется с соседом! А я хочу поглядеть!
– Что в этом интересного-то? – рассеянно поинтересовался он.
– Ну, если не видеть, что они при этом делают, то – ничего. А ты приходи вечерком, как обещал, я тебе покажу кое-что, так парочка отражений. Сосед-то у нас – малый не промах, времени даром не теряет! Хочешь взглянуть?
– Потом, – отмахнулся Дарин. Он подошел к столу и снова уселся в кресло.
– Знаете, собственно говоря, я ведь тут не при чем. Получу артефакт, отдам, да и дело с концом.
– Амулетишко тебе ни к чему, – согласно кивнул призрак.
Кобольд почесал один бок, потом – другой.
– Проклятые блохи… говорят, он когда-то был человеком, – пробурчал Тохта.
– Кто? – удивился Дарин.
– Тесс.
Дарин поднял брови.
– Как это?
– Приятель, – загудел Фендуляр, на мгновение воспарив над креслом. – Это уж ты загнул. Такого не бывает. Ни один человечишко не может стать ламией, это все знают. Ни ламией, ни феей, ни кем другим, как ни старайся. Если уж очень сильно повезет, он может стать призраком, вот, как я, к примеру. Но для этого надо, чтоб соседишки… ладно, не буду об этом, чтоб они все провалились, подлые душонки! Словом, ламией или чародеем надо родиться.
– Бывают обращенные посредством магии, – неохотно сообщил кобольд. – Я слышал, Тесс как раз из таких. Не знаю только, правда ли? Может, это просто слухи? О нем много болтают…
Фендуляр покинул кресло, метнулся по комнате из угла в угол и повис над столом белым облаком.
– Слухи, конечно, слухи! Посредством магии, ха! Кто на такое пойдет добровольно?
– Ну, – неуверенно сказал Дарин. – Может, он хотел стать…
– Дело не в том, хотел он или не хотел, – отрезал призрак. – А в том, что выжить после наложенных чар невозможно, – облако сделало по гостиной круг и снова опустилось в кресло. – Знаешь, что происходит? Человечишко или умирает или фью! Сходит с ума, как тот чародей, и проводит остаток дней в монастыре кесаниктинцев, бегая по келье нагишом!
– Что за монастырь? – осведомился Дарин.
– Для умалишенных, которых врачуют монахи, – пояснил Фендуляр. – Ну, само собой, только тех, у чьих родственников есть золотишко. Богатый монастыришко… вот там, я думаю, есть немало тех, кто решил побаловаться магией.
Кобольд подумал.
– Не знаю, – проговорил он. – Может, и так. А может, воля Тесса оказалась настолько сильной, что он пережил обращение? Возможно такое? – Тохта посмотрел на Дарина.
– Откуда я знаю? Вас послушать, так это невозможно.
– Ну, судя по тому, как он укротил ламий, а если он – человек, они вовсе не горели желанием подчиняться чужаку – силы воли ему не занимать, – резонно заметил Фендуляр. – Но все равно, я не верю, что он был человеком!
Кобольд мгновение обдумывал слова приятеля. Потом мысли его незаметно переехали на другое: он подумал, что неплохо было бы перекусить. Все неприятности гораздо проще встречать с полным желудком – это вам любой кобольд-несмышленыш скажет. Подумав так, Тохта прошлепал к камину, но вспомнил, что вкусную косточку он перепрятал в сад, поколебался и решил ненадолго отложить ужин. Вздохнув, меняла вернулся к столу.
– Мы сегодня весь вечер будем говорить о Тессе? – пробурчал он.
– Нет, не будем, – ответил Дарин, напряженно размышляя о чем-то. – Как только появится у меня то, что ему нужно, я отдам – и дело в шляпе. Больше я в жизни его не увижу.
– Хорошо бы, – прогудел призрак. – Тогда завтра мы с Тохтой…Дарин! Ты нас слушаешь? О чем задумался?
Дарин поднял голову и поглядел сначала на Фендуляра, потом на Тохту.
– Слушайте, мне только что в голову пришло… вы помните, что он спросил, перед тем, как уйти?
– Помним, помним, – нетерпеливо отозвался Фендуляр. – Он спросил, хочешь ли ты жить. И что? Не хочешь, что ли?
– Нет, – отмахнулся Дарин. – Другое. Совсем другое!
– Что? – тявкнул кобольд.
– Он спросил, правда ли, что я из другого мира!
Фендуляр и Тохта переглянулись.
– Ну и что? – спросил кобольд. – Ты вроде и сам секрета из этого не делаешь? Болтаешь про свой другой мир, а всем известно, что никаких других миров…
Дарин посмотрел на призрака, потом – на кобольда. Глаза его сияли.
– Так вот, кажется, он мне поверил!
Тохта глубоко вздохнул.
– А знаете, что хочу сказать я? – спросил он и подумал, что, пожалуй, все-таки самое время плотно поужинать, потому что чутье кобольда говорило ему, что неприятности если не на пороге, то где-то уже очень близко. – Кажется, наша спокойная жизнь подошла к концу.
…Короткая летняя ночь промелькнула, как одно мгновение, из-за дальних гор выкатилось золотое солнце и начало долгий неспешный путь по небосклону.
В Лутаке наступило утро: пока еще прохладное, свежее и тихое, разве что, пожалуй, более хлопотное из-за ежегодной Летней Ярмарки. Она была крупным событием в жизни города и готовились к ней основательно: ожидалось прибытие гостей из других стран и жители Лутаки, всегда очень переживающие за честь родного города, не хотели ударить лицом в грязь. Оттого-то с самого раннего утра на улицах кипела жизнь.
