Андрей Прусаков - Рождение героев
Далмира спросила об этом Оллока, но тот сказал:
– Узнаешь, когда придет время.
Оллок говорил: если она выживет, то станет хартогом. Здесь Далмира слышала это слово очень часто. Видимо, все они и есть хартоги, но что это значит? «Охотники на диких зверей? – подумала девушка, вспоминая крепкие повозки-клетки. – Конечно же, хартоги ловят зверей! Но… зачем? Для кого или для чего нужны дикие и, наверно, опасные твари?» Этого она не знала.
В остальном второй день среди хартогов ничем не отличался от первого. Тот же бег по пересеченной местности и упражнения с Оллоком, отличавшиеся от вчерашних только тем, что на этот раз палкой орудовал он. Но уклонялась она еще хуже, чем нападала.
В слезах и синяках Далмира отправилась на ночлег. Все тело болело, и немудрено! Оллок, хоть и бил не в полную силу, поблажек новичку не делал, и Далмире пришлось несладко. Она рассчитывала на поддержку Кинары или немого парня, но девушка выглядела равнодушной, с презрительной усмешкой выслушивая жалобы новенькой, а Немой – так его все и звали – и вовсе куда-то пропал. Засыпая, Далмира думала, что, приди сейчас Торвар, она будет не в силах сопротивляться ему…
Ей приснился страшный сон. Она стояла на площадке между повозок. Она была одна и знала, что в лагере нет ни одного человека. Далмира стояла с факелом, а вокруг размытой тенью ходил жуткий, огромный зверь. Он пытался напасть сзади, словно боясь света факела, но всякий раз Далмира успевала повернуться, но видела лишь желтые, полные ненависти, глаза. Так и не добившись ничего, зверь сгинул во тьме, и оттуда донесся устрашающий вой…
Далмира проснулась и разом приподнялась на постели. Даже сквозь плотный полог внутрь отчетливо проникал жуткий, леденящий сердце вой. Ей показалось, что выл не один зверь, а несколько. Она огляделась: в шатре никого. Где же все? Накинув куртку, девушка вышла наружу. Лагерь казался пустым, хотя нет – на повозке, как обычно, темнела фигура дозорного. На площадке перед шатрами горел костер, но и там ни одного человека. Вой не утихал, напротив, становился сильнее и сильнее, и, казалось, доносился отовсюду. Далмире стало не по себе. И ведь нет никакого оружия…
Она добежала до соседнего шатра и сунула внутрь голову. Тоже никого. Куда все ушли? Спросить у дозорного? Едва она сделала несколько шагов, как услышала крики. Далмира прислушалась. Что-то происходило там, за повозками! Одна из них вдруг отъехала в сторону, и внутрь ввалилась толпа людей, волоча по земле несколько темных мешков. В мешках кто-то был – Далмира слышала сдавленное горловое рычание, и они были очень тяжелыми: десяток мужчин с трудом тащили их по земле.
– Закрывай!
Это был голос Тормуна. Люди у повозок зашевелились, послышались крики и глухие удары. Кто-то закричал так пронзительно и жалобно, что Далмира почувствовала, как волосы шевелятся на голове.
– Закрывай!
– Там же…
– Закрывай!! – рявкнул Тормун.
Повозки сдвинулись, и Далмира услышала глухие удары. Кто-то хотел пробраться в лагерь, кто-то, жутко воющий в ночи, а затем девушка услышала полный отчаяния человеческий крик, резко оборвавшийся на высокой ноте.
Огромные мешки протащили мимо, и в свете костра девушка разглядела, что это не мешки, а толстые, прочные сети, в которых бились, щелкая зубами, большие черные звери.
Кто-то дотронулся до плеча, и Далмира едва не вскрикнула. Это была Кинара. Помимо обычной одежды, на девушке была длинная, до колен, куртка из толстой кожи, укрепленная металлическими пластинами.
– Услышала вой? – странно улыбаясь, спросила она.
– Что это? – спросила Далмира, кивая в сторону сетей.
– Еще не слыхала? – усмехнулась та. – Гротхи. Еще познакомишься.
И она направилась к шатру. Далмира двинулась следом.
– Зачем их поймали? – спросила она, едва за ними закрылся полог. Кинара сняла куртку и бросила в угол.
– Раздуй огонь, – приказала она. – Что-то здесь холодно, а я замерзла.
Далмира послушно склонилась над углями и задула на них, подкладывая в огонь ветки и куски сухого навоза. Пламя занялось, осветив скудное убранство шатра. Кинара склонилась над огнем, коса скользнула по плечу и повисла над пламенем. На самом ее кончике Далмира заметила блеснувшее сталью жало.
– Оллок ничего не рассказывает тебе, – проговорила девушка. – Я знаю. Когда-то и я была такой, как ты…
Она задрала рукав, и Далмира увидела знакомое клеймо.
– Никто ничего от тебя не скрывает. От того, что ты узнаешь, ничего не изменится. Просто есть правило. Мы никогда не говорим об этом с новичками. Они должны все увидеть сами.
– Почему?
– Потому что каждый видит свой Круг.
– А что такое Круг?
– Это боль и смерть, – коротко ответила Кинара и, оставив обескураженную Далмиру, отошла от огня и легла на постель.
Тут же пришел Немой. Девушка заметила, что силач сильно возбужден, а его одежда покрыта темными пятнами. Немой швырнул на ложе огромную, окованную железом дубину и сел, вытянув ноги к костру. Его глаза блестели яростью. Далмира посмотрела на парня, но задать вопрос не решилась и молча улеглась спать.
Глава седьмая
Мертвый город
Шенн тяжело осел на землю, пытаясь выплюнуть набившуюся в рот пыль, но во рту было сухо, как в этой растрескавшейся на солнце равнине. Он шел второй день, но до сих пор не нашел воды. Ни реки, ни озера, ни даже крохотного ручейка! Он перебегал от холма к холму, до пятен в глазах всматриваясь в даль, но не видел ничего, кроме бескрайней оранжевой равнины с редкими бурыми пятнами растительности. «Наверно, я умру здесь», – подумал он, без сил откинувшись на спину. Солнце поднималось из-за горизонта, сменяя ярко-красную луну. Шенн шел ночами. Ночью было не жарко, только намного страшней. Несколько раз он видел вдали двигавшиеся тени и прижимался к земле, уступая им дорогу. Иногда он корил себя за то, что не побежал вслед за увозящим Далмиру городом на колесах. Он потерял единственного друга, потерял навсегда. В то же время понимал, что не догонит огромных, не знающих устали чудовищ, тащивших на себе целый город. И каждое утро засыпал, вспоминая лицо Далмиры в ореоле удивительных огненно-красных волос…
Крик парящих в небе птиц разбудил юношу. Шенн приподнялся и оглядел окрестности. Какое-то черное пятно виднелось на склоне соседнего холма. Ночью он не заметил его! Шенн встал на ноги. Что же там такое?
Он медленно побрел вниз, представляя, насколько трудно будет взбираться наверх. Но лезть не пришлось. Черное пятно оказалось верхушкой каменного обелиска, торчавшей из-за холма. Обогнув холм, Шенн остановился. Лежащая пред ним каменная россыпь походила на развалины какого-то поселения. Шенн никогда не видел ничего подобного, но сразу догадался, что такое нагромождение камней не может быть случайным. Когда-то здесь жили люди! Далмира называла место, где живет много людей, городом.
