Кристи Голден - Рождение Орды
Надо отдать им должное — они не застыли, оцепенелые от ужаса, но немедленно дали отпор.
В переливчатых чужих голосах слышалась лишь легчайшая тень страха. Хотя Оргрим смысла и не уловил — это у Дуротана хорошо получалось со словами, не у него, — но помнил звучание сказанного еще с того дня, когда дренеи спасли их с Дуротаном в лесу, заранее предупредил шаманов, чего ожидать, и те были готовы. Потому когда в небе затрещали сине-серебристые молнии, шаманы встретили их своими. Вспышки слепили, и Оргрим посмотрел вниз, сосредоточившись на ближайшем воине-дренее, одетом в броню, с посохом, светящимся и брызжущем искрами. Заревев, поднял Молот Рока над головой и обрушил на врага, смяв броню, будто тонкий оловянный браслет. Кровь и мозг брызнули наземь.
Осмотрелся, выискивая следующую цель. Кое-кто из воинов клана барахтался в сети из нечистых, противоестественных молний дренеев. Сильные и гордые воины кричали от боли, дрожа, когда раскаленное плетение впивалось, прожигало кожу. Кислый запах горелой плоти, вонь крови и страха смешались в Оргримовых ноздрях — восхитительная, пьянящая смесь!
Ветер коснулся лица, изгоняя вонь, наполняя легкие свежестью. Оргрим избрал следующую жертву: женщину, безоружную, но окутанную пульсирующим голубым облаком колдовских молний. И охнул, изумленный, когда Молот Рока отскочил, едва не вырвавшись из рук, сотрясши самые кости. Один из шаманов ударил — и Оргрим заорал радостно, глядя, как добрая старая молния побивает волшбу дренеев. Взмахнул молотом снова — и на этот раз череп врага разлетелся послушно.
Все, бой решен. Еще двое дренеев на ногах, но через мгновение и они пали под ударами. Крики, рык, впивающиеся в мягкую плоть лезвия — и тишина. Победа!
Правда, загнанный копытень сбежал.
Оргримово сердце колотилось в груди, кровь, разгоряченная боем, стучала в ушах. Охота всегда приносила радость, но это… такого никогда и не ожидал! Иногда и звери отбивались, нападали, но разве сравнится зверь с добычей, подобной дренеям, — разумной, могучей, сражающейся на равных, а не когтем и клыком против стали? Как это ново и поразительно! Запрокинул голову и захохотал — не иначе опьянев от боя и убийства.
Поляну оглашали улюлюканье и грубый гогот победивших орков — живых врагов на ней не осталось. Чернорук подошел к Оргриму, обнял неуклюже, лязгнув броней.
— Ну и споро же молотом машешь, даже глаз не ловит, — проворчал вождь, усмехаясь. — Здорово ты сегодня дрался! Не зря я назначил тебя старшим после меня!
Нагнулся над поверженным магом, стянул латные перчатки. Череп женщины был расплющен, синяя кровь разлилась лужей. Вождь окунул в нее руку и тщательно вымазал лицо Оргрима кровью врага. И будто всколыхнулось внутри: Оргрим вспомнил охоту посвящения, первую добычу, горячую алую кровь, вспомнил, как шел к Священной горе с кровью отца на лице. И вот вождь помазал снова кровью поверженного врага, снова посвятил!
Капля темно-синей жижи скатилась по щеке к уголку рта. Оргрим высунул язык, тронул — кровь врага оказалась сладкой.
Кровавый ястреб уселся на хозяйской руке, глубоко вонзив когти в защитную перчатку. Нер'зул ходил беспокойно, пока сокольничий отцеплял и разворачивал донесение. Дождавшись, схватил, быстро пробежал записку глазами.
Так просто, просто до невероятия. Без потерь!
Хотя не без раненых, конечно. Первая же вылазка — и столь полная победа! За строчками так и чувствуется презрение Чернорука. Налетели, размозжили черепа… быстро и просто. Все, как обещала Рулькан. Уже скоро, скоро появится существо, помогающее Рулькан. Эта победа показала силу орков, ведомых Нер'зулом.
Перечитал записку. Да, с выбором не ошибся: именно Чернорука и его клан следовало посылать в бой первыми. Сильные, свирепые и, в отличие от многих других — к примеру, клана Песни Войны, — полностью послушные вождю.
Этой ночью клан Призрачной Луны праздновал победу, ел, пил, гулял, смеялся и пел, пока Нер'зул не приковылял наконец в шатер и не свалился в глубокий беспробудный сон. И тогда явилось существо — мощное, великолепное, сияющее столь ярко, что и духовным зрением Нер'зул поначалу не посмел на него взглянуть. Упал на колени, содрогаясь от радости и благоговения.
— Вы пришли! — прошептал он, и по щекам его потекли слезы. — Я знал: если мы окажемся достойными, вы придете!
— Да, ты оказался достойным, Нер'зул, духовный пастырь народа орков.
Голос отдавался в самом естестве, в костях, в крови, и Нер'зул закрыл глаза, едва не теряя сознание от нахлынувших чувств.
— Я видел, сколь умело ты собрал свой народ воедино и повел к общей славной цели.
— Эту цель явили нам вы, о Великий! — пробормотал Нер'зул.
Мелькнула мысль: а почему Рулькан не приходит? Но мысль эта скоро исчезла, испарилась перед великолепием гостя. О, сколь он могуч, сколь превосходит тень былой возлюбленной! Так говорите же, говорите, я жажду слышать вас!
— Вы явились к нам и открыли правду. А мы лишь сделали, что требовалось.
— Воистину так — и я весьма доволен вами.
Следуйте моим советам — и тогда победа, слава и сила будут вашими!
— Конечно, конечно… но, Великий, могу ли я, покорный слуга, просить вас о милости?
Нер'зул рискнул глянуть на существо: огромное, сияющее, алое, с могучим торсом и ногами, завершавшимися раздвоенными копытами, изгибавшимися назад, будто ноги талбука… или ноги дренея… Моргнул, замер, ожидая, — после просьбы словно холодом потянуло. Но голос послышался снова, заполнив слух и рассудок, — сладкий, тягучий, приторный.
— Проси же — и получишь, если достоин.
Во рту вдруг пересохло, слова застыли на языке. С усилием шаман выговорил:
— О Великий, поведаете ли вы имя, которым мы сможем звать вас?
Смех существа отозвался дрожью.
— Простая милость, легко даруемая. Да, я назовусь. Вы можете звать меня Кил'джеден.
Глава 9
Легко понять, почему столь многие мои современники предпочли бы забыть эту страницу нашей истории, позволить ей тихо уйти в небытие, в беспамятье, позволить водам забвения спокойно сомкнуться над нею, скрыв ото всех стыд, запрятанный в глубинах. Хоть я еще и не родился тогда, мне тоже стыдно. Я вижу стыд на лице Дрек'Тара, когда он скрипучим дрожащим голосом рассказывает об этом. Я вижу, как тяжесть прошлого давит на Оргрима Молота Рока. Гром Адский Крик, дважды друг и единожды предатель, истерзан стыдом.
Но делать вид, что прошлого не существует — значит забыть его ужасный урок, представить себя жертвами обстоятельств, а не движущей силой собственного разрушения. Мы, орки, сами избрали путь — и шли по нему, едва не перейдя предел, за которым возврата нет. Память о прошлом поможет нам, однажды избравшим черный и стыдный путь, не ступить на него снова.
