Алина Лис - Школа гейш
Ласковые объятия воды, одуряющий запах цветов, весеннее тепло в воздухе и серебристо-голубое сияние искроцвета… Все вокруг полнилось древней особой магией, для которой не существовало сословных различий или придуманных людьми преград между мужчиной и женщиной.
Тяжелые руки Джина легли на плечи, заставляя развернуться. Его ладони по жесткости могли поспорить с древесной доской, и Мия некстати вспомнила истории о том, что монахи Шонг Сана умеют пробивать такие доски голой рукой. Она чувствовала тепло его тела рядом. Если бы Джин сейчас догадался сам обнять ее! Вот так — сзади. Но просить о подобном было стыдно.
— Стой спокойно, — шепнул он ей, почти касаясь губами затылка. — Я тебя просто помою.
От его бережных и нежных прикосновений пузырьки внутри ее тела ускорили свой бег. Ладони гладили спину Мии, скользили по влажной, слегка светящейся в темноте коже, ласкали выступающие позвонки и чуть торчащие лопатки. Мия вздрагивала от этих прикосновений и еле сдерживалась, чтобы не выгнуться и не замурлыкать. Небо зажгло над головой крупные звезды, выглянула и вновь спряталась толстая луна. Единственными звуками, разносившимися над источником, были плеск воды и дыхание Джина.
Жесткие пальцы медленно огладили плечо, едва касаясь бархатистой кожи, прочертили линию вдоль вены до впадинки на локтевом сгибе. Мия едва не застонала от этой дразнящей ласки.
Пальцы наткнулись на браслет и замерли.
— Что это? — хмуро спросил Джин. — Не просто украшение, ведь так? Я чувствую магию.
— Обереги целомудрия. И маяки. — Она поразилась тому, как низко, с непривычной хрипотцой, прозвучал ее голос. Спина там, где самханец касался ее раньше, горела. Сладко пульсировало внизу живота, чуть ныли соски. Ее тело желало объятий, прикосновений, поцелуев, и это пугало. Но стократ больше пугала мысль, что Джин может догадаться об этих желаниях.
Мия плеснула себе в лицо, сожалея, что не может охладить воду в источнике. Сейчас бы в ледяную купель. Такую, как во дворе храма. Да с головой.
— Расскажи про них! — Пальцы мужчины чуть сжались на браслете.
Она рассказала, стараясь не поворачиваться к нему лицом. О том, как мать умерла, когда Мие было восемь, а староста деревни, чтобы не кормить лишний рот, продал ее в школу гейш. Все равно мать была приблудной, родом не из деревни. И о браслетах, которые призваны сохранить невинность майко до совершеннолетия, когда на аукционе девушку купит богатый самурай. Деньги, уплаченные за нее, пойдут гильдии для возмещения расходов на воспитание. Позже, когда Мия станет гейшей, она будет отдавать одну пятую дохода гильдии, взамен получив покровительство и обещание сытой старости.
Рассказ прогнал скопившееся в воздухе напряжение, уничтожил таинственную магию места. К его концу Мия успокоилась, ее голос снова звучал мелодично и нежно, и тянущая боль в животе совсем улеглась.
— …а маяк позволяет найти меня, где бы я ни была, — закончила она. — Я же собственность гильдии.
— И, конечно, его не снимешь так просто?
Она поразилась, каким злым был голос самханца.
— Не снимешь. Нужен маг…
Он тихо выругался и отрывисто скомандовал:
— Одевайся. Осталось не так много времени. Нужно вернуть тебя в школу.
Спускались они медленно. Ночные горы были опасны и здоровому, а факел в руках Мии почти не освещал путь.
Всю дорогу самханец был неразговорчив, отвечал коротко и зло, а больше молчал.
— Я провожу тебя, — заявил он непререкаемым тоном, когда они подошли к развилке.
— Тебе нельзя, тебя ищут…
— Не спорь со мной, Мия.
Последняя часть пути прошла в тягостном молчании. На подходе к школе Джин потушил факел. Перелезая через ограду, она спиной ощущала его полный гнева взгляд.
От этого было больно. Мия не понимала, на что он злится — все же было так хорошо.
Она всхлипнула, сердито смахнула слезы и пошла в домик. Торопливо разделась в темноте и долго еще ворочалась на футоне, не в силах заснуть.
Глава 9
ШПИЛЬКИ
Сквозь сон Мия слышала утренний гонг, слышала, как собираются, переговариваясь, девочки, но не стала подниматься.
Она не хотела есть. И пуще того не хотела видеть лица других майко.
«Десять минут. Пусть уйдут — тогда встану», — подумала она, снова ныряя в объятия сна.
И проснулась от резкой боли, когда кто-то дернул ее за волосы.
Мия раскрыла глаза, заморгала и вскрикнула от ужаса. В первое мгновение она даже не поняла, что нависшее над ней искаженное и страшное лицо принадлежит Кумико.
Щелкнули ножницы над ухом.
— Ведьма! — прошипела дочь самурая. — Сними свое проклятие, или я отрежу твои волосы.
— Ты совсем с ума сошла?! — Мия схватила ее за руку, безуспешно пытаясь разжать цепкие пальцы. — Кумико, что у тебя с лицом?
Кожу ученицы покрывали красные пятна. Если вчера они походили на сыпь от мандаринов, то сегодня скорее уж наводили на мысль о болезни — вздутые, багровые.
— Сними проклятие, ведьма, — прорыдала Кумико.
Снова в опасной близости от уха щелкнули ножницы. Мия вскинула руку, защищаясь то ли от атаки, то ли от жуткого вида майко, и нечаянно задела костяшками пальцев по лицу.
— Ах, дерешься! Вот тебе!
Зажатые в кулаке Кумико ножницы сыграли роль кастета. Щека взорвалась болью и сразу онемела. Мия взвизгнула, бестолково отмахиваясь от атаки. Противница набросила ей на лицо одеяло, ослепив, и резко дернула за волосы вверх. Мия кричала, вырывалась и била вслепую кулаками. Жутковато клацали ножницы, голове становилось легко и почти не больно…
— Ведьма! Я тебе покажу, как насылать проклятия…
— Пусти!
— …специально патлы отрастила…
Мия прекратила вырываться. Чуть откинула голову назад и резко рванулась вперед, на звук всхлипов.
Это было больно! Все равно как приложиться с размаху головой о стенку. Но жалобный крик, переходящий в рыдания, подсказал, что удар достиг цели.
Тяжелое тело перестало давить сверху, стукнула дверь, отъезжая вбок. Мия села и наконец скинула одеяло.
Она была одна в комнате. Пол покрывали кровавые пятна — неужели она, Мия, расквасила Кумико нос, как советовал Джин?
В раскрытом дверном проеме виднелся двор и кусочек неба.
Что-то скользнуло по ее плечу. Мия машинально вскинула руку, ловя это «что-то», и вздрогнула.
В ее руках лежали свитые в толстый жгут пряди волос.
Очень хорошо знакомых волос.
Она вскочила, ощупывая ставшую такой непривычно легкой голову, и пряди потекли на пол вокруг нее черными блестящими змеями.
