Гай Юлий Орловский - Патроны чародея
Они начали расходиться, а Мариэтта пошла в сторону двери кабинета для допросов.
Я откинулся на стуле и принял самую непринужденную позу, чувствуя, как внутри уха горит, будто в огне, а сама раковина безумно чешется.
Мариэтта вошла светлая и улыбающаяся, я бы даже не заметил следов усталости, если бы не знал, что только броник спас ее от пуль, но оставил кровоподтеки.
— Ну вот и все, — прощебетала она жизнерадостно, — все закончено, итоги подведены. Я сейчас отвезу тебя домой.
— Спасибо, — ответил я. — А то я уже собирался тут лечь спать. Вы предпочитаете с краю или у стенки?
Она рассмеялась.
— Хороший вопрос. Пойдем.
Только выйдя на улицу, я понял, почему в офисе горит свет. Ночь уже распростерла эти, как их, крылья над миром, хотя, думаю, на другую сторону планеты ее крыльев недохватило.
От уличных фонарей свет падает на тротуар яркий и ровный, небо выглядит еще темнее и загадочнее, звезд почти не видно, то ли смог, которого официально не бывает в городе высокой культуры и чего–то еще, то ли яркие лампы перебивают слабые лучики далеких солнц.
Она пошла уверенно и целенаправленно, я указал пальцем и спросил с интересом:
— Полицейские автомобили вон там… Или вы меня подвезете на автобусе?
Она широко улыбнулась.
— Это было бы здорово, давно не ездила в автобусе. Что смотрите так?.. Нет, я не собираюсь вас приглашать в кафе или ночной клуб, не пугайтесь. Просто те машины заняты, а мне выделили одну из резерва. Они во–о–он за той оградой.
— Далеко у вас резерв, — заметил я.
— У нас не каждый день подбивают полицейские авто из гранатомета.
— Правда? — спросил я. — Как скучно живете.
Она посмеивалась, явно ночь раскрепостила, даже кокетничает слегка, но так, не направленно на меня, чисто инстинктивно, у женщин это само собой, особенно у таких красивых, знающих цену своей внешности.
— Может быть, — предположил я, — возвращайтесь в офис?
— А вы?
— У меня стронгхолд, — напомнил я небрежным тоном, — он по команде сам выберется из гаража и примчится сюда.
Она заколебалась, взглянула на часики, вздохнула.
— Увы, ваш автомобиль доберется сюда только через два часа. А меня майор взгреет, что не проявила заботу.
— Понятно, — согласился я. — Майор — это круто. Еще взгреет и за то, что не допросили меня по дороге. Вы же собирались?
Она весело засмеялась, показывая ровные белые зубки:
— И даже бить!.. И руки выкручивать на ходу.
— Тогда да, — ответил я, — обожаю побои.
Не давая передумать, она ухватила меня под руку.
— Тогда ускорим шаг!.. Вон тот возьмем, крайний. Нравится?
На мой взгляд искушенного знатока, все полицейские одинаковы, и не только автомобили, но кивнул и сказал солидно:
— Да, конечно. У него и колеса… Ого, все четыре на месте! Куда народ смотрит?
Территория полицейского резерва автомобилей огорожена высокой проволочной сеткой, вход, конечно, с другой стороны квадрата, но когда такая вот держит тебя под руку, то и дело как бы невзначай касаясь локтя мягкой горячей грудью, то, понятно, готов несколько раз обойти эту стоянку, не замечая двери.
С этой стороны улица совсем темная, фонари не горят, но это и понятно, на том конце широкой площади ярко светится реклама ночного клуба «Голубая лошадь», артистическая такая находка, дескать, ничего лишнего по дороге, все темно и мрачно, а потом сразу рай, блеск, счастье, отсутствие всяких запретов…
Она вдруг вздрогнула, ее грудь вдавилась в мой локоть сильнее.
— Ой… кто там?..
Из темноты вынырнули и бросились на нас четверо крепких парней. Я изготовился не то удирать, не то драться, но, странное дело, от них ни тепла, ни холода, а если бы даже собирались побить, то холодный озноб опалил бы мне морду.
Двое бросились на меня, двое на Мариэтту. Я не сопротивлялся, только успел жалобно вскрикнуть «Караул!». Меня повалили, прижали спиной к асфальту, один орал мне прямо в лицо, бешено сверкая глазами и раздувая ноздри:
— Где бабки?.. Бабки гони!
— Да какие бабки, — пробормотал я пугливо, — бабки на лавочке у подъезда…
Он гаркнул:
— Поговори мне!
Сбоку раздался отчаянный крик Мариэтты, но увидеть ее не смог, второй громила закрывает ее широкой фигурой.
— Что вы делаете, — сказал я жалобно, — отпустите, я человек больной и бедный…
Он замахнулся, на пальцах блеснул кастет, одним ударом раскроит череп, но по–прежнему никакого холода, и я пропищал жалобно:
— Да что хотите забирайте!
Второй прорычал:
— Гарган, добей этого, а я займусь девкой. Ее уже имеют, а мне как–то невтерпеж…
Громила, которого назвали Гарганом, сунул мне кастет под нос.
— Перекинь деньги на мою карту!.. Да быстро, а то калекой оставлю, если выживешь…
— Как? — спросил я самым трусливым голосом. — Я ж не умею!.. Нужна какая–то особая программка от хакеров!
— У меня есть, — рыкнул он. — Пользоваться умеешь?
— Не совсем, — пролепетал я, — но попробую…
Издали донесся вой полицейской сирены. Оба моментально подхватились на ноги, Гарган крикнул:
— Все! Исчезаем!
Все четверо ринулись в темноту, через пару секунд возле нас остановилась полицейская машина. Выскочили два копа, один сразу ринулся за убегающими, а второй подбежал к нам.
— Целы?
Я помог подняться Мариэтте, она дрожала и хваталась за меня. Полицейский сказал быстро:
— Мы сейчас доставим вас в участок, снимем показания, потом я сам отвезу вас по домам. Простите, вы Мариэтта из седьмого отдела?
Она сказала нервно:
— Какой ужас, это в паре сотен шагов от полицейского участка!
— Да, — поддакнул я жалким голосом, — куда мир катится? Полицейских грабят…
Он молча помог нам забраться в машину, через минуту езды вышли уже перед участком.
Я сказал с иронией:
— Похоже, мне тут и ночевать. Вы ляжете к стенке?
Она нервно огрызнулась:
— Что у вас за шуточки? Напали прямо на улице, у меня платье порвали, а вам ха–ха?
— Рядом с женщиной, — ответил я галантно, — любой мужчина становится героем. А с такой, как вы… А я показал себя героем, верно?
— Да, — ответила она. — Я слышала ваш пищащий «Караул, грабют!».
Перед нами распахнули двери, меня проводили к отдельному столу и сунули в руку большую чашку с горячим кофе. Сами отошли на самый дальний конец
