Во благо государства (СИ) - Кун Сергей
— И что я должен делать? Представиться командиру?
— Нет. Во-первых, капитан тайной стражи и так прекрасно тебя знает, а во-вторых, стоит перед тобой.
Всё-таки правду говорят, что гвардейцы бывшими не бывают — мозг ещё только переваривал услышанное, а тело уже вытянулось и приложило кулак к груди.
— Госпожа капитан!
— Опять? Я же говорила, как ко мне обращаться в нашем кругу.
— Виноват. Слишком привык за время службы в гвардии. Разреши вопрос? Какова задача отряда, и что означает моё звание?
— Разрешаю и отвечаю, — Исан’нэ коротко рассмеялась. — Сначала про отряд. Как ты и сам заметил, мятеж четыре месяца назад застал нас врасплох. Мы проиграли.
— Проиграли? Но ведь гвардия…
— Гвардия отомстила за убийство Высшего Совета, но предотвратить его не смогла. Лояльное элитное войско хорошо против врага, открыто выступающего с оружием в руках, но не против заговорщиков, шпионов и клятвопреступников. Так что, официально, тайная стража будет заниматься борьбой с тайными же врагами Державы. А вообще, будет делать всё, что понадобится для блага государства. Каким его видит Тай, естественно. Разумеется, это когда она будет сформирована. Теперь о твоих полномочиях. В свитке, который я тебе отдала, сказано, что ты являешься специальным представителем Регента. От его имени ты можешь отдавать приказы главам всех городов Державы и капитанам гарнизонов, а наместники провинций, полковники и генералы армий обязаны оказывать тебе всяческое содействие. Ты имеешь право своей властью обвинить и арестовать любого подданного Державы рангом не выше того же генерала или наместника и доставить его на суд Регента. Кроме того, теперь тебя самого имеет право судить только Регент лично. Твой новый статус, — подчёркивая важность своих слов, Исан’нэ торжественным жестом ткнула пальцем вверх, — есть знак большого доверия и большая ответственность!
Ещё бы, про доверие — это всякому дураку понятно. Фактически, заключённый в футляре документ ставит его обладателя выше любых законов, кроме воли подписавшего его человека. Оговорка относительно высших чинов — просто формальность. Если он поднимет руку на действительно виновного в мятеже генерала, Регент, несомненно, это только одобрит. Так что вперёд, господин комиссар тайной стражи, несите мир и порядок Державе любой ценой! Вот только, ох и многим же не понравится, что правом распоряжаться их судьбами наделили пусть и одарённого, но вчерашнего простого гвардейца, человека из ниоткуда…
— Это честь для меня! — сказал Кель’рин вслух. — Но это право на обвинение и арест… Оно нарушает как минимум привилегии Гильдии Магов. Да и не их одних…
— Если кто-то из Гильдии действительно будет виновен, мы заставим их смириться. Конечно, тебе лучше не убивать «при попытке сопротивления аресту» их гильдмастера. То же относится и к управляющему совету Морского Союза или другим шишкам из торговых гильдий. Но если всё же решишь сделать что-то в этом роде, лучше позови для этого меня! — последнюю фраза, судя по сопровождавшему её смеху, следовало принять за шутку.
— Понимаю. Постараюсь оправдать доверие. Ещё вопрос! Должен ли я хранить в секрете то, что состою в этой тайной страже?
Уже закончив говорить, Кель’рин понял, что спросил глупость. Кто будет выдавать медальон, указывающий на членство в тайной организации, если об этом никто не должен знать?
— Как ты сможешь использовать свои полномочия, если будешь скрывать ото всех факт их существования? — ответила вопросом на вопрос Исан’нэ. — Просто не кричи об этом на каждом углу. Это не приказ Тай’нина или мой, тебе же так будет легче действовать.
— Каковы будут задачи на ближайшее время?
— Хочешь узнать, каких именно тайных врагов Державы нам предстоит победить сегодня или завтра? Понятия не имею! — госпожа капитан тяжело вздохнула. — Хель’рау на моём месте сейчас дал бы тебе огромный список бунтовщиков и заговорщиков, которых нужно арестовать. Я же просто скажу, чтобы ты завтра за час до полудня заглянул к гвардейским казармам и набрал для нас солдат. Вербовщики соберут там кандидатов, выбери подходящих. Жалование — три ладьи в месяц. Если найдёшь кого-то из ряда вон, можешь предлагать полуторное.
— Кого мне считать подходящими?
— Кого? — Исан’нэ на мгновение задумалась, а потом со смешком выдала фразу на языке Таёжного Края, которая, если очистить её от откровенных непристойностей, объявляла годным новобранца, уверенно контролирующего свой кишечник при встрече с противником. — А серьёзно, смотри, чтобы отличали клинок от рукояти и не падали в обморок при виде врага-одарённого. Шпионов и культистов гони в шею. Кого выберешь, пришли потом ко мне. А пока… Где ты сейчас живёшь?
— В «Расколотом щите», это в двух кварталах к востоку от гвардейских казарм. Хозяин там сам бывший гвардеец и…
— Вот иди в этот «Расколотый щит» и отдыхай. И ещё, при случае загляни к Хель’рау. Он снова хочет заболтать тебя до смерти.
Вернувшись в свою комнату в гостинице и избавившись, наконец, от тяжести доспеха, Кель’рин решил первым делом тщательно ознакомиться со своими новоприобретениями.
Медальон, являющийся символом новой должности, представлял собой круглую пластину размером чуть меньше ладони, украшенную чеканкой в виде лапы какого-то хищника. Вдоль края серебряного диска, замыкая кольцо вокруг растопырившей когти конечности, располагалась выполненная на Высоком наречии надпись «во благо государства». На обратной стороне медальона тот же девиз, написанный уже на торговом языке, окружал краткое «Комиссар Кель’рин. Тайная стража». Запертая во вделанном в медальон сохраняющем камне слабенькая искра, как Исан’нэ и говорила, на попытку установить контакт не отзывалась и вообще никак себя не проявляла.
А вот приказ… В футляре содержался внушительный документ, украшенный печатью Регента и вместо дрянной бумаги написанный на благородном пергаменте. Составленный, судя по стилю, им лично, он в общих чертах повторял уже сказанное Исан’нэ, а сверх того разрешал «в случае невозможности содержания арестованного под стражей» провести казнь оного незамедлительно. Доверие было оказано действительно исключительное. Хорошее начало для блестящей карьеры в будущем, но радости от этого не чувствовалось. Сколько ещё будет таких же, как он, комиссаров с такими же полномочиями? Десяток? Сотня?
В некогда трижды прочитанных от начала и до конца «Наставлениях правителю» было сказано, что основой порядка в государстве является единый для всех закон, исполняемый неукоснительно. Конечно, Держава и при жизни Владыки тоже изрядно не дотягивала до описанного в книге идеала. Жили в ней и черногорские аристократы, и толстосумы с Побережья, подчинявшиеся законам лишь тогда, когда сами того желали. Попадались помещики из глухих уголков, куда не дотягивалась рука Столицы, по праву меча и кулака чувствовавшие себя настоящими князьями в своих землях. Была мешанина из городских, гильдейских, военных и прочих судов, толкующих закон иной раз весьма причудливым образом. Были и кочевники-степняки, об этом самом законе не слышавшие вовсе. А вот люди с официальнымразрешением плевать на любые законы там отсутствовали, и что принесёт государству их появление сейчас, предсказать решительно невозможно.
Даже если никто в тайной страже не попытается использовать своё положение во благо своего же кошелька, что само по себе было бы чудом, останутся те, кто натворит бед просто излишним рвением. Как, например, сама госпожа капитан. Интересно, почему во главе вновь создаваемого отряда была поставлена именно Исан’нэ, при том что она сама, похоже, с трудом представляет, что должна делать. Нужно будет попытаться спросить у Хель’рау, какой во всём этом смысл. Рассудив так, Кель’рин повесил медальон тайной стражи на шею, убрал в футляр свиток и положил перед собой браслет.
Первое время он даже испытывал некоторую неловкость от контакта со слишком разумной вещью, которая, почувствовав внимание, обдавала своего владельца потоками эмоций, делающими её похожей то ли на соскучившуюся по хозяину преданную собаку, то ли на беззаветно влюблённую девицу. Отрепетировав выполнение простых команд и убедившись, что он уверенно ощущает её (как-то незаметно для себя он вслед за Исан’нэ начал думать о браслете в женском роде) состояние, Кель’рин, мысленно смеясь сам над собой, попытался с ней заговорить.
