Анна Чеблакова - Смерть волкам (СИ)
— Рэйварго! — выкрикнул он, встряхивая его. — Открой глаза! Открой сейчас же!.. Неправда! Не может быть… Не может быть…
Сквозь туманную муть в глазах Гурдиль увидел, как к ним, переступая через обломки, идут какие-то люди — оборванные, истощённые, с покрытыми копотью и кровью руками и лицами. Впереди всех шла девушка. Она вела юношу, обхватив его рукой за талию — без этого он наверняка свалился бы.
— Вы живы, — сказал Гурдиль, узнав их. Тут же раздался громкий, испуганный голос Октая:
— Что это там? Веглао, что это там?
Веглао остановилась как вкопанная. На её бледном лице Гурдиль увидел беспомощность и страх перед новой бедой. Октай снял с себя её руку и так быстро, как только мог, заковылял к Хильтуньо и Рэйварго.
Хильтуньо тем временем поднял вдруг голову и резко поднялся на ноги. Не заметив Октая, он быстрым шагом подошёл прямо к Веглао и схватил её за плечи:
— Он умер? — глухо крикнул он, встряхнув девушку. — Умер? Ты убила его?
— Что, что? — только и смогла пролепетать Веглао. Хильтуньо вскрикнул, словно ему в сердце попала пуля.
— Скажи, что ты убила его, убила вожака! — вскричал он. — Скажи, что мой сын погиб не напрасно!
— Да, я убила его, — сказала Веглао, изо всех сил стараясь сдержать рвущийся из самого сердца крик.
Из глаз Хильтуньо исчезло всякое безумие. Они прояснились и стали похожи на два озера боли, затянутые серым льдом.
— Хорошо… — прошептал он, отпуская её и разглаживая дрожащими ладонями рубашку на её плечах, — хорошо… Прости… Прости, милая…
Повернувшись, он медленно, слегка спотыкаясь и глядя прямо перед собой, словно ослепнув, пошёл куда-то прямо по дымящимся развалинам. Веглао глядела ему вслед до тех пор, когда всё, окружающее её, вдруг поплыло, потускнело, как будто глаза заволок туман. Крик разъедал ей горло изнутри, губы задрожали, и она прижала к ним ладонь. Гурдиль подхватил её, не дал упасть.
— У тебя сломана рука, — проговорил он.
— Я знаю…
— Ты вся в крови.
— Да…
— Постой спокойно, я перевяжу твою руку… Не смотри туда…
Но она не могла не смотреть. Рэйварго лежал на щебне, который повсюду был чёрным и серым, а прямо под его телом — алым. Его голова была повёрнута к Веглао, и окровавленное бледное лицо, к которому, задыхаясь от слёз, прижал дрожащие губы Октай, в отблесках огня было невероятно прекрасным.
Отрывать ноги от засыпанной пеплом земли было тяжелее всего на свете. Как сильно она хотела лежать сейчас там, где лежит Рэйварго, чтобы это её кровь забрызгала острый щебень, чтобы на её лоб капали слёзы Октая. Какая чудовищная боль — нет сил её терпеть. Лучше бы она умерла, а Рэйварго остался жить.
Ещё один шаг. И ещё один. И ещё. Он умер. Он не вернётся. Снова она опоздала — так было с Тарлиди и Ригтирном.
Октай плакал, прижимая голову Рэйварго к своему лицу. Веглао слышала его всхлипывания, но они долетали до неё приглушёнными урывками, так же как и другие звуки. Она оказалась рядом слишком быстро, опустилась на колени слишком быстро. Глаза Рэйварго были закрыты, и Веглао не могла отделаться от страшной и глупой мысли: под веками его глаза уже не чёрные, они жёлтые с вертикальными зрачками, осмысленные и ужасные.
Октай приподнял голову и посмотрел на неё, но ничего не сказал. Он как будто разучился говорить. Веглао посмотрела сначала на него, потом на Рэйварго. Наверное, именно тогда она и поняла, что так и должно было случиться. Конечно, Рэйварго не хотел умирать. Но если бы ему предложили выбрать смерть, он выбрал бы эту. Вот только от того, что она это понимала, боль не делалась слабее. Склонившись, она поцеловала Рэйварго три раза — по одному в солёные то ли от крови, то ли от слёз, глаза (они не жёлтые, они чёрные, как обсидиан, как вода ночного озера, как волосы её мёртвого брата), и один во всё ещё тёплые губы.
— Мне жаль, — сказал Гурдиль. Веглао не слышала, как он подошёл. Она поднялась на ноги и обернулась к нему.
— Вы знали его? — спросила она, смахивая почерневшие от копоти волосы с лица. Гурдиль медленно кивнул, глядя на неё:
— Он мой зять… был моим зятем. Я муж его сестры. Ох, — его лицо перекосилось от боли, он даже немного согнулся, — как же я скажу ей об этом…
Его сестра будет кричать от боли и разбивать кулаки о стену, она поцелует его в холодные губы и опустится на колени перед его могилой, в полной луне она увидит ухмылку Кривого Когтя и закричит ему: «Ты убил Рэйварго!»
— Скажи как есть, — устало ответила Веглао.
Только сейчас она заметила, что вокруг понемногу собираются люди. Были ли они бывшими оборотнями, или защитниками Донирета, Веглао этого не знала, ведь все они выглядели одинаково — грязные, усталые, с копотью на лицах, прорехами и красными пятнами на одежде. Некоторые просто смотрели на неё и проходили мимо — искать своих друзей и родных или то, что от них осталось — но некоторые останавливались. Чего от этого ждать, Веглао не знала, но ей было всё равно.
— Надо найти Хильтуньо, — сказал Гурдиль. Он развернулся и быстро ушёл, на секунду задержавшись в толпе. Веглао посмотрела ему вслед и перевела взгляд на людей. Они смотрели на неё, Рэйварго и Октая, и смотрели все по-разному: кто-то настороженно, кто-то с любопытством, кто-то со страхом. Среди этих Веглао узнала тех, кто был вчера утром на площади, где их арестовали, в том числе и того набриолиненного красавчика, который сейчас, бледный и грязный, совсем не выглядел красавчиком. Девушка шагнула к ним навстречу, щебень захрустел под её ногами.
— Что вам нужно? — устало спросила она.
Её вопрос словно вывел всех из оцепенения. Они заговорили разом, но заговорили не с ней — друг с другом. Громко, вполголоса или шёпотом, почти все они говорили одно:
— Они же были в тюрьме, мы видели, как их увезли… Там мёртвый Рэйварго Урмэди… Он был их сообщник… Это они его убили?.. Может, они знают, что случилось… Почему они… Почему мы стали людьми…
— Потому что Кривой Коготь умер, — ответила Веглао. Она не могла говорить громко, но кое-кто её услышал и тут же передал эти слова другим. Один за другим они все оборачивались на девушку, глядя на неё непонимающе и недоверчиво.
— Кривой Коготь умер, — повторила Веглао. — Это правда.
Они не верят ей пока что, но хотят верить. Веглао видела, что они переглядываются, поднимают брови, хмурят лбы, сжимают рты.
— Кто его убил? — послышался чей-то вопрос.
