Олег Фомин - Ледяные крылья
Перекачанные магией руки сжимаются в кулаки, Эгорд делает резкое движение назад, как если бы вырывал застрявший в стене меч, кристалл из оправы в нагруднике с треском вырывается.
Хафал взвывает, выгибается как лук, Клесса держит с трудом. Змеи оставляют жертв, начинают метаться в панике, не понимают, куда делась связь с хозяином, кому теперь подчиняться. Кристалл парит в розовых облаках телекинеза, Эгорд плавно сближает ладони, затем резкое движение - так обычно комкают снег, - и кристалл звонко лопается, осколки брызжут по залу.
Доспехи демона превращаются в пепел, змеи с пронзительным шипением разрываются на обычные дымные лоскуты, втягиваются порталом, воронка визжит как свинья, которую режут, скручивается в клубок размером с арбуз, затем с орех, исчезает. Леарит загорается солнечным светом во много раз ярче, спина выпускает сотканные из мощнейшей энергии крылья, раны заживают, доспехи восстанавливаются. Хафал рычит, дергается словно живой кокон, который изнутри прогрызают десятки молодых пауков, с демоном происходят болезненные метаморфозы.
Клесса отпускает, Хафал падает, корчится на полу так же, как корчился Тиморис, но гораздо мучительнее.
Эгорд бросается к другу.
Леарит на крыльях тоже устремляется к Тиморису, но через брешь в потолке с неба бьет молния, глыба льда между богиней и умирающим человеком разрывается, летящие обломки в объятиях трескучих сеточек электричества тают, на пол, колонны и стены проливается уже парующий кипяток. Леарит вынуждена остановиться.
- Боги запрещают вмешиваться...
Эгорд падает на колени рядом с Тиморисом, пальцы судорожно роются в торбе у пояса, на свет появляется пузырек толстого стекла с лиловым соком внутри, похож на волшебную сливу. Воин-маг срывает колпачок, фиолетовый ручей стекает по пересохшим губам Тиморису в рот, его глаза по-прежнему бессмысленные, как у рыбы...
Ворота зала распахиваются, вбегает Халлиг.
- Халлиг, сюда! - кричит Эгорд.
Белый силуэт приближается, знак солнца на груди быстро превращается из золотой точки в круг золота с руками помощи вместо лучей, Халлиг бегло осматривает разрушения и присутствующих, без лишних вопросов оказывается рядом с Эгордом, ладонь жреца опускается Тиморису на лоб.
- Что с ним?
- Отравлен ядом демона, - говорит Эгорд. - Дал противоядие, не знаю, поможет ли...
Ладонь Халлига начинает излучать свет, жрец опускает веки...
- Яд очень сильный... Вылечить смогу, но нужно все мое внимание.
- Конечно, - шепчет Эгорд, осторожно отстраняется, - только бы выжил...
Мир перед Эгордом слегка покачивается, лицо мокрое, жгуче упрекает себя, что за годы изучения магии так и не выучил даже самого простого заклинания исцеления. Гнев держит, Эгорд оборачивается к Хафалу.
Демон еще дергается в агонии, но слабо, согнут как младенец в утробе. Размеры сдулись до человеческих, хитиновые пластины сохранились местами, но большая часть тела покрыта очень смуглой, красноватой, но все-таки кожей. Клешни превратились в пятипалые кисти, морда стала чуть менее демонической: шипы и жвала укоротились, зубы тоже, глазницы уже не столь глубокие, в сияющей ядовитой зелени глаз очертились зрачки. Но хвост, хоть и короче, такой же опасный, похлестывает плиты, отпечатываются зеленые кляксы.
Хафал смотрит на свою руку, пальцы с дрожью подгибаются как лапы умирающего скорпиона.
- Ничтожное тело! - тихо воет демон. - Как вы, людишки, живете в такой слабой плоти? Ненавижу...
Горло Хафала сжимает рука Эгорда, поднимает в воздух, ноги демона слабо дергаются, пытается разжать хватку бывшего пленника, но превращение ослабило крайне, сейчас грозного сына Зараха может забить палками стайка мальчишек. Атакует хвост, но в мизинце от лица Эгорда жало замирает, хвост покрывается скорлупой льда, корка переползает на тело демона, лед растет, вмерзает в пол. В ледяной оправе Хафал почти не шевелится, ножны Эгорда с лязгом покидает меч, в горло демона упирается острие.
- Убей его, Эгорд, - говорит Клесса спокойно, но щупальца извиваются от жажды скрутить, раздавить.
- Зло должно быть истреблено, - влетает в сознание голос Леарит.
В Эгорде копится чувство мести, наполняет душу, но лишь благодаря тому, что Эгорд сдерживается, иначе бы жажда отмщения свела с ума. Воин-маг позволяет воспоминаниям ожить, перед глазами проплывает яркая вереница видений: как умирал Витор, как покончила с собой и превратилась в нежить Милита, как погибли жители острова вместе с Наядой, а затем и ее отец Удараг, как мерзко хохотал Зарах... Месть переполняет, воин-маг надавливает на рукоять, острие входит в плоть, по шее Хафала сбегает капля крови. Хочется, чтобы тварь подохла не сразу: помучилась, осознала неизбежность, испугалась...
Но сыну Зараха не страшно.
- Убей, - смеется Хафал гнусно, почти как Зарах, взгляд полон издевки. - Нас много, вместо меня придут другие!
Череда воспоминаний течет и течет, Эгорд видит, как жил, что чувствовал после смерти Зараха. Желаемого удовлетворения месть не принесла, не спал ночами, заливал кошмары вином, бродил по улицам заново отстроенного Старга в унынии, воображение тысячу раз воскрешало Зараха, а затем убивало со зверством, какому позавидуют демоны. Порой Эгорд выходил ночью в поле, его заклинания создавали ледяные копии Зараха, воин-маг рубил, ломал, крушил, топтал, жег светом, но гнев отпускал ненадолго. Эгорд убил Зараха... но не отомстил. И теперь боги подкидывают того, в чьих жилах кровь заклятого врага, делают щедрый дар, шанс исправить ошибку - отомстить по-настоящему!.. Но как? Снова убить? Эгорд знает, что будет после: вожделенный покой не придет, вместо него разочарование, уныние, непонятный яростный голод... Но как иначе?
- Эгорд, в чем дело? - спрашивает Леарит вкрадчиво.
- Почему медлишь? - Клесса вздымает крылья, будто громадные тесаки палача, в движениях читается желание прикончить Хафала лично.
Приходит мысль дерзкая, цепь воспоминаний обрывается, Эгорд на какое-то время перестает видеть Хафала и все перед глазами и вокруг, погружен в себя... Кажется, боги сделали еще подарок, идея неожиданная и сильная, Эгорд поднимает голову, губы беззвучно шевелятся, пускают в небо благодарность. Знает, как отомстить. Будет невероятно трудно, но... никто в истории не мстил так! Демоны гордятся изуверством, но даже царь демонов Ямор не смог бы задумать месть столь жестокую!
Клинок от горла Хафала отплывает, Эгорд приказывает льду рассыпаться, демон падает в ледяное крошево, оно хрустит под тяжестью тела, Хафал трясется в кашле, слабость сгибает как умирающую пчелу.
Эгорд смотрит на демона с интересом и холодом алхимика, который взирает на подопытную крысу.
