Олег Фомин - Ледяные крылья
Эгорд пытается применить заклинание льда - не выходит. Пробует снова и снова, меняет заклинания, вкладывает больше энергии... Получается лишь облако безвольных снежинок.
- ...но и подавляют людскую и божественную магию, - заканчивает фразу Хафал. - Пока вы рядом со мной, ваши заклинания - ничто, а вы сами - ничтожные черви. Размажу как трех тараканов... Точнее, уже двух, ха-ха-хааааа!
Эгорд смотрит на Тимориса, тот выгнут неестественно, руки и ноги еще дергаются, но слабо, у живота лужа крови, рядом с головой широкое пятно пены, глаза такие, что заглядывать страшно...
На плече Эгорда смыкается клешня, это вынуждает вернуть взгляд к Хафалу, ярость не может вылиться в движения, в рубящие, колющие, режущие удары мечом, потому сжигает изнутри. Клешня сжимается, уши давит скрип мнущегося наплечника, Эгорд чувствует боль, но ярость ее поглощает. Сын Зараха лыбится, сушит лицо Эгорда жаром дыхания, изо рта демона острая пепельная вонь. Клешня смыкается еще, наплечник разрезан как бумага, лезвия начинают погружаться в плоть.
Со стороны Леарит демону в щеку вонзается пара белоснежных лучей.
- Прекрати! - кричит богиня, глаза сияют таким же светом, он пытается вырваться лучами повторно, но не выходит. Леарит выдыхает, голова склоняется на грудь, свет в глазах гаснет, обнажаются зрачки, в них блестит отчаяние...
Лучи оставили на щеке демона лишь крохотный черный след.
- Приятно видеть вашу беспомощность.
Хафал задумывается.
- Знаешь, человек, если изуродую тебя, умрешь и не увидишь страдания девки, а она хоть тебе и подружка, но не сможет мучиться из-за твоей смерти сильно. Она богиня, у ее породы, как и у демонов, чувство боли притуплено. Но если обрублю конечности сначала ей... Ты привязан к этой небесной суке больше, чем она к тебе, потому испытаешь столько боли, что буду в восторге! А она сдохнет не сразу, успеет глянуть, как режу тебя на куски, поэтому... Да, начну с нее!
Клешня отпускает руку Эгорда, демон переходит к Леарит.
Ужас того, что сейчас будет, заставляет забыть о раненом плече, Эгорд пытается вырваться как заживо погребенный из могилы.
Видел Леарит в плену, помнит, как богиня была прикована к полу в тюрьме демонов, как переливались серебром доспехи, сияли, как солнце, волосы, помнит, как не уставала бороться, пыталась порвать оковы, хоть и знала, что бесполезно. Поддерживала Эгорда, чтобы боролся и он, помогала не забыть себя, сохранить дух непокорным. Вот и сейчас Леарит прекрасна, неизменна, как боевое знамя. Какой бы хаос ни творился на поле битвы, знамя должно возвышаться, сиять, вдохновлять биться до конца.
Хафал захватывает ее плечо клешней.
Эгорд пытается себя раскачать, дергается изо всех сил, руки, ноги и голова словно хотят от туловища оторваться.
Клешня сжимает руку Леарит, звук разрезаемого металла...
Эгорд рычит, ревет, но высвободиться не может.
Полумесяцы клешни сближаются еще, Леарит вскрикивает, брызжут капельки божественной крови, одна из них на челюсти Хафала, он слизывает.
- Да-а-а-а-а...
Эгорд смолкает, охватывает ужас, внутри что-то надламывается, словно мир только что рухнул, а затем взрывается ярость. В голове Эгорда проносятся все заклинания: ледяные, световые, телекинетические, все-все, что изучил за долгую и бурную жизнь. Безумный хоровод не может остановиться, Эгорд применяет заклинания без разбора, рвет их на лоскуты, сшивает по-разному, обрушивает этот бред на оковы. Безумие нарастает, Эгорд пытается спешно собрать из всех заклинаний одно глобальное, не понимая даже, что это даст, может, просто хочет сойти с ума, совершить самоубийство, перегрузив разум...
Дымовые змеи вокруг Эгорда с призрачным визгом растягиваются, исчезают, воин-маг падает, приземляется на ноги.
Хафал замечает, клешня богиню отпускает, Леарит откидывает голову назад, по доспехам течет кровь. Клешня тоже в крови, Хафал поворачивается к Эгорду.
- Вот как...
Делает в его сторону шаги, ноги грохочут, хвост извивается.
- Так даже интереснее!
Воин-маг тянет ладонь к поясу, где меч, но Хафал с разворота бьет боком хвоста, Эгорд отлетает к фонтану, падает в его нишу, вода упругими хрустальными языками расплескивается, излизывает ступени помоста, стол и стены, ее прикосновение для Эгорда как холодная освежающая пощечина на все тело.
Эгорд прокручивает в голове формулы заклинаний, вода скапливается в летающие шары, они вытягиваются, превращаются в ледяные копья. Их стая залпом выстреливается в демона. Хафал закрывается клешнями крест-накрест, копья вдребезги, осколки осыпаются под ноги, не оставив ни на хитине, ни на черной стали даже царапины.
Демон хохочет.
- Слабый человечек! Рядом с этим кристаллом даже самая сильная людская магия ничтожна, и твой гнев не поможет. Бессильна даже богиня! Победить меня может лишь демон!
Потолок над Хафалом превращается в белый лед, потрескивает, обрастает ковром колючек, пышет небесно-молочными клубами морозного воздуха, площадь оледенения быстро разрастается, над Хафалом уже широченный пласт льда. С грохотом разбивается на глыбы, вместе с ними на Хафала падает Клесса, тело полудемона придавливает чистокровного сородича к полу, три щупальца скручивают клешни и скорпионий хвост, четвертое оплетает Хафалу ноги.
- Демон, говоришь...
- Пусти!
- Тогда я рад... что демон хотя бы наполовину. - Клесса расправляет крылья, от них растекается ветер. - И могу очистить мир... от такой гнили, как ты!
Щупальца поднимают Хафала над полом и ледяными осколками, тот рычит, пытается вырваться, как недавно дергался Эгорд.
- Уничтожу!!! - орет сын Зараха.
Из кристалла в нагруднике лезут черные змеи дыма, такие же, что скручивают Леарит, много как пчел. Бутоном дугообразных траекторий змеи разворачиваются к Клессе, сотни черных призрачных челюстей впиваются в могучее тело, укусы самые настоящие, блестят, кровоточат. Стая тьмы устремляется к Леарит, от дымовых зубов на доспехах остаются вмятины, скоро доберутся до плоти.
К Эгорду тоже летят змеи, но тот сосредоточен на кристалле в груди Хафала.
Руки воина-мага окутывает розовое сияние, с упором на согнутую ногу вытягивает с туловищем далеко вперед, к черному бриллианту. Ярость перемешана со спокойствием, дает бешеный поток энергии, а разум методично извлекает из памяти выточенное в тренировках заклинание, ярость вливается в него как жидкий металл в форму. Змеи подлетают вплотную, начинают кусать, по телу вновь гадкое чувство зыбкости, но все внимание на кристалл. По лицу бегут горячие капли, искажено морщинами гнева, бело-розовое сияние рук насыщенное, розовый почти растворился в белизне, шипение змей заглушено шипением энергии, и такие же розовые хлопья набухают на кристалле...
