Кэмерон Джейс - Золушка, Облаченная в Пепел (ЛП)
- Так в чем же смысл этого скучного рассказа, мама? - осмелилась спросить Шу.
- Я всегда любила твою нетерпеливость, Шу. Ты знаешь, что нетерпеливые девочки всегда поучают желаемое, не так ли? - сказала Кармилла, - Вот смысл истории о хрустальном башмачке: я сказала тебе, что Крестная Фея дала ей пару хрустальных башмачков, верно? Иными словами, любовь между принцем и девочкой заставила Создателей плакать, - она сделала вид, что вытирает слезы с глаз, как это делали актрисы пантомимы в старых черно-белых фильмах. - Создатели решили увековечить их любовь, изменив очертания Италии таким образом, чтобы он походил на башмачок, в знак вечной памяти о том башмачке, который спас истинную любовь.
- То есть это история о том, какой стала Италия, - сказала Табула, - теперь я поняла.
Шу задумалась, не имела ли Кармилла в виду Серену? Но как это возможно? Эта история произошла несколько веков назад. Быть может, она говорила о Бьянке, или предках Серены.
- Итак, вернемся к этой Рабыне, - сказала Королева, - ее имя на итальянском языке означает «Пепел». И, в действительности, прекрасно ей подходит, - добавила Кармилла, - Она живет в нищете, будет жить в нищете, и умрет в еще большей нищете. Я лишь рассказала тебе эту историю, чтоб ты знала, что единственное, чего она хочет, это встретить принца. Она хочет встретить принца, чтобы разбогатеть, не заслуживая того. Ее дружба с тобой не настоящая. Она играет с тобой. Я не хочу, чтобы тебя одурачила какая-то там Рабыня.
Шу не собиралась спорить. Теперь она хотела знать о Серене еще больше.
- Я не хочу даже слышать о том, что ты снова с ней разговаривала, поняла? - сказала Кармилла.
- Конечно, мама, - ответила, наконец, Шу, задумываясь, где же теперь Серена.
- Хмм, - Кармилла слегка наклонилась, заглядывая Шу в глаза, будто пытаясь увидеть что-то за ними, - вежливость не одно из твоих достоинств, принцесса. Интересно, не пытаешься ли ты меня сейчас одурачить. Ты знаешь, что последствия будут страшны, если ты не сделаешь так, как хочу я. - она погладила Шу по щеке.
Слова Кармиллы загнали Шу в тупик. Кармилла устраивала некое показательное выступление, с целью предупредить ее про поддельную игру Серены в дружбу. Она знала, что Шу упрямая, и ее предупреждения только подтолкнут ее нарушить правила и встретиться с Сереной снова. Какой Кармилле с этого прок?
- Ты знаешь, что я должна быть уверенна в твоем питании, поэтому ты не должна меня снова избегать, поверь мне, - произнесла Кармилла, показывая ей маленькую коробочку в форме печени, - Посмотри, что мамочка тебе принесла, - сказала она, открывая коробочку.
Шу посмотрела внутрь коробочки, и была просто ошеломлена: ее тело непроизвольно потянулось вперед, ее клыки удлинились. Шу уставилась на свежую печень.
- Она спелая, - сказала Кармилла, - и молодая, - она облизала губы, - я хочу кормить тебя только самым лучшим, дорогая.
Шу поднесла печень ко рту и впилась в нее, высасывая кровь досуха. Она не знала, каким именно образом печень удалось сохранить. Она больше напоминала мешочек, наполненный кровью. Кровь утолила жажду Шу, и она почувствовала вину, за то, что ей это понравилось.
Это сон, воспоминание, ничего больше, напомнила она сама себе. Королева кормила ее, дожидаясь ее шестнадцатого дня рождения, когда она сможет или превратить ее в вампира, чтоб та боролась на стороне Ночной Скорби, или же убить и съесть ее сердце, если она не повинуется.
- Хорошая девочка, - похвалила ее Кармилла, немного поморщившись из-за капель крови, которые брызнули ей на лицо. Она планировала кормить свою опасную дочь из дня в день, пока не наступит ее день рождение. – Я сегодня же пришлю к тебе Госпожу Готель, чтобы взвесить твое сердце, - сказала Кармилла, - Будь добра к ней, и не кусай ее, как в прошлый раз, - она нежно погладила свою дочь по голове, и вытерла остатки крови с ее губ красным платком.
Кто я, черт возьми, такая? Что в действительности означает быть Дампиром? Если я питалась таким количеством людей в прошлом, и если я убивала всех тех подростков в Шлоссе, как я могу быть прощена? Как я могу оказаться хорошей?
Кровь вошла в вены Шу как наркотик, и ей это понравилось. Это была ее сущность, и это объясняло, почему Терновая Стена хотела ее убить. В конце концов, она была из семейства Сорроу, и ей предстояло сделать большой выбор, быть с Сорроу, или же бороться с Сорроу.
- Что ты имеешь в виду под «взвесить твое сердце»? - спросила Шу.
Лицо Кармиллы слегка нахмурилось. Она старалась минимально показывать какие-либо эмоции, будто бы не желая лишний раз морщить свое прекрасное лицо. Ведь она столь усердно над ним работала : убивала девушек и купалась в их крови каждую неделю, чтобы оставаться красивой. Она не могла позволить своей красоте пойти псу под хвост, однако ради дочери, она ласково улыбнулась:
- Твое сердце нужно взвешивать каждую неделю. Больше никаких вопросов. Я предоставляю тебе питание и жилье, и частное обучение, как хорошая мать. Взамен, я хочу, чтобы ты делала все, как я скажу без лишних вопросов. Договорились? - Шу кивнула.
Тон Кармиллы был устрашающим. Она без единой эмоции улыбнулась своей послушной дочери, затем медленно поднялась, бросая взгляд на часы. Она никогда ничего не делала второпях. Она осторожно отряхнула свое платье, будто она набралась микробов, пока сидела на кровати со своей дочерью, затем повернулась и вышла с комнаты.
- И не беспокойся о Мистере Одли Тьюне, - донесся ее голос уже из коридора, - Он и его смехотворное имя покоятся с миром.
Шу поморщилась. Ну и как можно скрыть хоть что-нибудь от Королевы?
- Кто-нибудь приготовит мне ванну? - велела она остальным слугам снаружи.
- Зачем ей взвешивать мое сердце, Табула? - спросила Шу, когда ее матери уже не было.
- Ах, - Табула заикалась, боясь глядеть Шу в глаза, - мне лучше уйти, принцесса.
Она наблюдала за тем, как Табула вцепившись в зеркало Королевы, вышла с ним комнаты, закрыв за собой дверь.
Шу прошлась, чтобы раскрыть одно из зеркал в ее комнате и рассмотреть свое отражение. Она была вся растрепана.
- Кто я, черт возьми, такая? - снова пробормотала она, - и почему я не могу вспомнить, зачем они взвешивали мое сердце? Как вообще можно взвесить чье-то сердце? - она хмуро уставилась на собственное отражение.
