Анна Клименко - Принцип высшего ведовства
Я прочистила горло и тихо просипела:
– Никаких желаний… Ох, нет. Пожалуйста… – тут я замялась, не зная, как бы выразить свое желание посетить «дамскую комнату».
Но с Эриком все оказалось гораздо проще, чем можно было предположить. Может быть, он даже немного умел читать мысли, но не признавался.
– Пойдем, я покажу тебе ванную комнату. Обопрись на меня, да, вот так. Держись крепче…
Я обхватила его за шею – пальцы наткнулись на шершавый рубец под воротом – и Эрик легко поставил меня на ноги.
– Великолепно, – его рука надежно обняла за талию, – теперь можно начать осмотр достопримечательностей.
Кажется, он посмеивался. А мне вдруг нестерпимо захотелось, чтобы рядом был Андрей, верный, надежный… Господи, о чем это я? Андрей сбежал, бросив меня прямехонько в цепкие руки инквизитора. И после этого… Я все равно хочу его видеть? Любовь зла.
Впрочем, в моем случае можно было смело сказать – из огня да в полымя. Андрей позорно ретировался, зато теперь я находилась в доме Эрика. Который, судя по всему, намеревался меня использовать в каких-то своих целях. И, в качестве ма-аленького довесочка, следовало признать еще одну очевидную истину: для остального мира я наверняка была мертва. Суккуб получил смертельную инъекцию еще Бог знает когда. Наверняка в то время, пока я валялась в бреду.
…Чокнутый призрак, облюбовавший мой балкон, по-прежнему оставался прав. Я не могла сбежать из застенков инквизиции. Кое-что изменилось: теперь я пребывала в полной власти Эрика – и меня продолжало нести вперед, навстречу неизбежному, как бешено ревущий поток воды мчит сухую щепку или опавший с дерева лист.
Джейн
Есть смертные, которые хотят стать героями, но им этого не дано.
Есть люди, которые никогда не стремятся быть чем-то большим, чем они есть – но всемогущая Судьба заставляет их взвалить на свои плечи Ответственность за жизни других.
Джейн относила себя к той части человечества, которая, по природе своей предназначенная для добра, весь свой век вынуждена творить зло. Апогеем зла Джейн считала убийство человека. Джейн искренне полагала, что убийство не может быть оправдано ничем, пусть даже жертва и сама по себе была убийцей – до того, как попала в руки Палача.
Мнение Джейн многим казалось спорным, даже неверным – и она никогда не вступала в дискуссии, предпочитая отмалчиваться. Она попросту носила «свою» истину в себе и чрезвычайно печалилась, когда приходилось переступать через нее, занося меч карающий над очередным смертным и разумным существом.
…В чемодан полетели брюки. Следом – теплый джемпер. Там, куда собиралась Джейн, не бывает жары, там сыро, и туман наползает со стороны Темзы, там все чисто и до безумия аккуратно. Алые трамваи, высокие автобусы, красные телефонные будки.
Наверное, уезжать было неправильно, особенно теперь, когда длящаяся вот уже сколько лет трагедия наконец подошла к финалу. Но не стоит забывать, что ведьма – тоже человек, и ей не чужды обычные человеческие чувства… такие, например, как усталость.
Джейн безумно устала и чувствовала себя так, как раздавленный и выжатый лимон. Ей надоело ходить кругами вокруг Эрика, заботиться о нем, пытаться смягчить его сердце, закрывать глаза на то, что все попытки разбивались о толстую кирпичную стену, а которой метровыми буквами было выведено: «Убить. Убить. Убить». А теперь еще эта девчонка, Валерия, очень кстати подвернулась ему под руку…
Швырнув на диван остатки одежды, Джейн рухнула на стул и разревелась. Да, наверное, она просто устала. Нужно уехать, отдохнуть, развеяться. Забыть про хозяина этого дома… Но как забудешь, когда он так настойчиво, всеми средствами, приближает собственную гибель? Пусть отсроченную, но такую же неминуемую, как смена дня ночью?
«Дай ей хотя бы каплю жалости», – сказала она Эрику, – «Может, все обойдется? Может, тот, кого ты ищешь, предпочтет оставить ей жизнь?»
«Прочь сомнения, дорогая», – ответил Эрик, – «как только я найду его, ты завершишь то, о чем мы говорим вот уже сколько лет. Надоело…»
В нем не осталось здравого рассудка, совсем. Жили только ненависть и жажда отомстить, они сожрали все человеческое, что когда-то было в черноглазом молодом мужчине.
«Ты опустел. Совсем. Я бы и рада сделать то, ради чего здесь… Но сделка есть сделка. Мне нужно уехать на некоторое время, Эрик».
Джейн быстро вытерла слезы и высморкалась. Затем огляделась, отметила, что до самолета еще четыре часа, а вещи почти собраны. Что ж, лучше проторчать лишний час в зале ожидания, чем здесь, под одной крышей с ними, с инквизитором и его живым орудием мести.
Она поднялась, еще раз обошла свою комнату – не забыла ли чего? – одновременно прощаясь с милым старинным диваном, ореховым комодиком, стеклянным ночником в форме лампы Алладина, и всем-всем-всем, что радовало и хотя бы оставляло чувство уверенности в завтрашнем дне.
«Ты забыла попрощаться еще кое-с-кем», – напомнила себе Джейн.
Она осторожно потянула вниз блестящую ручку и выскользнула из комнаты в коридор, моля Бога о том, чтобы не столкнуться с Эриком. Видеть его не хотелось. Совсем.
«Но ты ведь знаешь, что все равно его простишь, и все равно вернешься?»
Джейн усмехнулась, на цыпочках проходя мимо кабинета инквизитора. Сам он – это было видно сквозь приоткрытую дверь – сидел в кресле и стучал по клавиатуре, набирая очередной отчет.
«Эрик, ну почему? Почему ты стал именно таким?!!»
Она тихонько вздохнула, почувствовала, как болезненно вздрогнул колдун в кресле. Он прекрасно знал, что сию секунду творилось в душе Джейн, здесь и обострившиеся ощущения старого мага, и долгие годы прожитые под одной крышей… Джейн заскользила дальше по коридору, легонько касаясь гладких деревянных панелей. Эрик любил отделывать свои жилища деревом, наверное, сказывалось влияние той эпохи, когда он родился и вырос…
Вот и ореховая дверь, покрытая затейливой резьбой. Джейн затаила дыхание, когда дверь с тихим щелчком приоткрылась, и осторожно заглянула в образовавшуюся щель. Отсюда было видно изголовье кровати, на которой металась в жару молоденькая ведьма. Ее лицо маком расцветало на молочной подушке, глаза были приоткрыты, но девушка пребывала слишком далеко от действительности, чтобы обратить внимание на посетительницу.
Джейн приблизилась – отчего-то на цыпочках – и внимательно заглянула в лицо Валерии. Так и есть. Судя по виду, все сорок, а то и больше. И о чем только Эрик думает?!! Но температура – это еще цветочки, если вспомнить, что этой малышке пришлось пережить. Столько дряни в собственной крови это вам не шутка…
Валерия внезапно открыла глаза и уставилась на Джейн мутным, не видящим взглядом.
