Александр Меньшов - Железом и кровью
Я сощурился, пытаясь разгадать «словесные игры» эльфа, одновременно прислушиваясь к своим ощущениям.
Боли медленно отступали, а вместе с ними и ночные кошмары. Если при пробуждении, мне казалось, что я стою на пороге чего-то очень важного, то теперь понимал всю пустоту сна. Это было лишь нагромождение вчерашних приключений среди дюн.
Вскоре появились Даниэль и Стояна. Они, как и я, поинтересовались состоянием раненого, а потом стали заниматься своими делами.
Спустя примерно час, гибберлинг очнулся, и мы сгрудились вокруг него. Несколько минут тот приходил в себя, а потом тихо заплакал.
Мне вдруг стало как-то неудобно, и я хотел было выйти, как гибберлинг подал голос:
— Извините… три года одиночества… Я подумал, что вы призраки. Они часто приходят по ночам…
— Какие призраки? — спросил Бернар. — Блуждающие огоньки?
— Огоньки? И они тоже… О, Тенсес, вы бы видели их! — гибберлинг вдруг снова заплакал. — Мои бедные сестрички… О, эта Проклятая Искра! Она никак не хочет их отпустить…
С минуту гибберлинг сотрясался в рыданиях.
— Простите… простите меня… Вместе с разумом вы вернули мне и горе!.. Я — Тон Ветродуй. Три года назад мы с моими сестрами отправились по поручению нашего Совета и при неудачном манёвре разбились о скалы. Я помню как корабль раскололся, а меня выбросила на песок… Знаете, как страшно погибать в астрале! Как они все кричали!..
Бернар протянул гибберлингу чашку с чаем, чтобы тот чуть успокоился.
Приподнявшись, тот осторожно выпил и лёг назад.
— Три года! Я думал это конец!.. А тут вы…
— Как же тебе тут удалось выжить? — спросил Даниэль.
— Кто-то подбрасывал мне припасы… Здесь, на этом острове, — заговорил шёпотом Тон, поднимаясь на локоть, — присутствует странная сила.
— Кто тебя так ранил? — спросил Даниэль.
— Канийцы!.. Да-да, так и было. Я слышал их голоса, бросился на встречу, а они… они натравили на меня своего белого медведя.
Тон упал на спину и закрыл глаза. Он тяжело дышал.
— Канийцы? Давно это было?
— Не знаю. Недавно… Сколько я уже тут лежу?
Даниэль пожал плечами:
— Разведчики нашли тебя позавчера вечером. Ты был очень слаб. Где, говоришь, ты встретился с теми канийцами?
— В лесу. Здесь, в лесу.
Мы переглянулись с Бернаром и оба вышли наружу.
— Что скажешь? — тихо спросил я его.
Он молчал, уставившись в землю, что-то обдумывая.
— Не те ли это ребята, — продолжал я, — с которыми встречался Велес?
— Возможно.
— А ещё белый медведь… В лагере есть парень, которого нашли в лесу с глубокими рваными ранами… Славута Рубцов…
Вышел Даниэль. Он услышал мои последние слова и замер:
— Славута? Ты хочешь сказать, что его и остальных троих пропавших загрыз белый медведь? Это навряд ли! В лесу и без этого медведя хищников хватает. Да и для белого медведя здесь жарковато…
— Может, ручной?
— Ручной? — Даниэль улыбнулся.
— Я лишь излагаю факты и пытаюсь понять, что происходит.
На наш разговор вышла Стояна. Она жестом подозвала рысь и отчего-то хмуро уставилась на меня.
— Надо вернуться в лагерь, — предложил Бернар. — Доложим как есть и будем ждать решения совета.
— А что с гибберлингом? — спросил я.
— С ним останусь я, — предложил лекарь.
Все помолчали, обдумывая ситуацию.
Я стал собираться, краем глаза поглядывая на остальных, решив уже всё для себя, но продолжая ждать когда созреют остальные. Даниэль скрылся в хижине, Бернар всё ещё задумчиво глядел на меня, а Стояна достала свою неизменную флягу и сделала пару глотков.
— Хорошо, — кивнул Бернар. — Так и поступим.
Мы вышли спустя пару минут. Дорогу решили чуть обезопасить, пройдя часть пути через холмистую долину, оставляя справа Сумеречный лес, а слева скалы.
Всё это время я шёл с одной мыслью: что меня ждёт в лагере? Признаюсь, я боялся. И из-за этого злился на себя: тролля бил не струсил, с крабом дрался, в башне с нежитью сражался… а тут… Видно, так устроен человек! Такова его природа.
А, может, всё потому, что я в душе уже сдался. — А не надо этого делать! Ведь в конце-то концов, я был прав. По своему, конечно… но прав!
И так я себя «заводил», пытаясь прогнать паническое настроение.
Можно было бы громко крикнуть: «А была, не была! Помирать, так с песней!» И если что, выхватить мечи и… трах его та-ра-рах! В общем, не сдаваться.
Но ведь будет всё не так! Нападут где-то в тёмном местечке. Отрежут голову, выставят в назидание… И что самое прискорбное: это не предположение, а непреложный факт.
Мы остановились. Стояна подняла руку и жестом указала, чтобы мы её поджидали на опушке возле большого муравейника. А сама со своей рысью скрылась в чаще.
Бернар молча сел на пенёк и уставился на небо. Его склонность к медитации уже начинала раздражать: не поговорить толком, не выпить. Вот же характер! Сноб, чистой воды.
— Как ты думаешь, — вдруг обратился ко мне эльф, — солнце, луна и звезды…
— Что «солнце», «луна»?
— Где они?
— Не понял.
— Если в Астрале, то отчего он их не поглощает? А если вне его, то… как это вообще возможно?
Честно говоря, я подумал, что Бернар совсем рехнулся. Порой я вообще перестаю его понимать.
Из леса появилась Стояна. Она подошла к нам и, хмурясь, произнесла:
— В лесу всё тихо.
— Но ведь что-то не так? — бросил я.
— В лесу всё тихо, — повторила девушка.
— Следов не видно? — усмехнулся я, подначивая её.
— Видно. И очень много.
— Чьи? — наконец-то проявил интерес к нашей беседе Бернар.
— Таких следов я ранее не видела. Очень большие.
— Медведь? Белый?
Стояна отрицательно замотала головой:
— Следы хоть аккуратные, но плохонькие, чтобы сказать наверняка.
— Что ещё? — спросил я.
— Кости.
— Что «кости»?
— Кости оленей. Очень много. И, кажется, ещё человеческие…
Я про себя выругался: что за остров. То как не тролль какой прячется, так гигантский краб. А теперь и вовсе зверь-людоед.
— Ни дня без подвига, — зло буркнул я, натягивая на лук тетиву.
Мы распределились и оговорили свои роли, а затем направились в лес. В этой его части было много сушняка и непроходимых завалов, которые он создал. Движение замедлилось и очень сильно.
Стояна тихо позвала нас к себе. Мы с Бернаром приблизились.
— Вот самый чёткий след, — негромко сказала девушка.
Я присел, разглядывая отпечаток на земле. Это был явно кошачий след. Правда размеры просто впечатляли.
Я поднял голову и вопросительно посмотрел на следопытку.
