Александр Меньшов - Железом и кровью
Вот откуда тот беспричинный страх. Я попятился, стараясь, тихонечко убраться с этого пляжа. Но было поздно: Искра меня заметила и стала подниматься вверх.
Твою же мать!
Я побежал, стараясь не оглядываться.
Ноги вязли в песке. Мне казалось, что я еле-еле двигаюсь. Вот как во сне: бежишь-бежишь, а убежать никак не можешь.
Я оглянулся: Искра сделал небольшой вираж и стремительно понеслась за мной. Мне даже на мгновение показалось, что я увидел в её переливах чье-то злобное лицо, беззвучно шевелящее губами.
— Взрыв! — стрела метнулась в Искру и воздух сотряс сильный грохот. Меня подкинуло и отбросило вперед.
Вокруг повисла пылевая туча, затрудняющая видимость. Отплевавшись, я подскочил и снова побежал.
Достигнув очередного холма, я позволил себе обернуться: облако осело и Искры нигде не было видно. Но я был уверен, что она просто затаилась.
Быстро сориентировавшись, я быстрым шагом, постоянно оглядываясь, направился к хижине. И только обошел здоровенные валуны, как…
— Да что же это… святой Тенсес!
Один из валунов обернулся, и я чётко услышал: клац-клац.
Это был краб. Огромный, уродливый, покрытый кривыми грязными шипами.
Он медленно покачивался из стороны в сторону, глядя на меня своими стебельками с малюсенькими глазами.
Говорили мне, что живущие возле астрала меняются со временем, а я не верил. Вот тебе и доказательство.
Нас разделяло шагов десять. Не знаю, что творилось сейчас в крошечном мозгу краба, но мои мысли были направлены на одно: бежать отсюда. Бежать за тридевять земель.
Думаю, что бегаю я быстрее, чем этот монстр. Вот только успею ли скорость набрать.
Додумать не успел: краб бросился вперёд, размахивая своими ужасными клешнями. Я отпрыгнул и чуть не свалился. Не хватало твёрдой почвы под ногами.
Быстро вытянув мечи, я попытался занять удобное положение. А краб продолжал наступать.
Я хоть и двигался быстрее его, но не смог нанести ему даже одной маломальской царапины: панцирь глухо отзывался на все удары.
В воздухе резко запахло озоном и ослепительная вспышка молнии прошила монстра насквозь.
На секунду я растерялся, но тут же решил воспользоваться шансом на спасение. Отпрыгнув в сторону, я вбежал на вершину дюны и приготовился к стрельбе.
— Огонь! Огонь! Огонь!
Три выстрела и краба задымился: стрелы вошли сквозь панцирь, словно нож в масло. Пламя нельзя было сбить: горел краб изнутри.
Ещё одна вспышка молнии: это старалась Стояна. Она по-кошачьи не спеша подходила к месту схватки. Её глаза хищно горели в предвкушении битвы.
Краб закрутился на месте, теряя остатки хладнокровия, а потом бросился бежать прочь.
— Огонь! — четвертая стрела вошла ближе к его малюсенькому мозгу, и от вспышки пламени тот ослеп, и стал натыкаться на валуны.
Ещё пару шагов и краб рухнул на песок, всё ещё размахивая клешнями. Продолжалось это от силы минут пять, пока он совсем не выгорел изнутри. Панцирь не выдержал жара и лопнул. В небо поднялись тонкие струйки дыма.
Стояна уже во второй раз прикрывала мою драгоценную попу.
— Как ты меня нашла? — спросил я, спускаясь вниз.
— Гуляла…
— Спасибо… большое тебе спасибо. Снова выручила.
Мы подошли к догорающим останкам.
— Вот почему на этом берегу никого, кроме крабов нет, — сказала Стояна. — Если бы ты был внимательным, то…
— …то нашёл бы следы, указывающие… Я помню. Но снова повторюсь: следопыт из меня хреноватый.
Стояна приятно улыбнулась. Впервые я посмотрел на неё, как на особу девичьей стати.
Мысли разделились: одна часть чего-то там себе «придумывала» по поводу Стояны, а вторая трезво оценила ситуацию и пробурчала, что всему свой черёд.
Рысь подошла к нам ближе и уставилась на меня своим немигающим любопытствующим взглядом.
— Уходить отсюда надо, — предложил я, вспоминая про Искру. — А то мало ли чего!
Мы направились в сторону хижины гибберлинга.
Попали мы к ней уже, когда наступили сумерки. Возле входа мирно горел огонь. Рядом сидел Даниэль.
— Ну что? — тихо спросил он.
— Нашёл, — бросил я. — Вон там, но скажу прямо: кормы нет. Там вообще кроме остова ничего нет. Восстановить не удастся.
Полог откинулся и наружу вышел Бернар.
— Как он там? — спросил я.
— Утром будет видно, — ответил тот, присаживаясь на песок.
Стояна расположилась чуть поодаль от костра, гладя свою здоровенную кошку.
В хижине еле слышно стонал раненый гибберлинг, но никто из эльфов на это внимания не обращал.
Я не стал рассказывать о крабе и Проклятой Искре, а лишь наскоро перекусил и лег спать, пожелав всем спокойной ночи.
На удивление сон пришёл очень быстро. В нём я медленно падал в темный колодец, а за мной с ужасным клацаньем и шипением мчалась Проклятая Искра. Я всё ждал, что она схватит меня своими клешнями.
Пламя Искры переливалось разными оттенками голубого, постепенно трансформируясь в чье-то лицо. Оно превратилось в какую-то страшную получеловеческую маску мертвеца. Колодец расширился: мы уже были в каком-то мрачном коридоре, светящемся противным зеленоватым цветом. Это был некрополь людей Зэм. Летающая голова открыла тёмный зёв рта, чтобы громко заорать: «По-о-о…»
10
— …дъём! Подъём! — кто-то тряс меня за плечо.
Я мгновенно вскочил, пытаясь вытянуть мечи.
— Спокойно, — это был Бернар. Он протянул мне чашку: — Иван-чай.
— Что? — не понял, всё еще пытаясь понять, где нахожусь.
— Чашка такого чая очень полезна. Прекрасно восстанавливает силы… и устраняет головную боль.
— Какая головная боль! — поморщился я, вдруг понимая, что действительно испытываю нестерпимую мигрень. — Спасибо.
Вышло, конечно, не искренне, но сейчас по-другому получиться и не могло. Я сделал пару глотков и присел на песок, собираясь мыслями.
Утро только начиналось. Солнца ещё не было видно, но небо уже окрасилось в розовый цвет.
— Прекрасное утро! — улыбнулся Бернар.
Я так не считал, однако возражать не стал. Стояны и Даниэля нигде не было видно. На мой немой вопрос, Бернар пояснил, что они ушли собирать подорожник. Сказал, а сам усмехнулся.
— Что там гибберлинг? В себя не пришёл? — спросил я.
— Очнулся пару часов назад. Сейчас спит. Даниэль дал ему какого-то зелья… Кстати, иван-чай дело его рук. Он сказал, что как ты проснёшься, он тебе очень пригодится.
Я сощурился, пытаясь разгадать «словесные игры» эльфа, одновременно прислушиваясь к своим ощущениям.
Боли медленно отступали, а вместе с ними и ночные кошмары. Если при пробуждении, мне казалось, что я стою на пороге чего-то очень важного, то теперь понимал всю пустоту сна. Это было лишь нагромождение вчерашних приключений среди дюн.
