Тимур Рымжанов - Пророчество льда
– Злобный колдун! Ты продался с потрохами этому дьяволу Мараку!
– Замри!
Лицо Виктора застыло в ужасной гримасе, тело обмякло, но осталось стоять. Слегка парализованный стихией земли и льда, он стоял неподвижно, как и вся его свита.
– Я не имею ничего против тебя, Виктор. Ты сам выбрал путь и только тебе идти по нему до конца. Я не пытаюсь напугать. Хотел предупредить, но ты не способен слушать, так что впредь я не стану вмешиваться в твои мысли и действия. Сколько бы узлов ты ни навязал на своей петле, она все равно затянется на шее. Хочешь воевать – твое право. Найдешь тех, кто пойдет вслед за тобой – ищи. Но помни, никто и никогда не мог одержать победы одной только силой и жестокостью. Ты пренебрег этим и решил откусить больше, чем способен проглотить. Я не стану помогать ни тебе, ни твоему врагу, я просто ухожу, и надеюсь, что не вернусь сюда скоро. Так что считай мое здесь появление данью уважения традиции. Я пришел попрощаться. Большей частью с домом, с которым меня теперь ничто не связывает, но коль уж ты здесь, то и с тобой заодно. Прощай.
Паралич спал с него как тяжелые цепи. Он чуть не рухнул на загаженный пол, но устоял, опершись на оружие.
– Хаттар! Безумец, ищущий смысла жизни с самого первого момента своего существования! Крадущий жизнь у всех, кто попадается на твоем грешном пути! Сколько жертв ты принес на алтарь темных духов, чтобы заполучить свою власть и могущество?! Скольких ты еще готов принести в жертву?! – Виктор почти рычал, от бессилия выкрикивая эти слова. Он был близок к истерике.
– Ты так ничего и не понял.
Я исчез так же внезапно, как и появился. Мне было обидно, и в то же время будто тяжелый камень упал с души. Я сделал все возможное, чтобы остановить его. Большего делать просто не требовалось, да и не имело смысла. Иначе его судьба переплетется с моей, и тогда я долго не смогу избавиться от его грязи.
Что ж, может, в последний момент его жизни вдруг поймет смысл моих слов и сумеет удержаться от падения в пропасть, из которой придется выбираться не одну сотню лет, в каждом из отражений.
У меня совсем не было сожаления, что все-таки посетил свой бывший дом, хоть и состоялся неприятный разговор с братом. Я знал, что должен был это сделать.
На этот раз, стоя на берегу моря, мне захотелось превратиться в птицу, которая будет парить высоко над землей. Я всю жизнь мечтал о таком вот свободном полете, отбросив все земные проблемы. Взмыть в небо, и часами лежать крылом на упругих струях ветра, сдувая с себя налет мирской суеты и пыли.
Сокол, вольная птица,
В небе летит высоком.
Куда он стремится?
Над кем он кружится?
Сокол, вольная птица.
Может, он видел страны
С небом лазурно-синим,
Где ветра не тревожат туманы.
Высокие пики, вулканы.
И горных ущелий шрамы.
И встречала его зарница,
Холодом кости ломая.
На золота блеск не прельстится.
Не станет за золото биться
Сокол, вольная птица.
Слова возникали во мне сами собой. Словно я прочитывал их с пустых страниц той самой книги, которую мне дал когда-то дух смерти. А может, он сам сейчас читал эти строки, и они звучали во мне, замыкаясь в кольцо таинственного заклинания. Не имеет значения, но я был так рад, что обрел такую свободу и легкость, что перестал таскать на себе тяжелое бремя земных проблем. И могу легко взмыть в небо, оставаясь там, сколько угодно.
Я видел далекие хребты гор. Заснеженные вершины и облака. Видел степь, тянущуюся подо мной до самого горизонта. Все это было моим, и во всем этом был я. Это такое ликование, что все ценности мира меркнут по сравнению с этим великим даром, даром быть свободным.
Скала была неприступна и так высока, что я мог наблюдать плывущие подо мной облака. Чистое голубое небо над головой с ярким, ослепительно белым солнечным диском. Торчащий клык скалы над бескрайним океаном белых облаков. Я стоял на самой вершине, а холодный ветер трепал одежду из стороны в сторону. Я не чувствовал холода, ветер – мой друг, он во мне, он со мной, мы равны! Как и все, что окружает меня. Я сам словно часть этой вершины, снежный пик, замерший как ледяная глыба.
– Ты смог пройти лабиринт, мой господин.
– Боюсь, Син, что я теперь обречен бродить в нем еще очень долго.
– Ты понял. Лабиринт это только образ. Его стены – это закон. Его тупики и ловушки – это судьбы всего, что тебя окружает. Ты сам лабиринт, и нет в тебе более ничего.
– Когда я уходил в него, ты знал, что будет так?
– Знал. – Дух смерти изящно склонил голову. – Я тоже часть этого лабиринта.
– Когда-то я был человеком, но у тебя не было власти надо мной. Как же так? Ответь мне.
– Извини, Хаттар, но в этом месте человеком ты не был. Ты такой же дух, как и я, и равен мне.
– Я уже думал о равенстве. О жизни и смерти. Хоть ты и назвался духом смерти, ты скорее проводник, чем зловещий посланник. Твой приход такое же благо, как и солнечный свет, освещающий путь.
– Не всем дано это понять.
Син, стоящий у меня за спиной, сделал осторожный шаг вперед, прямо на облако. Прошел дальше, даже не касаясь его, и встал напротив. Теперь на нем были дорогие одежды – не лохмотья бродяги и не те старые наряды, которые дарил ему я. Теперь он был похож на вельможу или купца, полный достоинства и чести. Он сделал еще шаг, заложив руки за спину, как бы прогуливаясь, отвернулся. Стал удаляться, но продолжал диалог.
– Материя миров так тесно переплетена между собой, что я сам иногда не сразу могу разобраться, из чего что происходит. Но, собственно, мне это и не нужно. Закон так стабилен и тверд, что мне не приходится принимать решение. Закон все делает за меня.
– Закон – твой истинный господин. Не я, а закон, он стоит и надо мной тоже. Над всеми.
Я даже не задумывался, когда делал первый шаг. Во мне было достаточно веры, чтобы знать, что пушистое облако удержит меня столько, сколько я посчитаю нужным. Син обернулся и со сдержанной улыбкой дождался, пока я поравняюсь с ним.
– Да, Хаттар. Нет никого выше закона. Даже его Создатель. Хаттар, а может быть, называть тебя Ситах-Ур?
– Имеет ли значение имя?
– Нет, но имя отражает содержание.
– А изменилось ли содержание Хаттара до такой степени, чтобы его стали называть как-то иначе?
– Думаю, что да. Ты воплощение. В любом из миров. Ты становишься кем-то, кто имеет содержание этого мира. В отражение, где нет этого содержания, ты не попадешь.
– В моих видениях я видел человека. Он сидел у костра, в степи. Мне он знаком, но я не могу понять почему. Иногда мне кажется, что он и есть я, что мы связаны, как зеркальное отражение. Но он как бы замутнен. Словно невидимая пелена отделяет нас. Он не отвечает и не задает вопросов. Скажи мне, Син, кто он на самом деле.
