Джеймс Клеменс - И пала тьма
Тилар содрогнулся от новой волны удовольствия, а Даржон отшатнулся.
— Свечение… — Рыцарь взмахнул плащом, чтобы привлечь внимание зрителей. — Это Милость… Милость, украденная у Мирин! Вот доказательство, которого мы ждали! Он исцеляется Милостью, вырванной у Мирин в миг ее гибели!
Несмотря на успокаивающую ласку мази, Тилар застонал.
Со всех сторон набегали люди, чтобы своими глазами увидеть чудо. Стражники сдержали зевак и пропустили только тех, кто присутствовал на суде. Судьи внимательно наблюдали, как лекарь повторил демонстрацию: со спины Тилара пропали последние следы кнута. Собравшиеся удивленно перешептывались.
Девушка в черном наряде упала на колени рядом с Тиларом. Она подняла руки и приподняла свою вуаль, под ней скрывалось пепельно-серое лицо с накрашенными черным губами.
— Это кровь Мирин! — воскликнула она. — Я везде узнаю ее…
После нее подал голос также закутанный в черное мужчина. Он положил ей руку на плечо и негромко пояснил:
— Делия хранила кровь ее яркости, богини Мирин.
На глазах молодой женщины проступили слезы.
— Это воистину Мирин!
— Неужели у вас еще остаются сомнения в его вине? — громко возгласил Даржон. — Надо подвергнуть его более жестоким испытаниям. Мы сотрем его кости в порошок, но добьемся от него правды!
Его слова были встречены ожесточенным одобрением. Только плачущая девушка недоуменно оглядывалась вокруг.
— Почему в его жилах течет кровь Мирин? — спросила она, но ее никто не услышал.
Служанку поднял на ноги тот мужчина, что ранее выступил в ее поддержку. Толпа расступилась, образовав вокруг Тилара круг. Узник обернулся.
К нему подходил Даржон, а за ним шли двое здоровенных мужчин. Один тащил деревянную колоду, а второй, еще огромнее первого, нес устрашающего вида молот.
Колоду бросили в грязь у ног Тилара, и Даржон склонился к нему:
— Существует не один способ сломать человека, убийца.
В данном случае слова рыцаря следовало понимать буквально.
— Снимите с него оковы. Положите правую руку на колоду.
В глазах у Тилара потемнело. Они хотят забить его молотом. Он боролся, когда стражники пытались повалить его на колоду, а в голове билась только одна мысль: «Только не правую руку». Она стала подвижной всего несколько дней назад. У него еще не было возможности снова ощутить в ней рукоять меча.
— Сначала одну руку, потом другую, а потом перейдем к коленям. — Казалось, Даржон получает неизмеримое удовольствие от метаний узника, но Тилар не мог заставить себя смириться. Его пугала не только предстоящая боль.
— Нет! — умолял он. — Я сказал правду!
— Тебя выдала кровь, что теперь течет в тебе. Кнут приоткрыл твой секрет, а молот откроет его до конца.
Тилар ослабел и больше не мог сопротивляться. Двое стражников ухватили его руку и уложили ее на колоду. Даржон склонился к его лицу:
— Говори, как тебе удалось убить ее!
— Я не уби…
Не успел он закончить, как Даржон уже махнул рукой великану с молотом. Тот размахнулся, железный кулак взлетел ввысь и начал тяжело опускаться на колоду и бледную человеческую кисть на ней.
Тилар закричал. Вместе с ним закричал и Роггер:
— Эги ван клий!
И тут молот опустился. Удар отдался по всей руке, плечу и даже в груди. За ним последовала волна ослепляющей боли, в тысячу раз сильней, чем от удара кнутом.
Тилар закричал и взметнулся, сверху луна равнодушно взирала на происходящее. Внутри его что-то открылось. Он уже успел обмочиться, и если бы в кишечнике что-то имелось, то давно опорожнил бы и его. На сей раз в нем оборвалось что-то более глубокое, за пределами плоти и внутренностей. Даже при желании он не смог бы удержать его.
Из черного отпечатка ладони на груди рвалось в мир что-то темное. Оно раздирало грудь Тилара. Тилар закричал снова, теперь в его крике с мукой сливался страх.
Откуда-то издалека опять откликнулся Роггер:
— Ни дред хаул!
Захлестнутый неимоверной болью, Тилар тем не менее наконец вспомнил. «Эги ван клий… Ни дред хаул». Старолиттикский. «Сломать кость… И освободить темный дух».
Зрение чуть прояснилось. Он видел нависшую сверху луну. Тело его выгнулось дугой да так и замерло. Что-то поднималось из груди черным дымом на фоне яркой луны.
Двор разразился воплями.
Темный дым взбирался все выше, отнимая у Тилара последние силы. Искалеченный узник снова рухнул в грязь. Черное облако постепенно принимало очертания, его соединяла с Тиларом призрачная пуповина, как новорожденного младенца с матерью.
Боль понемногу отступала. Тилар попытался двинуться, отползти от нависшей над ним тени, но обнаружил, что конечности его не слушаются. Одна нога в колене не сгибалась вовсе, другая отзывалась на приказы неохотно и с трудом; руки пребывали в столь же плачевном состоянии. Тилар внезапно понял, что к нему вернулся облик калеки. Даже только что раздробленная рука снова превратилась в усохшую, покрытую шрамами клешню. Из груди Тилара вырвался крик отчаяния.
Он перевел взгляд на связанное с ним облако. То, что сперва показалось ему дымом, теперь скорее напоминало темные ночные воды, которые неторопливо перетекали, меняя очертания. Вот из тьмы развернулись крылья и вытянулась шея, на которой покачивалась волчья голова в обрамлении гривы черного пламени. Открылись горящие, как вспышка молнии, глаза, осененные Милостью неимоверной силы.
Глаза посмотрели на него и небрежно прищурились, потом их взгляд переметнулся на разбегающуюся в ужасе толпу. Судьи и мастер истины скрылись за рядом стражников. Знатные господа и дамы в спешке мешались с простолюдинами, лишь бы поскорее добраться до ворот. Некоторых зрителей уже успели затоптать.
Отряд гвардейцев кастильона во главе с капитаном, который первым назвал Тилара богоубийцей, ринулся на чудовище с обнаженными мечами и копьями наперевес.
— Убить порождение демонов! — прокричал капитан и рубанул ладонью воздух, подавая сигнал.
С парапета полетели арбалетные болты, а лучники во дворе стреляли с колена. В воздухе засвистели стрелы, но они проходили чудовище насквозь и вылетали с другой его стороны, объятые пламенем.
Почти сразу несколько горящих стрел воткнулись в соломенные крыши бараков, и те занялись огнем. Остальные стрелы рассыпали искры по камню и утоптанной грязи двора.
Тилар нашел ненадежное укрытие за колодой.
Солдаты, к их чести, не смутились и продолжали бежать к противнику. Лунный свет играл на обнаженных мечах.
Чудовище сложило черные крылья и беззвучно опустилось на землю, ожидая нападения. В него полетели копья, но и их постигла та же судьба: они пролетали призрачное существо насквозь и, пылающие, падали на землю, где быстро прогорали до пепла.
