Царь девяти драконов (СИ) - Марков Павел Сергеевич
— Мама! Мама!
В голосе Аи засквозили рыдания и отчаяние. Глаза той, кто оберегал ее и любил, по-прежнему были устремлены на тропу, ведущую в горы... Только теперь в них не было жизни.
Неприятный шелест раздался справа. Будто кто-то протащил скользкую рыбу по сырому причалу.
Аи вздрогнула и обернулась. Она увидела мощное тело, отливающее молочным цветом. Приплюснутую морду на длинной шее, уходящей ввысь. Взгляд, пронизывающий до костей. Крик застрял у Аи в горле. Она так и не смогла выдавить из себя и звука, когда голова чудовища рванула к ней.
Глава 11
Солнце пересекло зенит и плавно шло к закату. Оранжевые лучи освещали широкую улицу Хучена, ведущую с востока на запад. Тонкий слой извести приятно хрустел под ногами и колесами редких повозок. Стук копыт быков гулко отдавался по округе. С гордо поднятой головой, Фу вышагивал вперед в сторону дворца. То и дело он ловил на себе восторженные взгляды прохожих. Облаченные в свободные одеяния различных цветов, те походили на пестрый поток, вяло текущий то в одну, то другую сторону. Красные, синие, желтые и зеленые — квартал знати мог похвастаться разнообразием и ослепить роскошью. Но Фу был равнодушен к блеску богатства. Оно не могло заставить его щурить взор. Даже солнце не могло. Военачальник молча принимал жесты восхищения, отвечая на почтительные поклоны сдержанным кивком.
По обеим сторонам улицы выстроились двухэтажные дома. Покатые крыши покрывал настил из соломы, а вход в жилище огораживала деревянная дверь. Лишь богачи могли себе ее позволить. Проем был сделан в виде полукруга. Ведь эта форма отпугивает злых духов.
«Сегодня злые духи не страшны, — думал Фу, — сегодня мы принесем славу победы в жертву предкам».
Там, далеко впереди, где улица расширялась и образовывала прямоугольную площадь, находился дворец вана. А сразу напротив — Храм предков. Самое святое и почитаемое место на этой земле. Фу решил посетить его прежде, чем явиться перед очи светлейшего Лаоху.
Он все шел вперед, будто не зная усталости. Ничто для него нет важнее, чем счастье своего господина. Люди продолжали молча приветствовать его, окидывать восхищенными взглядами и склоняться в почтительных поклонах. Но никто не решался заговорить, обратиться с расспросами. Да, весть о славной победе достигла Хучена задолго до того, как первый отряд прошел через восточные ворота. Однако каким бы знатным ты ни был, какое положение бы не имел и как сильно не чесался бы твой язык, не смеешь обращаться к гуну без его разрешения. Это может делать только ван, Повелитель Лаоху. Или равный положению его. И вот он как раз показался вдалеке.
— Дорогу! Дорогу! — взревели хором несколько голосов.
Пожилой бо в синем одеянии вздрогнул от неожиданности и отскочил в сторону, едва не попав под колеса телеги со свежей рыбой. Про себя Фу невольно подметил, что соскучился по этому аромату, и тот не вызывает раздражения.
— Осторожней, светлый господин! — взвизгнул погонщик бледнея, как полотно.
Старик окинул его отрешенным взглядом и поспешил ретироваться. Торговец рыбы утер лоб дрожащей рукой. Задави он этого почтенного мужа, и тут же бы отправился следом — развлекать покойника в мире духов.
— Дорогу! Дорогу! — вновь пробасил суровый хор голосов.
Миниатюрная девушка с прической больше, чем собственное лицо, охнула и вжалась в стену, обрамлявшую один из знатных домов. С бледного лица, покрытого толстым слоем рисовой пудры, изумленно смотрели черные глаза.
Фу же и бровью не повел. Только остановился, когда людской поток спешно отхлынул, и перед взором военачальника предстал богатый гуаньцзяо[1]. Спереди и сзади его несли аж восемь слуг. Все крепкие и жилистые, в серых рубахах с пятнами пота. Именно их грозный клич предупреждал людей, дабы те держались на почтительном расстоянии от знатной особы. Дерево гуаньцзяо было инкрустировано золотом. Оно сверкало в лучах солнца, привлекая всеобщее внимание и восхищение. Только в холодных глазах Фу сквозило равнодушие.
Завидев посреди дороги военачальника, слуги остановились, из-за их спин показался хозяин этого убранства. Движение полностью прекратилось. Образовался свободный круг, когда главный советник вана предстал перед лицом Фу. Все с трепетом и почтением наблюдали за встречей двух высокопоставленных особ.
Губы военачальника сжались в тонкую линию, когда перед ним предстал Юншэн в желтом одеянии, обрамленном черными полосами. В этой свободной одежде почтенный советник вана сверкал и притягивал взор, подобно солнцу. Фу нашел в себе силы отвесить сдержанный поклон, и тот ответил ему тем же.
— С возвращением из славного похода, почтенный Фу, — молвил хриплым голосом Юншэн, выпрямляясь и складывая ладони перед собой.
Старческое лицо советника, покрытое слоем глубоких морщин, расплылось в слащавой улыбке, однако она не могла провести бывалого воина. Взгляд Фу оставался сдержанным и непроницаемым.
— Рад встрече, советник Юншэн, — холодно ответил он.
— Не окажешь ли ты честь рассказать мне о деталях славной победы?
— Нет, — отрезал гун.
Седые брови советника взмыли вверх, едва не сливаясь с такими же седыми волосами. Локоны, заплетенные в косички, свисали по бокам и забавно покачивались на ветру.
— Нет, почтенный гун?
— Нет.
— Чем же вызван твой отказ?
— Я доложу все вану, и только ему. Великий Лаоху сам решит, поведать ли тебе.
Юншэн усмехнулся в усы. На долю секунды эта усмешка засквозила неприкрытым презрением, однако ее никто не заметил. Никто, кроме Фу.
— Неужели победа над врагом Хучена содержит в себе так много тайн, раз ты не рискуешь поделиться ею, почтенный гун?
Фу не ответил. Лишь сжал плотнее губы. Со стороны он походил на горделивого упрямца.
Советник язвительно добавил:
— Или это я не вызываю в тебе доверия?
О, он мог бы ответить на сей вопрос. Мог бы, да не станет. Последний, кто заслуживал доверия в его глазах, это советник Юншэн. И пусть он не кичится десятилетиями верной службы вану. Предатель остается предателем навеки. И Фу своего взгляда не изменит. Жаль, Повелитель не всегда прислушивается к нему.
— Я уважаю тебя, почтенный советник, — гун нашел в себе силы поклониться, — но выше вана для меня нет никого.
И вновь едва заметная усмешка дернула губы Юншэня. Однако она пропала так же быстро, как и в прошлый раз.
— Восхищаюсь твоей преданностью нашему светлейшему Лаоху, — ответил он.
Фу ничего не сказал. Лишь продолжал демонстративно сжимать губы в волевую линию.
Хитро прищурившись, Юншэн отвесил поклон и, не без удовольствия, добавил:
— С твоего позволения, вынужден с тобой расстаться, почтенный гун. Дела военные, конечно же, важны, но дела мирные требуют куда больших ума и выдержки.
Вся кровь отхлынула от лица военачальника. Ему словно прилюдно дали пощечину. Однако больше он ничем не выдал своего гнева. Лишь заставил себя ответить на вежливый жест.
— Хорошего дня, господин советник.
— И тебе, почтенный гун.
Юншэн усмехнулся на прощание, сверкнул желтым одеянием и скрылся в богатом гуаньцзяо. Фу заблаговременно отошел в сторону.
— Дорогу! Дорогу! — вновь хором заголосили слуги советника, направляясь к восточным воротам.
Спустя пару минут движение возобновилось. Люди неторопливо прогуливались или шли по своим делам. Некоторые рисковали и бросали осторожный взгляд на Фу. Тот стоял посреди дороги бледный, как полотно. И только когда голоса слуг Юншэня стихли вдали, он сбросил оцепенение.
***
Храм предков. Святейшее и незыблемое место всего Хучена. Так считал Фу. Так считали все. Не было обители сакральнее, нежели она. Даже дворец вана уступал по значимости священной роще в умах людей клана Лаоху.
Широкая площадь, покрытая белой известью... Она так ярко сияет на солнце, будто снег под лучами дневного светила. По обе стороны, с запада и востока, выстроились прямоугольные дома местных гунов и хоу[2]. Жилище самого Фу стояло чуть дальше на запад. Святилище располагалось почти у самого края обрыва, с вершины которого открывался прекрасный вид на окрестности. Могучая река Матери вод несла свои потоки на юг, плавно извиваясь меж джунглей и деревень подобно огромному змею. Змею, несущему жизнь и процветание. Дальше на западе виднелись густые леса, плавно переходящие в горы на горизонте. Яркий отблеск ледниковых шапок был виден даже отсюда.
