Роман Терехов - Авантюрист
Похоже, мужик уверен, что я продолжу свои приключения в том мире, — мелькнула первая здравая мысль. Следом за ней родилась вторая — поблагодарить человека.
— Спасибо. За револьвер спасибо огромное. И за сапоги тоже. Выручил.
Я говорил совершенно искренне и вовсе не из-за телепатических способностей собеседника, а по зову сердца.
— А за браслет? — съехидничал Ральф. — Чтобы его получить, десять лет терпел педагогические эксперименты зануд и садистов.
Я понимающе улыбнулся — вот и нашлись у нас общие черты. Если к моим школьным годам прибавить время, бездарно потраченное на высшее образование, то у меня стаж неволи в обители пыльных догм, маразматиков и копролитов из «грызущих гранит науки» куда больше. Зато мой диплом разве что на стену можно вешать для солидности. Атрибут прошедшего обучение мага не в пример функциональнее.
— И за браслет тоже, — согласился я и осторожно предложил: — Могу вернуть.
— Вместе с сапогами? — хмыкнул Ральф и пошевелил пальцами ног с налипшими на них жухлыми травинками и частицами пепла. Прах к праху. Однако какой неугомонный попался покойник, еще разует меня!
Я энергично завертел головой, отказываясь расстаться с удобной обувью.
— То-то же! Такими вещами не шутят. Теперь это твоя ноша до самой Золотой рощи.
— А поподробнее? С темой Асеней знаком. У меня в отряде двое древичей… — Я вскочил, удивив Ральфа. — Ох! Как они там без меня? Справились?!
Ральф задрал левую руку и покачал ладонью, мол, присаживайся.
— Скоро сам узнаешь. Парни знают свое дело, не переоценивай себя.
— Слушай, Ральф, мне назад надо, к своим. Надо, понимаешь?! Я вообще не понимаю, как здесь оказался и…
— Ты наглотался эманаций Хаоса.
— Чего наглотался? — перебил я. — Да у меня весь бой маковой росинки во рту не было!
— Дубина! Неужели ты… — Ральф закрыл глаза ладонью левой руки. — Постой, а что ты видел необычного, когда Патриарх явил свой гнев?
— Необычного? Шутишь? Да там… — Возникшее в голове окончание фразы «все было необычное» так в ней и погибло. По суровому выражению лица Ральфа понял, что вопрос мне задан совсем не праздный. — Из гадов повалила чернота. Не то дым, не то пар, не то мелкие насекомые. Из одних больше, из других меньше.
— Слеза сразу свет испустила?
— Не-ет, а что? — Я заподозрил подвох. — Повязка была на руке…
Мрачное молчание Ральфа испытывало мое терпение не больше минуты, но мне показалось невероятно долгим.
— Что чувствовал, когда убивал?
— Чувствовал? Да я себя не помнил! Сейчас спроси, как все было, и под пытками не расскажу. Злость была. Помню. Ярость. Азарт. Еще жить хотелось, да. Сильнее всего. Ну-у, может, потом, в самом конце, радость, если так можно сказать.
— Понятно. Понравилось?
— А хоть бы и так! — выкрикнул я с вызовом. Хотел было пересказать Ральфу, что довелось увидеть на дороге, в лесу, что сотворили бандиты с пленными у Длани, но промолчал. Парень сознательно пошел на войну с порождениями Скверны. Кто знает, от каких благ он отказался, чтобы сражаться с Хаосом?
Маг печально кивнул. Оправдания. Они необходимы, чтобы сохранить рассудок, а это непросто. Ведь я преступил базовый принцип человека разумного — убивал себе подобных. Осознание этого останется со мной до конца дней, но будет ли оно висеть на душе тяжким бременем, ежечасно отравляя существование? Или же, играя роль своеобразного «маяка», сделает меня сильнее? Хороший вопрос. Памятники жертвам автокатастроф, стоящие вдоль трассы, волнуют водителя несравненно сильнее, чем запрещающие дорожные знаки.
— Видишь ли, друг, Хаос прикоснулся к тебе, — тоном врача, сообщающего неутешительный диагноз, поведал Ральф. — Если бы ты сегодня продолжил убивать и разрушать, то очень скоро сам превратился бы в монстра. Госпожа Кира нуждается в тебе и поэтому отключила твое сознание. Чтобы след Хаоса не стал печатью.
— Спасибо. А отчего она мне сама этого не скажет?
— Не все сразу. Ты мой подопечный, мне за тебя и отвечать.
— Учить будешь?
— Наставлять.
Вот так, значит. Какое-то у нас слишком конструктивное общение. Без истерик на тему: ну надо же, из другого мира попаданец! Расскажи-ка, что там у вас новенького человек разумный придумал? Этот ученый — «калач крученый», зуб даю, активно осваивал мои знания, пока я в войнушку играл. Но с меня взятки гладки, даром что напротив сидит настоящий маг! Однако каких только эльфов семидесятого уровня я в кинофильмах и играх не видел! Памятная ролевка подкинула материала изрядно.
Я поднял хворостину и помешал ею в костре, высвобождая поток искр. Отважные частицы тепла и света поднимались вверх и гасли в холодной тьме. А вдруг хоть одна долетит и пробьет темный покров над лесом? Маг наблюдал за моей игрой, закусив губу. Ах да, меня пригласили на важный разговор, а я, вместо того чтобы выслушать, сам завалил собеседника вопросами. Где мои манеры?
— Да спрашивай, чего уж, — вдруг расщедрился Ральф. Беседа развивалась совсем не так, как он планировал, это чувствовалось по его интонации, читалось во взгляде и жестах. — Ладно, что по браслету упустил?
Артефакт мага хранил в себе немало удивительных открытий. Предпочитаю один раз удивиться основательно, а не растягивать радость на несколько сеансов. Пока освоил только фонарь. Аптечка и щит действовали независимо от моих желаний. А знать матчасть на войне — строго обязательно.
— У нас принято называть его «гамионхолдер», или просто «холдер». Мой, то есть теперь, конечно, твой, как видишь, с секретом. Выглядит он как стандартный холдер дипломированного мага, но в любой момент ты можешь увеличить его мощь за счет подключаемых гамионов. Моя доработка, даже Слезу Асеня смог принять! — В голосе мага сквозила искренняя гордость. — Браслет выполняет роль инструмента, а также удостоверяющего личность документа. И… «посмертной обители», его называют «смертником». Мы сейчас на браслете внутри камня.
Я огляделся. Поляну с костром по-прежнему окружал темный, пронизанный холодом лес, пахнущий старым пожарищем и палой подмерзшей листвой. Ральфу не позавидуешь — унылые декорации достались ему для посмертного заключения. Холод и тьма с момента моего появления немного отступили от костра.
Ощупал свой организм — вполне себе телесный и плотный от слова «плоть». Даже рубаха рваная и грязная, лопатка зудит, укус, ссадины и ожоги болят. Значит, я сейчас в камне на моем же браслете. Занятно.
— Виртуальный мир?
— Если тебе так будет проще понять, то да.
Меня вдруг осенило, и мысль мне не понравилась совершенно.
— Уж не хочешь ли ты… — я приподнялся, собираясь всеми доступными мерами отразить нападение. Совсем не улыбалось пасть жертвой коварного волшебника. Затащил меня в эту виртуальность, наплел с три короба, потом, не успею оглянуться, и моими голубыми глазами смотрит на мир уже совсем другая личность.
— Даже если бы хотел, то не смог, — избегая смотреть мне в глаза, он печально повесил голову. — Понимаешь, тело и дух едины. И душа, в отличие от тела, бессмертна.
Несомненно, Ральф Дорпат не врал мне. Он не собирался похищать мое тело, даже в случае крайней необходимости. Пришло понимание, что честь и достоинство для него — совсем не пустые слова.
— Я бы на твоем месте… — буркнул я, чувствуя себя виноватым. Хотел бы павший в бою волшебник заселиться в мою плоть, не стал бы плести словесные кружева, а давно бы уже реализовал задуманное.
— Ты не дослушал, Богдан! — распалился собеседник. Видимо, я походя задел его базовый принцип. — Душу можно «вынуть» из тела, а в освободившееся пространство подселить нечто. Псевдоразум или слепок души, если признавать наличие души у тех, кто практикует подобную мерзость! В нашем случае это невозможно: я не владею этим… с позволения сказать, знанием и никогда не пойду на подобный шаг! Дело не в том, что у меня нет ни шанса на успех. Дело в принципе. Тем более что у меня есть более продуктивная идея.
Согласно кивнул, мол, готов выслушать, какую судьбу он себе, да и мне заодно уготовил. Ральф, как живой, набрал в легкие воздуха и продолжил:
— Все мы, то есть маги, — рабы камней. Наши души принадлежат тем культам, которым мы служим. Просто так уйти в небытие ни один владеющий даром не имеет права. Но мы часто гибнем. На войне, в поединках, из-за интриг, в результате экспериментов и нелепых случайностей. Многие заканчивают свой жизненный путь сами по ряду причин. Единицы доживают до глубокой старости и узнают, что смерть неумолима, как имперский мытарь. Наши знания слишком ценны, поэтому каждый обученный получает привязанный к нему особый гамион. После смерти его слуги или соратники обязаны вернуть капсулу с душой для ритуала единения в главное святилище культа. Это закон, общий для всех культов вселенной.
