Роберт ДЖОРДАН - Властелин Хаоса
– Это замечательно, Суан, – сказала Шириам. Эгвейн моргнула. Суан? Случайное совпадение, не иначе. Молодая женщина самодовольно кивнула, и движение это в точности походило на резкие кивки Суан Санчей. Но не может же… Ты думаешь о посторонних вещах, желая оттянуть окончательное решение, твердо сказала себе Эгвейн.
– Безусловно, – промолвила она, – этого вполне достаточно, чтобы я нашла Салидар независимо от того, сумею ли я… – Эгвейн покосилась на Эмис и Бэйр. Исполненные молчаливого неодобрения Хранительницы казались высеченными из льда. – Независимо от того, сумею ли я явиться сюда во плоти. Но в любом случае обещаю быть в Салидаре так скоро, как смогу.
Карта исчезла. О, Свет, подумала девушка, что же они собираются со мной сделать?
Она уже готова была задать этот вопрос, но тут, словно прочитав ее мысли, Карлиния вновь напомнила Эгвейн:
– Не спрашивай, почему тебя вызвали. Тебе подобает лишь отвечать, а отнюдь не задавать вопросы.
– Не вздумай мешкать, – повторила свое предостережение Анайя. – Ты должна прибыть как можно скорее.
Затем Айз Седай переглянулись и, пока Эгвейн гадала, действительно ли они поняли, что она хотела задать вопрос, исчезли.
Оставшись наедине с Эмис и Бэйр, Эгвейн повернулась к ним, не зная, то ли ей извиняться, то ли просить войти в ее положение, но тут исчезли и Хранительницы. Лишь каменные колонны обступали девушку со всех сторон, да мерцал в центре зала Калландор. В джи’и’тох не могло быть отговорок.
Печально вздохнув, Эгвейн вышла из Тел’аран’риода и вернулась в свое спящее тело.
Проснулась она в ту же секунду – умение просыпаться и засыпать мгновенно, по собственному желанию, являлось составной частью обучения Ходящих по снам, а раз она обещала отправиться как можно скорее, то не должна терять ни минуты. Направив Силу, девушка зажгла все лампы и свечи до единой – ей нужен был свет. Встав на колени возле стоящего у стены палатки сундука, она принялась рыться в нем в поисках одежды, которую ей не доводилось носить со времени пребывания в Пустыне. Эгвейн знала, что здесь, в айильских палатках, останется часть ее жизни. Но она не станет плакать об этой потере. Не станет.
* * *Стоило Эгвейн исчезнуть, как из-за каменной колонны выступил Ранд. Порой он наведывался сюда, в Сердце Твердыни, чтобы взглянуть на Калландор. Первый раз это случилось после того, как Асмодиан научил его инвертировать плетения. С помощью этой хитрости Ранд расставил вокруг са’ангриала ловушки, которые никто, кроме него самого, не мог увидеть. Если верить Пророчествам, тот, кто вытащит Калландор из камня, «последует за ним». Только вот можно ли им верить, это еще вопрос, а испытывать судьбу Ранду вовсе не хотелось.
Где-то в затылке громыхал голос Льюса Тэрина – так бывало всегда, когда Ранд оказывался близ Калландора, – но сегодня Ранда интересовал отнюдь не мерцающий кристаллический клинок. Он смотрел туда, где висела гигантская карта, если это можно назвать картой. Случайно ли он явился сюда именно сегодня, сейчас, а не вчера или завтра? Или его привело сюда тяготение та’верена, улавливающего колебания Узора? Впрочем, важно не это. Поскольку Эгвейн покорно подчинилась приказу, он, надо полагать, исходил отнюдь не от Элайды. А стало быть, Салидар и есть то место, где скрываются таинственные Айз Седай, которых Эгвейн прочит ему в союзницы. Там же находится и Илэйн. Вот так удача, они сами плыли ему в руки.
Рассмеявшись, Ранд открыл проход в королевский дворец в Кэймлине – в его отражение в Тел’аран’риоде.
Глава 33
УКРЕПЛЕНИЕ ДУХА
Стоя на коленях в одной сорочке, Эгвейн хмуро разглядывала зеленый шелковый костюм для верховой езды, тот самый, который был на ней, когда она появилась в Пустыне. Казалось, это было давным давно. Но предаваться воспоминаниям времени не было – предстояло многое сделать. Торопливо набросав записку, Эгвейн разбудила Ковинде и велела той поутру отнести это послание в гостиницу «Долговязый малый». Не вдаваясь в подробности, Эгвейн написала, что ей необходимо срочно уехать. Девушка и сама не очень хорошо представляла почему, но не могла покинуть Кайриэн, не сообщив ничего Гавину. Некоторые фразы – уже потом, когда она о них вспомнила, – заставили ее покраснеть. Одно дело признаваться мужчине в любви, но просить его не забывать ее – совсем другое. Но, так или иначе, письмо было написано, и теперь следовало подготовиться – к чему именно, Эгвейн толком не знала. Неожиданно полог палатки откинулся, и на пороге появилась Эмис. За ней вошли Бэйр и Сорилея. Хранительницы встали плечом к плечу в ряд, устремив на девушку суровые, неодобрительные взгляды. Эгвейн едва не прижала платье к груди – в одной сорочке она чувствовала себя неловко. Впрочем, при сложившихся обстоятельствах она, наверное, испытывала бы неловкость и будучи закованной в броню.
Глубоко вздохнув, Эгвейн сказала:
– Если вы явились, чтобы наказать меня, наказывайте, но учтите: таскать воду, рыть ямы или делать что-нибудь в том же роде у меня нет времени. Я прошу у вас прощения, но я обещала им, что прибуду так скоро, как смогу. Они ждут и, наверное, считают минуты.
Эмис удивленно подняла светлые брови. На лицах Сорилеи и Бэйр тоже было написано недоумение.
– Почему мы должны тебя наказывать? – спросила Эмис. – Да и как мы можем? Ты перестала быть ученицей с того момента, как твои сестры призвали тебя к себе. Как Айз Седай, ты обязана отправиться к ним.
Эгвейн вздрогнула, но сумела скрыть это, сделав вид, будто внимательно разглядывает платье. Помялось оно на удивление мало, хотя и провалялось в сундуке несколько месяцев. Наконец она вздохнула и заставила себя поднять глаза:
– Я знаю, вы на меня сердитесь, и у вас есть на то причины…
– Сердимся? – перебила ее Сорилея. – С чего ты взяла? Я думала, ты знаешь нас лучше.
И верно, голос ее звучал совсем не сердито, хотя лица всех трех Хранителььиц трудно было назвать довольными.
– Но ведь вы сами говорили, будто то, что я теперь собираюсь сделать, очень плохо. Что о таком даже и помышлять нельзя. А я, хоть на словах с вами и соглашалась, придумала способ, как это делать.
На лице Сорилеи неожиданно расцвела улыбка, а многочисленные браслеты забряцали, когда она с удовлетворенным видом принялась теребить шаль.
– Видите? Я же говорила, что она сообразит! Она могла бы быть одной из нас, одной из Айил.
Лица Эмис и Бэйр слегка смягчились, и Эгвейн поняла, в чем дело. Они вовсе не осуждали ее за желание проникнуть в Тел’аран’риод во плоти. По их мнению, этого делать не следовало, но она могла поступать так, как казалось правильным ей, а ее удача или неудача не накладывали на нее никаких обязательств, разве что по отношению к себе самой. Они в самом деле на нее не сердились – пока не сердились. Единственное, что их задевало, – это ложь. А ведь она призналась лишь в мелком обмане.
