Роберт ДЖОРДАН - Властелин Хаоса
– Будем надеяться, что на сей раз они не станут делать вид, будто им ведомо все на свете, а мы просто невежественные девчонки. В последний раз они справились неплохо.
Бэйр фыркнула так, что от этого звука, наверное, заморгала бы и Сорилея.
– Эти женщины никогда не справятся как надо. В лучшем случае они явятся в нужное место в условленное время, да и то… – Она осеклась, ибо по другую сторону от Калландора появилось семь женских фигур.
Эгвейн узнала их всех, включая молодую женщину с решительным взглядом, встречавшуюся ей в Тел’аран’риоде. Интересно, кто она такая? Всех остальных Бэйр и Эмис поминали – порой весьма язвительно, – но об этой особе не говорили никогда. Сейчас на ней была шаль с голубой бахромой; шали красовались и на плечах всех остальных. Платья Айз Седай то и дело меняли цвета, но шали оставались неизменными.
Взоры всех сестер немедленно обратились к Эгвейн, словно Хранительниц Мудрости здесь и вовсе не было.
– Эгвейн ал’Вир, – торжественно возгласила Шириам, – тебе надлежит предстать перед Советом Башни. – Ее раскосые зеленые глаза сияли, словно она подавляла какое-то сильное чувство. Сердце Эгвейн упало – не иначе как они прознали, что она выдавала себя за полноправную сестру.
– Не спрашивай, зачем тебя вызывают, – ледяным тоном добавила стоявшая позади Шириам Карлиния. – Твое дело отвечать, а не задавать вопросы.
Темные волосы Карлинии почему-то были коротко острижены, и эта малозначительная подробность невесть по какой причине показалась Эгвейн чрезвычайно важной. Может быть, потому, что ей не хотелось думать, что означает этот вызов. Слова Айз Седай звучали торжественно и сурово. Эмис и Бэйр поправили свои шали; их раздражение сменилось некоторой озабоченностью.
– И не вздумай мешкать. – Анайю Эгвейн всегда считала добросердечной, но на сей раз эта грубовато-добродушная женщина говорила так же строго и холодно, как и Карлиния. – Ты должна прибыть как можно скорее.
– Внимай повелению Совета, – возгласили в унисон сразу три женщины. – Повинуйся с трепетом и смирением. Предстань перед Советом Башни, преклони колени и покорно прими суждение высших.
Затаив дыхание, Эгвейн пыталась понять, что все это значит. Не слишком ли много церемоний, чтобы наказать Принятую, рискнувшую выдать себя за сестру? Прочитать что-либо по спокойным, лишенным признаков возраста лицам Айз Седай не представлялось возможным. Даже самая молодая из них, Голубая сестра, держалась столь невозмутимо, словно носила шаль долгие годы, правда, в ее глазах все же промелькнула едва уловимая довольная улыбка.
Айз Седай смолкли и, казалось, чего-то ждали.
– Я прибуду, как только смогу, – ответила Эгвейн. Сердце ее ушло в пятки, но голос звучал столь же ровно, как и у самих сестер. Она твердо решила больше не трусить. И непременно стать Айз Седай – только вот позволят ли ей, после всего случившегося? – Правда, не могу обещать, что это будет очень скоро. Дорога длинная, а я даже не знаю точно, где он находится, этот Салидар. Слышала только, что возле реки Элдар.
Шириам переглянулась со своими спутницами, и ее бледно-голубое шелковое платье превратилось в темносерый костюм для верховой езды.
– Мы считаем, что существует способ ускорить путешествие, во всяком случае, если Хранительницы Мудрости согласятся тебе помочь. Суан уверена: если ты войдешь в Тел’аран’риод во плоти, на дорогу уйдет не больше двух дней…
– Нет, – отрезала Бэйр.
– Мы ни за что не станем учить ее такому, – подхватила Эмис. – Ни ее, ни кого другого. Это умение служило злу, оно само по себе зло. Всякий занимающийся такими вещами рискует утратить часть своего «я».
– Вы не можете знать этого наверняка, – терпеливо возразила Беонин, – поскольку, как я понимаю, ни одна из вас никогда ничего подобного не делала. Но коли вы знаете, чем это грозит, то должны иметь представление и о том, как это делается. А о возможных последствиях позаботимся мы.
Взятый Беонин тон оказался в корне неверным. Эмис сердито поправила шаль и выпрямилась даже больше обычного, а Бэйр уперла кулаки в бока и разве что не оскалилась. Эгвейн поняла: еще мгновение, и произойдет то, на что Хранительницы уже не раз намекали. Они преподадут Айз Седай урок, чтобы те наконец усвоили, сколь они невежественны во всем, что касается Тел’аран’риода. Айз Седай, со своей стороны, не могли не заметить угрозы, но держались уверенно и спокойно – лишь платья меняли цвета с той же частотой, с какой колотилось сердце Эгвейн. Только наряд Голубой оказался устойчивым – за все время он изменился всего один раз. Необходимо предотвратить стычку. Эгвейн вовсе не хотела оказаться свидетельницей унижения Айз Седай, ведь рано или поздно ей придется предстать перед ними в Салидаре.
– Я сумею сама, – промолвила девушка. – Во всяком случае, мне кажется, что сумею. Я готова попробовать. – Попытка не пытка, а не получится, можно поехать и верхом. – Но в любом случае я должна представлять себе, куда ехать.
Эмис и Бэйр перевели взгляды с Айз Седай на нее – столь холодные взгляды, что и Карлиния позавидовала бы. Или Морврин. У Эгвейн сжалось сердце.
Шириам тем временем принялась растолковывать: столько-то миль к западу от той деревни да столько-то к востоку от этой, но молодая Голубая сестра прервала ее легким покашливанием:
– Подожди-ка. Мне кажется, так будет лучше.
И голос ее показался Эгвейн знакомым, но она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь видела это лицо.
Возможно, контролировать свою одежду Голубая умела ненамного лучше других – по мере того как она говорила, ее нежно-зеленое платье сделалось темно-синим, длинный расшитый ворот сменился стоячим, круглым, по тирской моде, а на голове появилась усыпанная жемчугом шапочка, – зато она действительно кое-что знала о Тел’аран’риоде. Неожиданно в воздухе повисла большая карта; на одном конце ее вспыхнула красная точка, рядом с которой появилась крупная светящаяся надпись «Кайриэн», на другом – такая же точка с надписью «Салидар». Затем карта начала увеличиваться и изменяться: поднялись горы, зазеленели леса, засверкала водная гладь рек и озер. Карта так выросла, что закрыла собой всю стену Сердца Твердыни. Глядя на карту, можно было подумать, что видишь землю с высоты птичьего полета.
Это произвело впечатление даже на Хранительниц Мудрости, они уже не морщились презрительно, во всяком случае до тех пор, пока тирский наряд не превратился в желтое шелковое платье, шитое по вороту серебром. Но молодую женщину интересовали отнюдь не Хранительницы. Она – почему-то с вызовом – поглядывала на других Айз Седай.
