Карина Демина - Хельмова дюжина красавиц (СИ)
— Что ж, — Его Величество кивнули. — Думаю, мы могли бы предоставить княжичу время… скажем, сутки… и если по прошествии этих суток нам будет предъявлен ручатель, то дальнейший вопрос будет исчерпан.
— А если нет? — поинтересовался князь Ястрежемский, которому подобный поворот, кажется, был весьма не по нраву.
— Тогда мы продолжим разбирательство…
— Не стоит, — этот мягкий голос был Себастьяну не знаком.
И обладатель его, человек… не человек.
Эльф.
Откуда на Совете взялся эльф?
Похоже, этот вопрос мучил не только Себастьяна. Советники, нахохлившись, точно грачи по весне, мрачно взирали на незваного гостя, который, впрочем, на взгляды их внимания не обращал. Остановившись перед троном, он поприветствовал Его Величество кивком, и продолжил:
— Пресветлый престол готов поручиться за княжича Лихослава Вевельского.
— Интересно… — заметил Радомил, открывая глаза.
— С какой это стати? — князь Ястрежемский выразил всеобщее возмущение.
— По личным причинам.
Эльф улыбался, как умеют улыбаться, пожалуй, лишь эльфы. Уголками губ. Глазами. И насмешка в этих самых, травянисто-зеленых глазах, заставляла Советников пыхтеть от иррациональной злости, поскольку участь Лихослава Вевельского была решена. Вряд ли найдется хоть кто-то, кто усомнится в человеке, за которого поручился Пресветлый престол.
— Что ж, вот и замечательно, — Его Величество подавили зевок, зело порадовавшись этакой, пусть и непредвиденной, но весьма душевной развязке.
Король вовсе не желал прослыть жестокосердным, хотя, говоря по правде, на судьбу княжича Вевельского ему было глубоко наплевать… но вот потомки потом пенять станут…
…и в памятнике откажут…
…а ведь до чего хорошо смотрелась бы рядом с именем прозвание — Справедливый… Король вздохнул и поднялся. Мечты оставались мечтами.
В последний момент, будто спохватившись, сказал:
— А ошейничек вы, Аврелий Яковлевич, все одно сделайте… так оно надежней будет.
Лихослав знал, что его запрут, но не думал, что в камере.
Два на два шага. Окошко под самым потолком, перечеркнутое крестовиной решетки. Узкий лежак. Матрац. Одеяло. Одежду принесли сразу, хорошо, хоть не тюремную.
— Отдыхай, — сказал Аврелий Яковлевич, который самолично спустился, пусть и видно было, что каждое движение стоит ему немалых усилий. — Местечко, конечно, не курорт, но пару дней перетерпишь, а там оно как-нибудь да сладится…
— За этим пришли?
Ведьмак усмехнулся и сумку сбросил:
— Решил, что подкормить тебя надобно, крестничек… а заодно напомнить об одном нашем разговоре…
— Ни к чему. Я на память не жалуюсь.
— От и ладно, но мало ли… искушение будет, но… Лихо, молчи. Волкодлака мы как-нибудь вытянем…
— Вы себя вытяните.
— А что мне станется? — хмыкнул Аврелий Яковлевич. — Мне, ежели хочешь знать, и не так доставалось… ты же полежи, отдохни, подумай, что завтра скажешь…
…не завтра.
О нем вспомнили на пятые сутки, когда Лихослав почти уже решил, что его почли за лучшее оставить в подземелье. Не самый плохой вариант из возможных.
Дверь открылась, и на пороге камеры появился ведьмак, который, оную камеру окинул скептическим взглядом, будто бы удивляясь, что она все еще цела.
— Молодец, крестничек, терпеливый, — сказал Аврелий Яковлевич, бороду оглаживая. Следовало сказать, что выглядел он не в пример лучше. Исчезли круги из-под глаз, и красные прожилки в глазах, и кровью от него больше не пахло. — Ну собирайся, пойдем.
— Куда?
— В нумера, дорогой мой. Будем из тебя человека делать.
Каким образом Аврелий Яковлевич собирался сие провернуть, Лихослав не знал, но был рад переменам. Все ж таки ожидание изрядно вымотало.
И значит, не пристрелят, как пса бешеного, и не запрут в четырех стенах на веки вечные, что было бы хуже… пристрелить — оно честней как-то…
Поднимались.
И встреченные люди почитали Лихослава стороной обходить. Знали? Откуда?
— Не волнуйся, крестничек, — Аврелий Яковлевич шел неспешным шагом, опираясь на свою тросточку, сова на которой несколько потемнела. — Людишки — твари боязливые, от каждой тени шарахаться гораздыя…
— Откуда? — поинтересовался Лихослав, провожая взглядом пару улан, которые держались поблизости, делая вид, что не следом идут, а прогуливаются, по собственной, так сказать, исключительной надобности.
— Да нашелся… один молодец, который на сенсации заработал… — Аврелий Яковлевич повернулся к уланам и бросил. — Прокляну так, что только на коз вставать и будет…
…уланы мигом исчезли.
— И что теперь?
— Ничего, крестничек. Поговорят недельку-другую, власти поругают за бездействие, а там и новая сенсация, глядишь, сыщется…
— А мне что делать?
— А что тебе делать? Чего хочешь, то и делай, только сначала в нумера… ты не думай, дорогой, что у меня к тебе веры нет. Я-то ведаю, что ты у нас тварь одомашненная, но тебе самому спокойней будет… да и мало ли… не надобны нам инциденты в жизни…
Лихослав по-прежнему ничего не понимал, но покорно сел в экипаж, который дожидался Аврелия Яковлевича. Ехали в молчании до самого Гданьска, до коронной гостиницы.
— Ты, крестничек, главное к людишкам снисходительней будь, — сказал ведьмак, когда пролетка остановилась. — Оне, людишки-то, в своих страхах плутают, навыдумывают себе всякого, а потом боятся…
— Полагаете, волкодлаков бояться не надо?
— Надо, — ответил Аврелий Яковлевич, отмахнувшись от швейцара, который со всею поспешностью бросился к высокому гостю, дверцу открыл, ручку подал. — Только… я не о том, Лихославушка. Ославили тебя, конечно, знатно, но… ежели по уму, то разве ж можно этакой газетенке верить? А они вон верят… и сами себя пугают. И маются промеж страхом и любопытствием, которое заставляет в чужие дела нос совать.
Швейцар проводил Аврелий Яковлевича взглядом, в котором Лихослав не углядел ни страха, ни любопытства, но лишь затаенную надежду, что сей высокий, однако зело неудобный гость в скором времени все ж отбудет. Аврелий же Яковлевич пересек холл, не обращая внимания ни на дам, кои, завидев Лихослава застыли, верно, в ужасе, а одна таки вовсе чувств лишилась, ни на кавалеров, потянувшихся к оружию…
…дерьмово получается… газетенка? «Охальник», надо полагать… и если так, то небось, каждый человек в королевстве теперь знает, что Лихослав Вевельский — волкодлак…
